Сие означало, что я больше не увижу её ни в этой жизни, ни в последующей, а на такое я пойти никак не мог.
Опять же, я ещё не съел достаточного количества пирожных, чтобы соглашаться поменять этот мир на другой, в котором существование сахара теологами ещё не доказано.
Стараясь изгнать дрожь из голоса, дабы показать, что я могу держать удар и нет у меня мыслей о самоубийстве, я переспросил:
— Кого-то другого?
— Он — пекарь, — ответила она. — Странно… не так ли?
Сноу-Виллидж значительно меньше Нью-Йорка. Если она любит другого пекаря, я его, конечно же, знал.
— Я наверняка с ним знаком.
— Безусловно. Он очень талантливый. Создаёт на кухне райские творения. Он — лучший.
Я не мог одновременно потерять любовь всей моей жизни и положенное мне по праву место в иерархии пекарей округа Сноу.
— Я уверен, он хороший парень, но в здешних местах все знают: после моего отца лучший пекарь — я, и разрыв между нами быстро сокращается.
— Так это он и есть.
— Кто?
— Тот, кого я люблю.
— Он сейчас рядом? Передай ему трубку!
— Зачем?
— Хочу выяснить, что он знает о приготовлении pate sablee[39].
— Это ещё что? :
— Если он такой классный специалист, то должен знать. Послушай, Лорри, в мире полным-полно парней, которые заявляют, что могут быть пекарями при королевском дворе, но все они болтуны. Сейчас я выведу его на чистую воду. Передай ему трубку.
— Трубка уже у него. Этот странный другой Джимми, который принижал себя, говоря, какой он недалёкий, туповатый, скучный, недостойный… надеюсь, он ушёл навсегда.
— Ох!
— Мой Джимми не хвастун, — продолжала она, — но он знает себе цену. И мой Джимми никогда не остановится, пока не добьётся того, чего хочет.
— Так ты выйдешь замуж за своего Джимми? — теперь дрожь в голосе меня уже нисколько не волновала.
— Ты спас мне жизнь, не так ли?
— Но потом ты спасла меня.
— Разве мы можем не пожениться, положив столько сил на спасение друг друга? — спросила она.
Мы обвенчались за две недели до Рождества.
Мой отец был моим шафером.
Шилсон Строуберри прилетела с прыгательного тура из Новой Зеландии, чтобы быть подружкой невесты. Глядя на неё, я бы никогда не сказал, что она разбила лицо об устой моста.
Отец Лорри, Бейли, оторвался от погони за ураганами, чтобы передать дочь законному мужу. По прибытии выглядел он растрёпанным, таким же смотрелся во взятом напрокат смокинге и уезжал растрёпанным, в полном соответствии с выбранной профессией: попробуй не быть растрёпанным, постоянно имея дело с сильным ветром.
Элайза Хикс, мать Лорри, красивая и обаятельная женщина, несколько разочаровала нас, потому что приехала без единой змеи.
За три последующих после нашей свадьбы года я стал шеф-кондитером по пирожным. Лорри из инструктора бальных танцев переквалифицировалась в дизайнера веб-сайтов, чтобы работать в те же часы, что и пекари.
Мы купили дом. Средненький по всем меркам. Два этажа, две спальни, две ванные. Вполне достаточный для начала совместной жизни.
Мы простужались. Выздоравливали. Строили планы. Занимались любовью. У нас возникла проблема с енотами. Мы частенько играли в карты с мамой и папой.
И мы забеременели.
В полдень 12 января, в понедельник, Лорри проснулась после трёх часов сна oт болей в нижней части живота. Какое-то время полежала, считая схватки. Нерегулярные и редкие.
Поскольку оставалась ровно неделя до наиболее вероятной даты родов, она предположила, что у неё ложные роды.
То же самое случилось с ней и тремя днями раньше. Тогда мы поехали в больницу… и вернулись домой, по-прежнему с ребёнком в её чреве.
Схватки были достаточно болезненными, чтобы помешать ей снова заснуть. Осторожно, чтобы не разбудить меня, она выскользнула из кровати, приняла ванну, оделась, спустилась на кухню.
Проголодалась, несмотря на периодические боли в нижней части живота. Сев за кухонный стол, читая рекомендованный мною детектив, съела кусок шоколадно-вишнёвого торта, потом два куска kugelhopf[40]. В последующие несколько часов схватки не стали более болезненными или регулярными.
За окнами белые облака затеняли небо. Снег неторопливо падал на деревья, двор.
Поначалу Лорри не обратила особого внимания на снег. В обычном январе он идёт чуть ли не каждый день.
Я проснулся в начале пятого, принял душ, побрился, спустился на кухню, когда день уступал место ранним зимним сумеркам.
Все ещё за столом, дочитывая последнюю главу детектива, Лорри ответила на мой поцелуй, когда я наклонился к ней, лишь на мгновение оторвав взгляд от страницы книги.
— Эй, бог пирожных, отрежь мне кусок streusel[41].
Во время беременности она пристрастилась к выпечке, но больше всего ей нравился streusel с кофейной начинкой и различные разновидности kugelhopf.
— Ребёнок родится со знанием немецкого, — предсказал я.
Прежде чем взять торт, я посмотрел в окно в двери чёрного хода и увидел, что на заднем крыльце снега насыпало аж шесть дюймов.
— Синоптики опять ошиблись, — заметил я. — На лёгкий снежок никак не похоже.
Увлечённая книгой, Лорри не заметила, как повалил снег.
— До чего красиво, — сказала она, взглянув в окно на белоснежную пелену. А через полминуты замерла на стуле. — Ах-ох.
Начав резать streusel, я подумал, что ах-ох относится к динамичной развязке книги, которую она читала.
Но потом она, сцепив зубы, застонала, а книга выпала у неё из рук.
Я повернулся и увидел, что она бледная, как снег за окнами.
— Что не так?
— Я подумала, опять ложные роды.
Я вернулся к столу.
— Когда это началось?
— Примерно в полдень.
— Пять часов тому назад? И ты не разбудила меня?
— Болело лишь в нижней части живота, как в прошлый раз, — объяснила Лорри. — А теперь…
— Болит весь живот?
— Да.
— И спина тоже?
— Да.
Симптоматика однозначно указывала, что на этот раз роды настоящие.
Я замер, но лишь на секунду. Страх уступил место радостному волнению: мне предстояло стать отцом.
Страх остался бы со мной, если бы я знал, что наш дом находится под постоянным наблюдением, а высокочувствительный микрофон, установленный на кухне, только что передал наш разговор слушателю, который расположился в двухстах ярдах от дома.
Глава 26
Для женщины, рожающей впервые, начальная стадия родов в среднем длится двенадцать часов. Времени нам хватало. Больница в каких-то шести милях от нас.
— Я уложу вещи во внедорожник, — сказал я. — Ты дочитывай книгу.
— Дай мне кусок streusel.
— Можно ли есть на первом этапе родов?
— Что ты такое говоришь? Я умираю от голода. Буду есть, пока не рожу.
Дав Лорри отрезанный кусок streusel, я поднялся наверх, чтобы взять заранее собранную для неё сумку. Поднимался по лестнице осторожно, а спускался, останавливаясь на каждом шагу. Не тот был момент, чтобы упасть и сломать ногу.
После трёх лет нашей совместной жизни я уже не был таким увальнем, как прежде. Похоже, позаимствовал у Лорри толику её энергичности, грациозности, изящества.
Тем не менее и по пути в гараж я проявлял предельную осторожность, внимательно смотрел под ноги и облегчённо вздохнул, поставив сумку в багажное отделение нашего «Форда Эксплорер».
У нас также был и «Понтиак транс эм» модели 1986 года. Ярко-красный, с чёрной отделкой салона. В нём Лорри смотрелась восхитительно.
Приподняв ворота гаража на несколько ярдов, обеспечив тем самым приток свежего воздуха, я завёл двигатель «Эксплорера». Хотел, чтобы машина согрелась к тому моменту, когда в неё сядет Лорри.
После снегопада, который был четырьмя днями раньше, пусть и не такого сильного, как сегодня, я поставил на колеса цепи. А потом решил их не снимать.
И теперь этим очень гордился, потому, что отпала необходимость надевать их на колеса сейчас, тратя на это драгоценное время. Благодаря моей прозорливости поездка в больницу не предвещала никаких сложностей.
Под влиянием Лорри я постепенно стал неисправимым оптимистом. Что ж, в тот вечер мне пришлось расплачиваться за мой оптимизм.
В прихожей между гаражом и кухней я скинул туфли и надел лыжные ботинки. Снял с крючка на стене куртку с капюшоном, быстро натянул на себя.
Такую же куртку отнёс на кухню для Лорри и нашёл её около холодильника. Она стонала.
— Боль усиливается, когда я двигаюсь, и чуть от пускает, когда я стою или сажусь.
— Тебе нужно только дойти до «Эксплорера». А в больнице тебя сразу уложат на каталку.
Усадив её на переднее пассажирское сиденье и закрепив ремни безопасности, я вернулся в дом. Выключил все лампы. Через прихожую прошёл в гараж, запер за собой дверь.
Про пистолет калибра 9 мм я не забыл. Просто подумал, что он мне не понадобится.
От второго из моих ужасных дней меня отделяла неделя. Поскольку с первым днём дедушка Джозеф попал в десятку, у меня не было оснований подозревать, что со вторым он ошибётся или что из шести ужасных дней он назвал только пять.
Когда я сел за руль «Эксплорера», Лорри сказала:
— Я люблю тебя больше всех пирогов и кексов.
На что я тут же ответил:
— Я люблю тебя больше крем-брюле и лимонного торта.
— Ты любишь меня больше мангового заварного крема?
— В два раза.
— Я — счастливая женщина. — Когда ворота гаража пошли вверх, Лорри поморщилась от очередной схватки. — Думаю, это мальчик.
Ей сделали ультразвуковое сканирование, чтобы убедиться, что ребёнок здоров, но мы не хотели заранее узнавать, какого он пола. Я обеими руками за современную технику, но при условии, что она не лишает человека одного из самых приятных сюрпризов.
Я выехал на подъездную дорожку и обнаружил, что к сильному снегопаду прибавился ветер. Не очень