— Александр, ну пожалуйста, не отказывайте мне! Это моя любимая песня! — она с надеждой взглянула на меня.
В этот же момент, словно по волшебству, песня сменилась на более яркую и динамичную, сменив за собой нежный мотив прошлой, что не могло не вызвать негодование на лице Елизаветы.
— Так даже лучше будет! — не растерялась она.
Я взглянул на Марию. Она оживлённо разговаривала с одной из девушек, видимо ей стало легче и это главное.
— Что-ж, ну давайте станцуем, — своими словами вызвал улыбку на лице собеседницы.
Во время танца Елизавета то и дело поглядывала на меня, соблазнительно улыбаясь. Даже дурак бы понял, что я ей нравлюсь. Посередине танца музыка резко стихла, что вызвало полное недоумение у людей. Мы остановились.
— Неужели сломалось что-то? — удивлённо сказала девушка.
— Пойду спрошу, — не успел я сделать и шаг в сторону аппаратуры, как из колонки послышались какие-то звуки, похожие на лёгкое потрескивание, после чего я отчётливо услышал знакомый голос.
«Не Лиза, а Елизавета! Не смей меня так называть, я вам не деревенщина какая-нибудь!»
Я повернулся к обладательнице голоса. Её глаза округлились от неожиданности, ноги слегка подкосились.
«Да это платье стоит как половина вашей зарплаты!» — послышалось следующие высказывание.
Люди вокруг ничего не понимали, но продолжили вслушиваться в слова нахалки.
«Что вам, колхозницам, вообще знать о хорошей одежде и рабочем этикете. Как же вы мне противны за все эти дни стали! Жду не дождусь возвращения в Москву!»
— Александр, это не… — тихо начала девушка, оглядываясь по сторонам.
Кто-то из присутствующих поглядывал на хозяйку голоса, другие же перешёптывались друг с другом, не понимая, что происходит.
Пусть большинство и не знало, чей это голос, но главное, что знал я. Всё это время девушка улыбалась мне в лицо, нахваливая колхоз и наши успехи. Я видел её ум, целеустремлённость и вежливое отношение ко всем людям, вот только…
Запись продолжилась. Голос Ларисы Ивановны был спокойный и сдержанный, но не Елизаветы.
«Не твоё дело! У меня, в отличии от вас, есть цель, а я привыкла добиваться своего!» — кинула в ответ помощница.
— И какая же у вас цель? — обратился к ней я.
— Я… послушайте, это всё неправда! Меня подставили! Вы ведь человек умный, сами понимаете, что я не нравлюсь бухгалтеру. Она была так недовольна моими замечаниями…
— Довольно! — я махнул рукой, — осуществлю ваше желание. Вы уволены, можете возвращаться в Москву.
— Нет! Подождите, я не это имела в виду…
— Завтра же найду для вас водителя, — перебил её, после чего направился к выходу.
— Подождите! — она ухватилась за мою руку.
— Я пошёл вам на встречу, от своего лица сделал помощницей в правлении и вот, как вы мне отплатили? — одёрнул руку, — а сколько ещё я не знаю? Вспомните, что вы мне говорили в первый день! Хотели заниматься чем-то глобальным, во благо страны и что же я вижу? Так оскорблять своих коллег и работников колхоза… что-ж, таким образом вы своей цели не добьётесь. А я терпеть не могу лицемеров. Всё, уходите с глаз моих! Нам такие работники не нужны!
На глазах девушки навернулись слёзы. Она прекрасно понимала, что уже поздно что-либо говорить, поэтому прошептала «Простите» и пулей выбежала из клуба.
На секунду я даже подумал не перегнул ли палку, но разве мог я иначе, когда весь колхоз слышал, как она оскорбляет дело, которым мы все здесь заняты и людей, которые трудятся на благо колхоза?
Но вот только… я строго взглянул на Аллу. Конечно, я благодарен, что она раскрыла истинные мысли девушки, но не так же это надо было делать!
Я вздохнул. Придётся снова провести воспитательную беседу с комсоргом, да и с бухгалтером тоже. Неизвестно кто кого надоумил.
Глава 17
Наумова уехала на следующий день чуть свет. Я даже не успел с ней переговорить, хотя, на самом деле, не очень-то и хотелось. Я действительно на дух не переношу людей, которые в глаза льют мёд, а их реальные мысли совсем другие. Какими бы ни были её цели и оправдания, но держать рядом с собой таких людей оправдано только в случае, если деваться некуда. А если есть выбор, зачем в коллективе, тем более в таком дружном, как наш, люди, которые постоянно вам врут и не разделяют ваши ценности?
Конечно, я теперь догадывался ради чего она сюда приехала, вспоминая все моменты, когда Лиза пыталась мне угодить. Но как же хорошо, что я не повёлся!
Не хватало ещё попасть на удочку охотницы за влиятельным мужем. Что ни говори, а я понимал, что мой молодой возраст и заработанные за прошлый год регалии делают меня теперь весьма перспективным женихом.
И, пожалуй, пора с этим заканчивать. С холостяцкой жизнью в смысле.
Мои мысли снова автоматом вернулись к Марии. Чем больше я её узнавал, тем сильнее она мне нравилась. Да что тут скрывать, я с самой нашей первой встречи влюбился сначала в её глаза, а потом и в характер, и во всё остальное.
Другое дело, что, как и в прошлой жизни, у меня всегда дело в приоритете было. «Вечно у тебя первым делом самолёты» — как с укором иногда говорила мне бывшая жена, когда я пропадал на заводе чуть ли не сутками, если случалось что-то.
Ну а как иначе? Когда на тебе ответственность за многих людей?
Вот и в новом теле трудно заниматься личной жизнью, когда работы поле непаханное. Часто в прямом смысле этого слова.
Но даже так, наши отношения с Марией продолжали потихоньку развиваться. И такой темп мне даже чем-то нравился. Лукина из таких девушек, с которыми хочется быть бережней, особенно после той истории с насильником, в которую она, к несчастью, попала прошлым летом. Но хотя бы всё обошлось.
Короче, я не спешил, но это становилось всё сложнее. Тем более, что я понимал, что и сам интересую Марию, а вся эта ситуация с Лизой, похоже, заставила её беспокоиться. Во всяком случае теперь я всё чаще замечал инициативу с её стороны. То покушать занесёт, то придёт проведать Рекса не только днём, но и вечером, если я на работе не засиживаюсь до ночи, как это часто бывает.
А тут ещё Мясов под боком, который постоянно нудит о женитьбе, в чем он и прав в общем-то. Так что я твёрдо решил, вот съезжу в Киев по приглашению Глушкова, а после сразу же сделаю Лукиной предложение.
Можно и до поездки, конечно, но мне не хотелось расстраивать девушку скорым отъездом после такого, да и вообще стоит сделать всё как-то красиво. Для женщин это обычно важно, а я хотел Марию порадовать. Ей и так придётся мириться с тем, что моя вторая жена — работа. Ну а в том, что она примет моё предложение я почему-то не сомневался.
Тем временем, срочных задач, отнимающих всё силы становилось всё меньше, хотя нам с Фроловым предстояло провести ещё большую работу по эффективной централизации управления. Например, мы переоборудовали наш ангар так, чтобы туда вмещалось больше техники, как минимум потому что ремонтные работы удобней проводить в одном месте, также как и централизованно заказывать детали. И таких мелких и не очень изменений требовалось много, причем откладывать их до официального объединения было бы очень недальновидно. Тем более, что по факту Новый Путь уже увяз в помощи Свету Коммунизма по самую макушку, и я постоянно привлекал своих специалистов к работе во втором колхозе.
Но зато, наконец, появилось время провести собрание и голосование об объединении в колхозе Фролова. Несмотря на то, что официальные запросы уже были составлены, мы не могли совсем забить на мнение работников. Впрочем, никто не сомневался в результатах голосования, так что к этому собранию я относился больше как к возможности мотивировать людей.
Ведь все видят каким стал мой колхоз за довольно короткий период, да и во время проблем с посевной мы оперативно пришли на выручку. Людей в беде не оставили, помогали всем, чем могли. В себе и своём колхозе я уж точно не сомневаюсь.
— Ещё час до собрания, а ты уже тут как тут, — пожал мне руку в качестве приветствия Фролов.
— Я давно за привычку взял, что лучше заранее приехать. Всё-таки мероприятие серьёзное, мало ли что. Ко всему нужно ответственно подходить.
— Это ты верно говоришь, Сан Саныч! — хлопнул меня по плечу Петрович, — Пошли, присядем, есть что обсудить.
Фролов завёл меня в свой кабинет, где мы спокойно обговорили дальнейшие планы и некоторые рабочие моменты. Сильно забегать наперёд я не хотел, да и он не настаивал. В какой-то момент в разговоре повисло неловкое молчание, а Виктор Петрович начал вертеть карандаш в руке. Неуверенным взглядом он изредка посматривал на меня.
— Сан Саныч, — резво обратился ко мне собеседник, — я вот на прошлые танцы приехать хотел, да не получилось.
— Да ладно тебе, будто последние, — рассмеялся я, но собеседник, видимо, ещё не озвучил свой главный вопрос.
— Так вот, касательно танцев… — помялся Фролов, — до меня тут новости дошли, что ты такое там устроил, — протянул он.
— Ты про что?
— Да про Лизу я, конечно! — с досадой хлопнул по столу Фролов, так что даже карандаш из его пальцев на секунду выпал, но он тут же снова взял его в руки, — зачем ты так сурово с девушкой обошёлся? Она ведь хороший работник, так нам помогала.
— А, это. То за дело было, Петрович.
Честно сказать, я не особенно надеялся избежать этого разговора, вполне понимая, как Наумова ему нравилась, но и обсуждать эту тему особенно не хотелось.
— Да что ж она такого натворила-то, что еë твои колхозницы при всех так опозорили? Я знаю, что включили там запись какую-то, да всё думаю, не из зависти ли к её талантам? Красивая, добрая и с головой на плечах. Да и ты ведь сам так всегда говорил. А тут за один вечер всё изменилось. Не ошибся ли ты, поверив не тем людям?
Он, наконец, положил бесконечно танцующий в руках карандаш на стол. А в его глазах я заметил искру надежды, вот только он ещё не знает, с какой девушкой связался.
Я и сам не знал всего даже в тот самый момент на танцах. На следующий день Алла с Ларисой Ивановной подошли ко мне и рассказали ещё о паре моментов. Конечно, нельзя отрицать возможность зависти, как и сказал Фролов, но, при всех своих недостатках, врушками ни комсорг, ни бухгалтер не являлись, во всяком случае за год работы во лжи я их ни разу не уличал. Да и то пренебрежение в голосе Лизы, которое я слышал на записи говорило само за себя.