Он свернул на Садовую. Темные, как увеличенные до невероятных размеров коробки с взрывчаткой, застыли ларьки. А слева, где по всем правилам должны были находиться рельсы, зияла черная могила, неестественно длинная, она словно ждала, что в нее будет уложен великан. Невольно перекрестившись, Сергей побежал вдоль свежевырытой канавы для прокладки труб, когда услышал тяжелые шаги за спиной.
На мгновение он застыл, вслушиваясь и вглядываясь в пустоту, потом понесся, не разбирая дороги вперед. Дом с грациями или русалками казался черным и мертвым, но головы чудом выбравшихся из камня девушек показались ему знакомыми, и это придало сил. Внешне они напоминали Ладу Дан, женщину, которой он лично приписывал самые, что ни на есть добрые качества и о чьей способности к выживанию можно было писать книги. Сергей пролетел мимо темных Лад и оказался около освещенного дома, дверь которого была приветливо открыта.
По всей видимости, там шел капремонт, во всяком случае, перегородки были сняты, и вниманию Сергея предстала пыльная, выложенная красным кирпичом зала, в которой трое работяг мирно потягивали пиво.
– Шесть-шесть – дубль, – изрек старший из них, поднося к губам запотевшую бутылку.
– Щас сделаем, где у вас, Степан Степаныч, две шестерки? – поднялся с места шустрый мужичонка. – Ах, вот они, родимые.
С этими словами он навалился на серый бетонный блок и своротил его в центр зала, присоединив к прочим.
– Шесть-три, – довольно протянул мужик в другом конце зала, на высокой стремянке. К складывающейся внизу картине он приглядывался в такой же грязный, как и он сам, бинокль.
– Бегу, бегу, не гони, – проворный мужичок сорвался с места, и, добежав до противоположной стены, отыскал там нужный блок, и дотолкал его к прочим.
Забыв о своих недавних страхах, Сергей вышел на середину залы.
– А что вы тут такое делаете? – он удивленно переводил взгляд с одного участника странной сцены на другого.
Да вот, мил человек, в домино играем, – развел руками старший.
– А где тут домино? – Сергей присел перед одним бетонным блоком, и только тут углядел проковырянные на нем точки, как на фишках домино. Шесть, вертикальная полоса и пять.
– Да ты не тушуйся. По-первости оно забирает, верно, а потом вроде как и ничего, – ухмыльнулся старший. – Блоки – они не испорчены, все в дело пойдут, а нам хоть какое-то развлечение. Да ты пивка глотни, ум за разум заходить и перестанет.
Сергей отпил из проворно поднесенной ему уже открытой бутылки.
– Да как же вы это? И не лень же было! – изумлялся он.
– Так и мы же не из ленивых. Потом, это разве что? Вот Борис, что на стремянке, крановщик, – так они с ребятами на стройке помечали панельные блоки, из которых дома делаются, и играли с помощью двух кранов. Вот это гиганты, а мы что?.. Ерунда, так, пока бригадир денег не привезет.
– Так ночь же?! – Сергей отхлебнул пива, оно было холодненькое, будто стояло в колодце или на льду. Такое не могло присниться, и в то же время сама обстановка походила на какой-то причудливый символический сон.
– Ночь, полночь… нам лишь бы деньги платили.
Сергей взглянул на свое пиво и вспомнил про то, что должен принести две бутылки Шлиману.
– Слушайте, мужики, я, конечно, благодарю, но не привык пить за чужой счет, может, покажете, где оно сейчас продается, я куплю себе с другом и вам всем по две. Идет?
– Идет-то идет, но уж больно от игры отрываться не хочется, – лениво протянул крановщик. – Ты уж иди один.
– По три бутылки, – заскулил Сергей.
– Ну, по три, так по три, – отрезал старший. – Проводим, о чем разговор, времена нынче неспокойные, надо понятие иметь, а игра наша – ерунда, а не игра. Вот когда вы мне из этих блоков шахматы вырежете, вот тогда я сам не позволю игре мешать, а тут баловство одно.
Вместе со строителями Сергей прогулялся до ночного ларька и купил пива на всю компанию и себе со Шлиманом. Под охраной он добрался и до подъезда приятеля.
Глава 21
Полная луна вышла из-за кружевных траурных облаков, отчего они заблистали, сделавшись похожими на панцирь черепахи великого визиря Альмида, что некогда служил при дворе Карин Шаха и весьма преуспел в астрологии и науке наук.
Луна посмотрела на получившийся рисунок и, оставшись им довольной, залюбовалась залитым зеленоватым мистическим светом городом внизу.
Город апостола Петра. Того самого, что служит ключником у ворот рая, и что бы ему ни говорили, не хочет верить в давным-давно проделанные ходы и лазы, наивно полагая, что вышестоящие ограничат несанкционированные проникновения в рай одним только мировым деревом.
Луна манерно повела носиком. Апостол казался ей скучным, хотя его всегда можно было застать в маленькой сторожке прямо у врат, что было необыкновенным преимуществом перед другими обитателями горнего мира, которых приходилось обычно подолгу искать.
Петербург сиял всеми своими каналами, точно приглашая луну отразиться в них. И она отражалась, затевая пляску на мелкой ряби живой воды.
Вдруг луне показалось, будто кто-то окликнул ее по имени, точнее, по именам. Ведь все знают, что луна постоянно меняется, а изменившись, меняет и имя.
Поэтому луна удивленно приблизилась к земле и посмотрела вниз.
– Привет, Луна! – окликнул ее знакомый голос.
Луна повернулась и заметила фигуру в камзоле и треугольной шляпе.
– А, привет, Питер! Как твои дела?
– Ничего, хотел показать тебе кое-что, – с этими словами Питер вытащил из кармана серебряную монетку и сунул ее под нос луне.
– Что это? Деньги? – прищурилась луна.
– Ага. Говорят, достаточно показать тебе монетку, и ты удвоишь капитал.
– А ты в этом уверен? – утомленно зевнула луна. – Если да, то, может, сделаем совместный бизнес. Можешь ты, например, притащить сундук серебра?
– Откуда?! – возмутился Питер.
– А одной монетки тебе все равно не хватит, – рассудила луна и хотела уже вновь спрятаться за тучку, но Питер опередил ее, вновь выставив перед собой ладонь с денежкой.
– Во-первых, это не просто монета. Это рубль Петровской чеканки, и нумизматы у меня ее с руками оторвут. А во-вторых, я буду показывать ее тебе снова и снова, пока у меня не будет достаточного количества денег.
– А тебе сколько не давай, все одно потратишь.
– Ясное дело, Петербург – дорогой город, – он оправил фалды своего вытертого камзола.
– Дорогой! Да не столица, профукал ты свою столицу!
– Культурная столица. – обиделся Питер.
– «Культура дура, прошла меж глаз», – привычно усмехнулась луна. – Одно слово: «На болоте родился»! Уж если кто на болоте или где еще в неположенном месте рождается, завсегда опосля ненормальным становится.
– Ну, уж и ненормальным, – обиделся в свою очередь Питер, вновь показывая луне монетку.
– Конечно, ненормальным – «три раза крестился»! Да еще и позволил себя в честь Ленина назвать! Тоже мне «Колыбель трех революций»!
– Революции – да, были, не спорю. Так ведь скучно же. А вот «Ленинград»… – он снова поднял над головой монетку, показывая ее луне.
Тут грешен. Пьян был. Вообще ничего не помню.
– То-то и оно, что у тебя вечно «то понос, то золотуха» – не напьешься, так влюбишься, не влюбишься, так в какой-нибудь путч вляпаешься.
Питер кивнул, перекладывая тяжелое лунное серебро в карман камзола.
– Жениться тебе надо, – вздохнула Луна.
– Это еще зачем? – Питер даже перестал на минуту считать деньги.
– Как ее зовут?
– Кого?
– Ну ее… брось… «мне сверху видно все».
– Лада.
– И что тебя на простых смертных тянет? Гляди, умрет, – опять сам не свой будешь.
– Запью, – кивнул головой Питер, отчего его черные волосы упали на лицо, так что луна не могла увидеть, что на нем написано.
– Завтра собирается совет, тебя хотят женить на девушке по имени София – мудрость, – доверительно сообщила луна. – Так ты бы не отказывался, а?
– Вот еще! – возмутился Питер. – Это мое личное дело, захочу жениться – никого не спрошу.
– Говорят, ты опять взялся за наркоту?
– Ну уж и взялся? Пыхнул пару раз, а что делать-то?
– Возьмись за ум! – поучала луна, неосознанно продолжая увеличивать капитал собеседника. – Уже в высших сферах начали поговаривать, что Питер губят наркотики! Опомнись!
– Уже опомнился, – Питер сгреб новую порцию серебра и зашагал прочь.
– Опомнись! – звенела с высоты луна. – Себя не жалко, то хоть о ней подумай, у поэтов сердце на тончайшей нитке держится! На одном конце сердце, а на другом – звезда любви. Я знаю ее, Ладу Дан. Значит данную, дарованную. И не для того, чтобы такой псих как ты…
– Ладно, – махнул рукой Питер. – Извини, мне, правда, пора.
– Куда? В кабак?
– Почему сразу в кабак? – обиделся Питер. – Сначала к нумизматам, – подумал он, но промолчал. Ссоры с луной не входили в его планы.
– Опомнись! – гремело с небес, – Питер. Ты же знаешь, что со всего мира приехали…
– Отстань.
– Питер, больше никаких денег! Никаких. Ты сам себя губишь, – разозлилась луна.
– Нашлась тоже мне святая! – выругался себе под нос Питер, забираясь в крохотное чердачное окошко и оглядываясь в черном с непривычки чердаке. – Сама каждый месяц нагуливает брюхо, каждое полнолуние рожает лунных демонов, сама сводит с ума шизофреников, поэтов и котов. А туда же – мораль читать.
Глава 22
Луна подождала еще немножко Питера и, поняв, что он уже далеко, заглянула в окно спальни Лады. Небесная красавица и правда слыла неотразимой чаровницей для пиитов обоих полов.
Лада расставляла фотографии в альбоме, когда луна в полном блеске своего колдовского величия показалась на небе.
Женщина посмотрела на часы. Два часа ночи. Питера не было. Луна поежилась и добавила волшебного света, соблазняя поэтессу выйти погулять.
– Ладно. Придется ложиться, – вздохнула Лада, – вот это да! – Она заметила луну. – Красавица!
Довольная произведенным эффектом луна усилила колдовскую трансляцию, выманивая Ладу из дома. Но вместо нее из парадняков и подвалов начали выползать бледные и кошмарные дети ночи.