– Это у нас, значит, поместье, принадлежащее… – Фут проконсультировался в одном из справочников собственной корпорации, – некоему мистеру Дэвиду Лантано. Нет, не поместье еще, пока только в процессе оформления. Год пока не прошел, так что формально это все еще горячая точка. Но под юрисдикцией Лантано.
– Предположительно, это были именно его лиди.
– Да. – Фут рассеянно кивнул. – Что я тебе скажу, мальчик мой. Обыщи все окружающие сегменты на четырехсоткратном увеличении, пока не найдешь источник луча, который разобрал этих двух лиди на запчасти. Найди, кто…
В офисе запищал видеотелефон; это была его секретарша, мисс Грей, а дополнительный сигнал, трижды мигнувший огонек, означал, что вызов срочный.
– Я прошу прощения, – сказал Фут и обернулся к экрану видеосвязи, куда лично ему уже должна была перенаправить вызов мисс Грей.
На экране появилось лицо Луиса Рансибла, широкое, румяное и мясистое, в старомодных очках без оправы… лысина стала чуть заметнее с последнего раза, когда Фут видел его; чуть меньше стало тонких седых волос, зачесанных наискосок, от уха до уха.
– Твой курьер, – сказал Рансибл, – просил меня связаться с тобой в тот же миг, когда в моих делах случится что-то необычное.
– Да! – Фут с энтузиазмом наклонился к экрану, проверив попутно, записывается ли вызов. – Говори, Луис. Что стряслось?
– Кто-то убил одного из моих инженеров. Застрелил из лазера в затылок на новой стройплощадке в Юте. Твое экстрасенсорное предчувствие оправдалось, они точно охотятся на меня. – Рансибл на экране казался более разгневанным, чем испуганным; впрочем, это было вполне характерно и ожидаемо от него.
– Ты можешь продолжать подготовку стройплощадки без этого человека? – спросил Фут.
– Да, конечно. У нас продолжаются земляные работы. Мы и нашли-то его через час с лишним после убийства; никто и не заметил, у всех куча дел. Хиг его звали, Боб Хиг. Не из лучших у меня был, но и не самый плохой.
– Ну и копай дальше, – сказал Фут. – Мы к тебе, конечно, отправим человека из ближайшего отделения, чтобы он изучил тело погибшего; через полчаса должен быть у тебя. А ты тем временем держи меня в курсе. Это может быть их первым ходом. – Ему не нужно было уточнять, кто такие «они»; и он, и Рансибл и так все отлично понимали.
Завершив разговор, Фут вернулся к изучению отрывка фильма, снятого со спутника.
– Как успехи в поисках источника луча? – спросил он у Сенсио. Он вдруг подумал: нет ли какой-нибудь взаимосвязи между убийством инженера у Рансибла и уничтожением этих двух лиди? Его всегда привлекало связывание вместе вроде бы независимых событий; он наслаждался, придумывая гармоничную взаимосвязь между ними, некое сплетение всех нитей. Но в отношении взаимосвязи между этими двумя жестокими событиями – что ж, даже его экстрасенсорные способности не давали ему никакого ответа. Возможно, со временем…
– Не выходит, – ответил Сенсио. – Пока никак.
– Неужели они пытаются запугать Рансибла, чтобы он остановил стройку в Юте? – задал Фут вслух риторический вопрос. – Это очень маловероятно; Луис может терять инженера за инженером и все равно выстоит. Бог мой, у них в Агентстве столько оружия, да еще в придачу те продвинутые прототипы, к которым у Броуза есть доступ, что они могли бы уничтожить всю стройплощадку, всех людей, лиди и механизмы, что там находятся. А не просто одного-единственного инженера… да еще и не главного. – Смысла в этом действительно не было.
– Нет никаких идей? – спросил Сенсио. – Экстрасенсорного предвидения?
– Есть, – сказал Уэбстер Фут; у него была одна странная догадка. Она росла и росла в его сознании, пока не выросла до размера настоящего предсказательного откровения. – Двое лиди превращены в ржавые хлопья, – сказал он. – Потом один из строителей Рансибла в Юте получает выстрел лазера в затылок в тот момент, когда они начинают разравнивать почву под застройку… Я предвижу… – Он прервался. Еще одна смерть, сказал он себе. И скоро. Он взглянул на свои старинные круглые карманные часы. – Это был выстрел в затылок. Убийство. Нам нужно искать кого-то из Янси-мэнов.
– Кто-то из Янси-мэнов будет убит? – Сенсио вытаращился на него.
– Очень скоро, – сказал Фут. – А может быть, и уже.
– И обратятся к нам.
– О да, – сказал Фут. – Но на этот раз уже не Рансибл, а Броуз. Потому что… – И его экстрасенсорный дар сказал ему это, четко и ясно. – Убит будет кто-то такой, от кого Броуз зависит; это до крайности огорчит Броуза – и мы получим весьма возбужденный вызов.
– Что ж, поживем – увидим, – скептически отозвался Сенсио. – Увидим, правы ли вы.
– Я знаю, что прав относительно того, что случится, – сказал Фут. – Вопрос лишь – когда? – Дар его был очень слаб относительно временны́х рамок предсказания, с этим приходилось мириться; он мог промахнуться на несколько дней, а то и на неделю. Но, пожалуй, не больше. – Предположим, – сказал он задумчиво, – что убийство этого человека не было направлено против Рансибла. Оно просто не нанесло Луису достаточного ущерба; он не мог являться целью. – Предположим, подумал он, что хотя Хиг и был сотрудником Рансибла, его убийство направлено против Стэнтона Броуза.
Так ли это плохо?
– Как ты относишься к Броузу? – спросил он своего фотоэксперта, помощника по всем данным спутникового наблюдения.
– Я никогда не задумывался об этом, – ответил Сенсио.
– А я задумывался. И он мне совсем не нравится. Я бы и мизинцем не двинул, чтобы помочь ему. Если мог бы избежать этого. – Но как можно этого избежать? Броуз, действуя через генерала Хольта и маршала Харензани, имел в своем распоряжении целую армию обстрелянных лиди-солдат да плюс еще архив перспективного вооружения в Агентстве. Броуз мог при желании нанести удар по нему, по всей его организации, в любой момент.
Но, возможно, существовал кто-то еще, человек, который не боится Броуза.
– Мы узнаем, существует ли такой человек, – сказал Фут, – тогда и только тогда, когда будет убит какой-то ценный для Броуза Янси-мэн. – Что он и предвидел с помощью своего парапсихологического дара.
– Какой человек?
– Нового типа, – сказал Фут. – Такого типа, который мы никогда еще не видели. – Которого, по всем имеющимся в его распоряжении данным, не существует.
Я буду сидеть тут за своим столом, сказал сам себе Фут, и буду ждать и надеяться на видеовызов от жирного жуткого паука, Стэнтона Броуза. Который расскажет мне с траурным видом, что ключевой Янси-мэн из его ближайшего окружения был убит, и причем не грубым и варварским способом, но, напротив, весьма – как они любят выражаться – изощренно. И когда этот вызов поступит, я уйду в двухнедельный запой.
И он начал ждать прямо с этого момента. С девяти утра по лондонскому времени, уточнил он по своим архаичным круглым карманным часам. И, совсем чуть-чуть, уже начал праздновать: принял по одной маленькой щепотке – одной на каждую ноздрю – Сверхтонкой Любимой Смеси Миссис Клуни; высококачественного зелья. Нюхательного табака.
В общем коридоре первого этажа Агентства в Нью-Йорке Джозеф Адамс оглянулся. Не увидев вокруг никого, он быстро вошел в кабинку платного видеофона. Он закрыл за собой дверь и смог вставить в качестве залога монету в один посткред.
– Кейптаун, пожалуйста. Виллу Луиса Рансибла. – Его так трясло, что он с трудом мог удержать около уха телефонную трубку.
– Семь долларов за первые… – сказал оператор; это был лиди, эффективный и быстрый.
– Окей. – Он быстро вставил в щель аппарата пятерку и две монеты, а затем, пока устанавливалась связь, Адамс судорожным и торопливым, но тщательным движением накрыл экран носовым платком; визуальная часть вызова была теперь заблокирована, оставалась только звуковая.
Женский голос в трубке произнес:
– Это мисс Ломбард, секретарь мистера Рансибла; кто его вызывает?
Адамс хрипло ответил – причем ему не пришлось специально менять голос до неузнаваемости, он изменился сам.
– У меня сверхсрочное сообщение лично для мистера Рансибла, и никого более.
– Извините, кто говорит? Вы можете…
– Нет, не могу, – проскрипел Адамс. – Может быть, линия прослушивается. Может быть…
– В чем дело, сэр? Не могли бы вы говорить чуть громче? А видеосигнал и вовсе не проходит. Вы не могли бы связаться по другому каналу, получше?
– До свиданья, – сказал Джозеф Адамс. Я просто не могу рисковать, подумал он в страхе.
– Я соединю вас, сэр; если вы всего лишь немного подождете…
Он повесил трубку.
Сняв с экрана носовой платок, все еще дрожа, он поднялся на ноги и покинул кабинку видеофона. Что же, у него почти получилось. Попытался, подумал он, я вправду попытался. Почти.
Тогда, может быть, телеграмма? Или заказное письмо мгновенной доставки без подписи, с буквами, вырезанными из газет?
Нет, понял он; я не смогу сделать даже этого. Прости меня, Луис Рансибл; мои оковы оказались слишком крепкими. Эти путы; они такие длинные, старые и тесные. Я сжился с ними, и теперь они стали частью меня; и живут внутри меня. На всю жизнь. Ныне и присно.
Он неторопливо шел и чувствовал, как вместе с его шагами движется пленка словно бы наркозного онемения, паря над ним все время, пока он шагал по коридору от кабинки видеофона. Обратно в свой офис. Словно ничего не произошло.
Ничего и не произошло. В этом и была горькая ирония, горькая правда: ничего, совсем ничего.
Так что оно пойдет своим чередом, это нечто. Сила, которую он не понимал, немалая, но далекая, ускользающая, словно бабочка, едва досягаемая его чувствами: словно образы, проносящиеся на крыльях по небу его жизни и не оставляющие следа или ощущения; он почувствовал себя слепым и беспомощным, ощутил страх. И все же он шел. Потому что это было естественным. А для него ничего больше и не оставалось.
И пока он шел, оно двинулось. Пошевелилось; он почувствовал – покатилось. Двигаясь в неизменном направлении: строго вперед.