Но он видел это. Видел этих детей взрослыми людьми, а миссис Лантано седовласой старушкой, изредка клюющей носом в безвременном полусне, в оцепенении, позволяющем сохранить жалкие остатки уходящих прежних сил.
— А вот и они! — сказала Изабелла Лантано.
В гостиную с громким звяканьем ввалилась группа жестянок и остановилась. Откуда-то из-за их спин выскользнули четверо, которые быстро внимательно и профессионально осмотрели помещение. А уже потом между ними в гостиную протиснулся одинокий перепуганный человек. Это, должно быть, и есть Джозеф Адамс, сообразил Николас. Человека буквально колотило от тревоги за собственную жизнь, которая сделала его жертвой какой-то вездесущей, всепроникающей неизлечимой болезни.
— Благодарю вас, — поспешно обратился Адамс к Лантано. — Надолго я вас не задержу. Я был другом Верна Линдблома, мы вместе работали. Его смерть… поверьте, обычно я о себе так не беспокоюсь. — Он указал сначала на группу жестянок, потом — на отряженных на его защиту людей-коммандос — свое двойное прикрытие. — Это все следствие шока, вызванного его смертью. Да и вообще, жизнь — штука очень и очень одинокая. — Все еще дрожа, он уселся у камина неподалеку от Лантано, с какой-то отрешенностью обвел взглядом сначала Изабеллу с детьми, потом перевел взгляд на Николаса. — Я летал в его домен в Пенсильвании; его жестянки меня хорошо знают, потому что мы частенько вечерами играли с ним в шахматы. Вот они меня и впустили.
— И что же вы там обнаружили? — неожиданно резко спросил Лантано. Николаса поразила прозвучавшая в его голосе враждебность.
Адамс ответил:
— Старшая жестянка типа «VI» ознакомила меня с записью мозговых колебаний, сделанной встроенным в стену прибором. Совершенно четкая запись альфа-волн убийцы. Я прихватил ее с собой и пропустил через «Мегавак-6В». В нем хранятся записи альфа-волн всех янсменов. — Тут его голос задрожал и мелко затряслись руки.
— И, — спросил Лантано, — чье же имя он выдал?
После недолгого молчания Адамс ответил:
— Стэнтона Броуза. Отсюда следует предположить, что убил его Стэнтон Броуз. Убил моего лучшего друга.
— Таким образом, — сказал Лантано, — получается, что вы не только лишились лучшего друга, но и приобрели врага.
— Да, думаю, Броуз следующим убьет меня. Как убил Арлин Дэвидсон, потом Хига, а потом Верна. Если бы не эти фоугмены… — он указал рукой на четверку коммандос. — Без них бы я уже давно был бы мертв.
Лантано задумчиво кивнул и заметил:
— Весьма вероятно.
Причем сказано это было так, будто он знал наверняка.
— Вот я и пришел к вам, — сказал Адамс, — попросить вашей помощи. Судя по тому, что мне о вас известно, никто не обладает такими способностями, как вы. Вы просто необходимы Броузу — без притока в Агентство таких блестящих молодых янсменов, как вы, мы в конце концов непременно допустим ошибку. Броуз и сам день ото дня впадает во все больший маразм; рано или поздно он пропустит ленту с какой-нибудь серьезнейшей ошибкой. Ну вроде тех, что содержатся в фильмах Фишера, — что-нибудь вроде «Боинга» или говорящего по-английски Сталина — короче, сами знаете.
— Да, — ответил Лантано. — Знаю. Правда, есть и другие, просто их мало кто замечал. Обе версии содержат мелкие второстепенные ошибки. — Итак, по-вашему, я необходим Броузу. И что с того? — Он вопросительно взглянул на Адамса.
— Скажите ему, — отрывисто едва ли не каркнул Адамс, как будто у него перехватило дыхание, — что если меня убьют, то вы уйдете из Агентства.
— Ас чего бы мне делать это?
— Ас того, — отозвался Адамс, — что в один прекрасный день жертвой станете вы. Если Броузу все это сойдет с рук.
— А как по-вашему, почему Броуз убил вашего друга Линдблома?
— Должно быть, он решил, что этот спецпроект… — Адамс смолк, борясь с собой.
— Но вы все делали свое дело, — сказал Лантано. — И по мере того, как каждый из вас заканчивал работу, от него тут же избавлялись. Арлин Дэвидсон — как только были закончены рисунки, причем не просто рисунки — исключительно реалистичные изображения, проработанные до мельчайших деталей. Хиг — как только обнаружил артефакты на стройплощадке в Юте. Линдблом— как только закончил изготовление самих артефактов и они были отправлены в прошлое. Вы — в тот момент, когда будут закончены ваши три статьи для «Мира природы». Кстати, вы закончили их? — Он пристально взглянул на собеседника.
— Да, — кивнул Адамс. — И как раз сегодня я передал их в Агентство. Для обработки. Их должны напечатать в поддельных номерах журнала, выпущенных задним числом, ну и так далее. Похоже, вы и сами знаете не хуже меня. Но… — Теперь уже он наградил Лантано подозрительным взглядом. — Ведь Хиг погиб преждевременно. Он не обратил внимания Рансибла на находки, хотя камера была включена. У Броуза есть и другие тайные агенты, и они сообщили… и из отснятого камерой ясно, что Рансибл ничего не знает. Он, вне всякого сомнения, совершенно ничего не знает о существовании, вернее прежнем существовании артефактов. Таким образом, получается… — голос его стал едва слышен, теперь он едва ли не бубнил себе под нос: — что-то пошло не так.
— Да, — согласился Лантано, — что-то действительно пошло не так, причем в самый критический момент. Вы правы — Хига убили на мгновение раньше, чем нужно. Могу сказать вам и еще одну вещь. Ваш друг Линдблом был убит немецким боевым устройством, называемым «Гештальтмахер»; оно независимо выполняет две совершенно различные задачи: во-первых, практически мгновенно и безболезненно убивает жертву, что по германским представлениям делает этот акт этически приемлемым. А во-вторых, оно оставляет ряд…
— Улик, — перебил его Адамс. — Знаю, мы слышали о таких. Нам известно, что такая машина хранится в арсенале современного оружия, куда, естественно, есть доступ у Броуза. Затем альфа-волна, которую записал прибор в доме Верна… — Он замолчал, сжимая и разжимая кулаки. — Все это были фальшивки, намеренно подсунутые нам «Гештальтмахером» подделки. А остальные улики…
— Да, все без исключения указывали на Броуза. Вебстер Фоут, который прибудет сюда с минуты на минуту, скормил все семь улик московскому компьютеру, но он выдал имя только Броуза. Так же, как «Мегавак» выдал вам его на основании всего одной улики. Но одной — этой одной — оказалось вполне достаточно.
— Но тогда получается, — хрипло заметил Адамс, что Броуз не убивал Верна. Это сделал кто-то другой. Кто-то, кто хотел не только убить Линдблома, но и заставить нас поверить, будто это дело рук Броуза. — Его лицо было искажено от непосильного умственного напряжения, и Николас, наблюдая за ним, понял, что мир этого человека рухнул; в один момент несчастный лишился интеллектуальных и прочих ориентиров; психологически он сейчас плавал, затерянный среди свинцово-серого пустынного моря.
Однако похоже было, что Лантано не сильно трогали отчаяние и полная растерянность Адамса. Он резко сказал:
— Но «Гештальтмахеру» не удалось уйти с места преступления, поскольку его лишили такой возможности бдительные жестянки Линдблома. Человек, отправивший машину на задание и снаряжавший ее фальшивыми уликами, знал, что на Линдбломе был сигнализатор. Вот на вас он, например, есть. — Он указал на шею Адамса и подумал: «Разве не все вообще янсмены носят сигнализаторы?». Николас тоже заметил тоненький золотистый ошейник из какого-то необычного металла.
— Это факт, — не мог не согласиться Адамс. Теперь он с удивлением осознал, что еле может говорить.
— Поэтому Броуз увидел возможность отвести от себя подозрение в том, что именно он готовил машину к убийству. Поскольку все улики явно указывают на него и совершенно очевидно, что все улики, оставленные машиной, — фальшивки, то Фоут, которому по роду деятельности все это должно быть известно, как рассчитывал Броуз, сразу решит, что киллер именно он и что именно этого и добивался убийца, а Броуз невиновен. — 1 Он помолчал. — Однако Броуз не невиновен. Именно он программировал машину. В надежде навести подозрения на себя и тем самым убедить полицию в том, что он невиновен.
Адамс признался:
— Я ничего не понимаю. — Он потряс головой. — Нет, это просто в голове не укладывается, Прошу вас, Лантано, даже и не пытайтесь объяснять еще раз — я все уже слышал. И сами по себе слова вроде бы понятны. Просто все это слишком уж…
— Слишком запутанно, — согласился Лантано. — Машина, которая убивает, а в придачу еще и подбрасывает фальшивые улики, только в данном случае фальшивые улики — подлинные. Поймите, Адамс, в данном случае мы имеем дело с фальсификацией в ее окончательном выражении, так сказать, с высшей стадией в эволюции организации, созданной исключительно с целью фабрикации разного рода лжи. Причем самой что ни на есть убедительной. А вот и Фоут. — Лантано встал и повернулся к двери. Она распахнулась, и в гостиную вошел человек. Николас обратил внимание, что его не сопровождает свита жестянок и толпа детективов для охраны. Под мышкой он держал простую кожаную папку.
— Адамс! — сказал Фоут. — Рад, что до вас еще не добрались.
Лантано довольно хмуро — похоже, он устал — представил присутствующих друг другу, в том числе и Николаса, причем впервые за все время визита до смерти перепуганного янсмена Джозефа Адамса.
— Прошу прощения, Адамс, — сказал Лантано, — но наша встреча с мистером Фоутом строго конфиденциальна. Вам придется покинуть нас.
Адамс поспешно спросил:
— Так вы поможете мне или нет? Он поднялся, но не уходил. И его охрана — как люди, так и жестянки — пребывали в неподвижности, внимательно следя за происходящим. — Мне нужна помощь, Лантано. Нет такого места, где я мог бы укрыться от него; он все равно достанет меня, поскольку имеет доступ к этому секретному оружию, а ведь Бог знает, что там еще хранится. Тут он с мольбой во взоре взглянул на Николаса, в этот момент ища даже его поддержки.
Николас сказал:
— Вообще-то есть одно место, где он, может, вас и найдет. — Он размышлял над этим уже несколько минут, когда ему стало ясно положение Адамса.