Справа от него безногий ветеран, истово гребя, гнал свой плот к груде плавающего на воде мусора, несомненно, являющегося обломками затонувшего корабля. За плотом тянулось несколько лесок, и ветеран то и дело проверял их. «Интересно, — подумал Стюарт, наблюдая за плотом, — доплывет ли он до Сан-Франциско?» Маккончи мог бы предложить владельцу за переезд хоть пятьдесят центов, почему бы и нет? Стюарт вылез из машины, и подошел к кромке воды.
— Эй! — крикнул он. — Давай сюда! — Стюарт достал из кармана пенни, бросил его на причал, и ветеран заметил монетку. Он тут же резко развернул плот, и торопливо погреб обратно, стараясь добраться до вожделенной цели побыстрее. Лицо его заливал пот. Он еще издали заулыбался Стюарту, и даже приложил ладонь к уху, чтобы лучше слышать.
— Рыбки желаете? — крикнул ветеран. — Я сегодня еще ни одной не поймал, но скоро обязательно что-то будет. А карликовую акулу не желаете? Безопасность гарантирую. — Он поднял над головой обшарпанный счетчик Гейгера, привязанный к талии веревкой — на случай, если прибор случайно упадет в воду. «Или кто-нибудь попытается украсть его, — сообразил Стюарт.
— Нет, — крикнул в ответ Стюарт, присаживаясь на корточки на краю причала. — Мне нужно попасть в Сан-Франциско. Плачу четвертак.
— Но тогда ведь мне придется оставить здесь лески, — помрачнев, сказал ветеран. — Придется собирать их, чтобы кто-нибудь не украл, пока я в отлучке.
— Тридцать пять центов, — сказал Стюарт.
В конце концов, они сошлись на сорока центах. Стюарт стреножил Эдуарда Принца Уэльского так, чтобы никто не смог увести его, и, наконец, оказался на водной глади Залива, вместе с плотом покачиваясь на волнах.
— Чем занимаешься? — спросил ветеран. — Случаем, не налоги собираешь? — Он спокойно разглядывал Стюарта.
— Не-а, — ответил Стюарт. — Капканами приторговываю.
— Послушай, дружище, — сказал ветеран. — У меня под причалом живет ручная крыса. Она очень умная, такая, что даже умеет играть на флейте. Поверь, я не преувеличиваю — это святая истинная, правда. Я сделал ей маленькую деревянную флейту, и теперь она играет на ней носом… практически получилось что-то вроде азиатской носовой флейты, вроде тех, на которых играют в Индии. Ну так вот, жила она у меня, жила, а потом вчера взяла, да и сбежала. Причем, я видел, как все получилось, но не смог поймать ее. Она бросилась через причал, хотела схватить что-то, может, какую-то тряпку… вообще-то у нее была постелька, я сам ее соорудил, но она все равно постоянно мерзла — этот вид мутации особенно, потому что они совершенно лысые.
— Да, видал я таких, — кивнул Стюарт, вспомнив, как такая же лысая бурая крыса с успехом сумела увернуться даже от электронного капкана мистера Харди. — Честное слово, я тебе верю, — сказал Маккончи. — Я отлично разбираюсь в крысах. Но это все цветочки по сравнению с мелкими полосатыми серо-коричневыми кошками… ну. Например, зуб даю, что флейту тебе пришлось делать — крыса ведь не могла сделать ее самостоятельно.
— Это точно, — подтвердил ветеран. — Но играла она и впрямь здорово. Слышал бы ты, как она играла. По вечерам, когда мы собирались после рыбалки, послушать ее собиралась целая толпа. Я пытался научить ее играть токкату Баха.
— Как-то раз я поймал одну из этих полосатых кошек, — сказал Стюарт, — и она, прежде чем смыться, прожила у меня целый месяц. Так вот, она умела делать маленькие заостренные предметы из крышек консервных банок. Она их то ли сгибала как-то, то ли еще что-то. Короче, я никогда не видел, как она их делает, но оружие это было страшно опасное.
Ветеран, сделав очередной гребок, спросил:
— А как там нынче к югу от Сан-Франциско? А то мне самому далеко-то не уйти. — Он указал на нижнюю часть тела. — Почти все время торчу на плоту. А если надо искупаться, то у меня тут лючок устроен. Что мне надо, так это найти какого-нибудь доходягу-калеку без рук, без ног, и взять себе его тележку. Они еще мобилями называются.
— Я был знаком с самым первым из таких калек, — сказал Стюарт, — еще до войны. Толковейший был малый, починить мог, что угодно. — Он закурил сигарету из эрзац-табака. Ветеран облизнулся. — Ну, короче, к югу от Сан-Франциско места равнинные. Досталось им по первое число, так что там теперь сплошные поля, да луга. Никто ничего не строит, а поскольку в основном там были хлипкие домишки, то и фундаментов порядочных не осталось. Фермеры выращивают горох, кукурузу, да еще бобы. А посмотреть я хочу ту большую ракету, которую нашел один тамошний фермер. Мне нужны всякие реле, лампы, и прочая электронная начинка для капканов мистера Харди. — Он помолчал. — Тебе обязательно надо приобрести такой капкан.
— А зачем? Я живу рыбалкой, так с чего мне ненавидеть крыс? Они вообще мне нравятся.
— Мне тоже, — сказал Стюарт, — но нужно быть практичным, заглядывать в будущее. Если мы утратим бдительность, в один прекрасный день крысы просто захватят всю Америку. Ловить и убивать крыс — в особенности самых умных, которые могут стать естественными лидерами — наш долг перед страной.
Ветеран искоса взглянул на него.
— Да брось ты, все равно ничего мне не втюхаешь.
— Да нет же, я говорю совершенно искренне.
— Вот что мне не нравится в торговцах: они сами верят в собственные враки. Сами же знаете, что лучшие из крыс способны очень на многое, и в отдаленной перспективе могут стать очень полезными для нас. Например, с ними можно бы было пересылать сообщения, поручать кое-какую мелкую работенку. Но вот насчет их опасности… — Он отрицательно покачал головой. — А сколько стоит ваш капкан?
— Десять долларов серебром. Причем местные фантики в уплату не принимаются. Мистер Харди пожилой человек, а сам знаешь, как старики относятся к ассигнациям штата. То есть он их вообще за деньги не считает. — Стюарт рассмеялся.
— Давайте, я расскажу, как встретил крысу, совершившую подвиг, — начал было ветеран, но Стюарт перебил его.
— Мое мнение неизменно, — сказал он. — Так что спорить бесполезно.
После этого оба замолчали. Стюарт любовался просторами раскинувшегося вокруг Залива, ветеран молча греб. Денек был погожий, и, пока они, покачиваясь на волнах, неторопливо плыли к Сан-Франциско, Стюарт размышлял об электронных деталях, которые, возможно, удастся купить для мистера Харди, и о фабрике на авеню Сан-Пабло, неподалеку от развалин того, что когда-то было Калифорнийским университетом.
— Что это у вас за сигарета? — наконец подал голос ветеран.
— Эта? — Стюарт рассеянно повертел в пальцах окурок.. Он уже готов был затушить его и сунуть в металлическую коробочку, которую держал в кармане. Коробочка была полна окурков, которые Том Френди, табачник из южного Беркли, скоро выпотрошит, и сделает из них новые сигареты. — Импортные, — объяснил он. — Из графства Марино. Называются «Золотой ярлык», а производит их… — Он замолчал, чтобы произвести на плотовщика большее впечатление. — Впрочем, думаю, говорить не стоит.
— Эндрю Гилл, закончил за него ветеран. — Слушайте, а нельзя у вас приобрести сигаретку? Я заплачу целых десять центов.
— Они стоят по пятнадцать центов за штуку, — ответил Стюарт. — Их возят сюда через Блэк-Пойнт, потом через Сирс-Пойнт, потом через Лукас-Вэлли, короче говоря, откуда-то из-за Никасио.
— Мне как-то мне достался один из этих «Золотых Ярлыков», — сказал ветеран. — Он выпал из кармана одного из пассажиров парома. Я выловил его из воды и высушил.
Под влиянием порыва, Стюарт протянул ему окурок.
— Да благословит вас Господь, — пробормотал ветеран, не поднимая глаз. После этого он стал грести быстрее, губы безмолвно шевелились, глаза сверкали..
— У меня есть еще, — сказал Стюарт.
На это ветеран ответил:
— Я вам вот что скажу: у вас есть еще кое-что — человечность, а это в наши дни самый редкий товар. Самый редкий.
Стюарт кивнул. Он чувствовал, насколько справедливы слова ветерана.
Постучав в дверь небольшой деревянной хибарки, Бонни позвала:
— Джек! Вы дома? — После этого она попробовала открыть дверь и обнаружила, что та не заперта. Мистеру Барнсу она пояснила: — Скорее всего, он где-то бродит со своим стадом. Сейчас как раз период окота, и у него хлопот полон рот: сейчас рождается много мутантов, и очень многие из них не способны родиться естественным образом без помощи.
— Сколько же у него овец? — спросил Барнс.
— Три сотни. Они пасутся в каньонах неподалеку отсюда, поэтому точно подсчитать количество голов невозможно. Надеюсь, вы не боитесь баранов?
— Нисколько, — ответил Барнс.
— Тогда прогуляемся, — предложила Бонни.
— И это — человек, которого пытался убить прежний учитель, — пробормотал себе под нос Барнс, когда они шли через выщипанное овцами пастбище к гряде невысоких, поросших елями и кустарником холмов. Большинство кустов, как он обратил внимание, было обглодано, голые ветки свидетельствовали о том, что овцы мистера Три пасутся где-то неподалеку.
— Именно, — сказала женщина, шагающая впереди, засунув руки в карманы. И тут же добавила: — Но, поверьте, я не имею ни малейшего понятия, почему Джек… простой овцевод. Я знаю, что разводить овец на пахотных землях незаконно… но, как вы сами можете убедиться, на самом деле, эти земли пахать практически невозможно, поскольку тут сплошные каньоны. Может, мистеру Остуриасу было просто завидно.
«Я ей не верю, — подумал мистер Барнс. — Впрочем, все это не особенно его интересовало. Он, так или иначе, собирался избежать ошибки, допущенной его предшественником, независимо от того, кем или чем являлся мистер Три. С точки зрения мистера Барнса, он вообще являлся чем-то вроде части окружающего пейзажа. Собственное упоминание о мистере Три заставило его покраснеть — в том, каким он представлял себе этого человека, не было ничего приятного.
— Жаль, что мистер Гилл не смог отправиться с нами, — сказал Барнс. Он до сих пор так и не познакомился с выдающимся табачником, о котором слышал еще до приезда в Уэст-Марино. — Помнится, вы мне что-то говорили о вашем музыкальном ансамбле. Значит, у вас есть какие-то инструменты? — Ему это было по-настоящему интересно, поскольку он и сам когда-то играл на виолончели.