Снова выключив воспроизведение, Джозеф Адамс сказал Колин:
– Несмотря на эту единственную ошибку, Готтлиб Фишер сделал тут великолепную работу. Парень, что играл Рузвельта, реально выглядел как Рузвельт. Парень, что играл Сталина…
– И все же ошибка… – напомнила ему Колин.
– Да. – Это была крупная ошибка, самая тяжелая из тех, что сделал Фишер; на самом деле единственная серьезная из всех фальсифицированных отрывков Версии A.
Иосиф Сталин не знал английского языка. И, поскольку Сталин не мог разговаривать по-английски, эта беседа не могла случиться. Главная, критическая сцена, только что показанная, выдавала себя и, таким образом, выдавала всю эту «документальную» картину. Сообщала, что это такое. Расчетливо и тщательно изготовленная подделка, сфабрикованная с целью снять с Германии вину за произошедшее во Второй мировой войне, ответственность за принятые решения. Потому что к 1982 году Германия вновь стала мировой державой и, что самое главное, крупным акционером сообщества стран, называющих себя «Западными Демократиями», или, кратко, ЗапДемом, после того как ООН развалилась во время Латиноамериканской войны 1977 года и оставила на своем месте вакуум власти, в который немцы быстро и умело проникли.
– Меня тошнит, – сказал Адамс, дрожащими пальцами вытаскивая сигарету. Только подумать, сказал он себе, что все, что мы представляем собой сейчас, происходит из такого грубого передергивания, как в этом отрывке, где Сталин говорит на языке, которого он не знал.
После паузы Колин сказала:
– Ну, Фишер мог бы…
– Легко это исправить. Один-единственный маленький переводчик. Вот и все, что было нужно. Но Фишер был художником – ему понравилась идея их разговора тет-а-тет, без посредника; он чувствовал, что это придаст сцене дополнительный драматический накал. И Фишер оказался прав, поскольку этот «документальный» фильм и в самом деле был повсеместно принят как исторически достоверный, документально подтверждающий ялтинскую «сделку», «трагически непонятого» Гитлера, который хотел на самом деле всего лишь спасти Западные Демократии от комми… и даже лагеря смерти и те нашли свое удовлетворительное объяснение. Всего и потребовалось, что несколько снимков британских военных кораблей, наложенных на снимки голодающих узников, несколько полностью игровых сцен, которые просто никогда не происходили, чуть-чуть настоящей военной кинохроники из архивов ЗапДема… и успокаивающий голос, связавший все это вместе. Успокаивающий – но твердый.
Ловко.
– Я не понимаю, – спустя короткое время сказала Колин, – почему это так тебя расстраивает. Неужели из-за того, что ошибка столь вопиющая? Ну, на тот момент она не так бросалась в глаза, потому что кто же в 1982-м знал, что Сталин не говорил…
– А знаешь ли ты, – перебил ее Адамс, стараясь говорить медленно, – какой аналогичный этому, слишком примитивный обман содержится в Версии B? Потому что мне кажется, что даже Броуз никогда в жизни не смотрел вторую версию, так же как первую.
Призадумавшись, она ответила:
– Что ж, дай сообразить. В Версии B, предназначенной для коммунистического лагеря в 1982 году… – Она попыталась вспомнить, хмурясь, и в итоге сказала: – Я давно уже не пересматривала ни одной серии Версии B, но…
– Давай начнем с рабочей гипотезы, лежащей в ее основе. Что СССР и Япония пытались спасти цивилизацию. Англия и Штаты – секретные союзники нацистов, Гитлера; они привели его к власти с единственной целью нападения на восточные страны, сохранения статус-кво в ущерб молодым развивающимся странам Востока. Это мы знаем. Во Второй мировой войне Англия и Штаты лишь делали вид, что воюют с Германией; все наземные сражения вела Россия на Восточном фронте; высадка в Нормандии – как он там? Второй фронт? – состоялась лишь после того, как Германия была разбита Россией; США и Британия хотели лишь наброситься и жадно отхватить как можно больше трофеев…
– Трофеев, – подхватила Колин, – которые по справедливости принадлежали СССР. – Она кивнула. – Но где же Фишер совершил тут техническую ошибку? Идея Версии B выглядит достаточно достоверной, как и у первой версии; а реальные кадры Версии B – это кадры Красной армии в Сталинграде…
– Да. Все реальное. Достоверное и более чем убедительное. И война действительно была выиграна в Сталинграде. Но… – Он сжал кулак, искалечив свою сигарету; затем он аккуратно положил ее в ближайшую пепельницу. – Я не буду переходить, – сказал он, – к Версии B. Несмотря на то, что мне сказала управляющая монада. Что ж, значит, я не справляюсь; я остановился в росте, а это значит, что меня обгонят, и все на этом – я понял это еще вчера вечером, до того как ты ушла. И снова понял это сегодня, когда услышал речь от Дэйва Лантано и осознал, насколько она лучше, чем все, что я могу сделать и что я смог бы сделать. Ему около девятнадцати. Максимум двадцать.
– Дэвиду двадцать три, – сказала Колин.
Адамс поднял взгляд.
– Ты его знаешь?
– О, он постоянно сюда прилетает и улетает обратно; любит возвращаться в эту его горячую зону, чтобы управлять своими лиди, чтобы вилла была построена именно такой, как он хочет, думаю, он спешит посмотреть на нее сейчас, потому что знает, что вряд ли доживет до ее завершения. Он нравится мне, но он такой странный и загадочный, практически отшельник; прилетает сюда, вводит свою речь в компьютер, немного ждет, немного разговаривает – совсем немного – и снова улетает. Но в чем же ошибка в Версии B, версии для НарБлока, которую заметил только ты один и больше никто за все эти годы, даже Броуз?
Адамс сказал:
– Она в том эпизоде, где Гитлер совершает один из своих секретных полетов в Вашингтон во время войны, чтобы посовещаться с Рузвельтом.
– А, да. Фишера навела на эту мысль история с полетом Гесса в…
– Самая важная секретная встреча между Рузвельтом и Гитлером. В мае 1942-го. Где Рузвельт в присутствии лорда Луиса Маунтбеттена, принца Баттен фон Баттенберга, представляющего Британию, информирует Гитлера о том, что союзники отложат высадку в Нормандии как минимум на год, чтобы Германия могла использовать свои армии на Восточном фронте и разбить Россию. И еще сообщает ему, что маршруты всех арктических конвоев, доставляющих в северные русские порты военные грузы, будут регулярно передаваться немецкой разведке под командованием адмирала Канариса, чтобы нацистские субмарины могли топить их своими «волчьими стаями». Ты же помнишь размытые кадры этой встречи, сделанные издалека неким «товарищем по партии, работающим в Белом доме»… Гитлер и Рузвельт сидят рядом на диване, и Рузвельт заверяет Гитлера, что тому нечего опасаться; все союзные бомбардировки будут вестись по ночам, чтобы промахиваться мимо своих целей, вся информация от русских относительно их военных планов, расположения войск и так далее будет доставляться в Берлин не позже суток после попадания ее в руки союзников, через Испанию.
– И они разговаривают по-немецки, – сказала Колин. – Верно?
– Нет, – рявкнул он сердито.
– По-русски? Чтобы аудитория НарБлока могла понять их разговор? Я так давно уже не…
Адамс раздраженно пояснил:
– Техническая ошибка допущена при прибытии Гитлера на «секретную базу ВВС США близ Вашингтона» – и это просто невероятно, что никто ее не заметил. Прежде всего, во время Второй мировой не было никаких ВВС США.
Колин уставилась на него.
– Это все еще называлось Воздушным корпусом Армии США, – сказал Адамс. – Еще не отдельный вид вооруженных сил. Но это пустяк; возможно, это мелкая ошибка в закадровом комментарии – сущая ерунда. Вот смотри.
Он быстро вытащил из сканера катушку, схватил вторую, с Версией B; уткнувшись в сканер, он умело гнал ленту дальше и дальше, пока не дошел до того эпизода в шестнадцатой серии, который хотел найти; после этого он откинулся назад и жестом предложил ей просмотреть этот отрывок.
Какое-то время Колин молча смотрела.
– Вот его джет заходит на посадку, – проговорила она, – поздно ночью, на – да, ты прав, комментатор называет это «базой ВВС США», и я смутно вспоминаю, что…
– Его джет, – проскрежетал Адамс.
Остановив ленту, Колин молча смотрела на него.
– Гитлер тайно садится в Штатах в мае 1942-го, – сказал Адамс, – на турбореактивном «Боинге-707». Их в природе не было до середины шестидесятых. Во время Второй мировой существовал только один реактивный самолет, немецкий истребитель, и тот в войска не поступил.
– Боже мой! – ахнула Колин.
– Но это сработало, – продолжил он. – Люди в НарБлоке поверили в это; к 1982-му они так привыкли к виду реактивных самолетов, джетов, что забыли – в 1942-м существовали только эти, как они назывались… – Он не мог вспомнить.
– Поршневые самолеты, – подсказала Колин.
– Мне кажется, я понял, – сказал Адамс, – почему управляющая архивами монада отправила меня именно сюда, к Первому Источнику. Вернуться к самому началу, к работе Готтлиба Фишера, первого Янси-мэна; человека, кто фактически предвосхитил саму идею Тэлбота Янси. Но который, к сожалению, не дожил до того, чтобы увидеть реально построенный – и введенный в действие обоими блоками – симулякр. Монада хотела, чтобы я увидел, – продолжал он, – что мое беспокойство о качестве собственных работ – избыточное, ненужное. Потому что наша работа, наши общие усилия исторически, с самого начала, с этих двух документальных фильмов, неидеальны. Когда ты или я начинаем делать фальшивки, то и ты, и я, и все остальные из нас просто обязаны в каком-то месте рано или поздно поскользнуться.
– Да, – кивнула она. – Мы просто смертные. Мы несовершенны.
– Но есть один странный момент, – сказал Адамс. – У меня нет такого же чувства в отношении Дэвида Лантано. Я отреагировал на него страхом, и теперь я вижу почему. Он отличается от всех нас. Он совершенен или может стать совершенным. Не так, как мы. И кем же это делает его? Нечеловеком?
– Бог его знает, – нервно ответила Колин.