От стыда у Северина пылали уши. Он не мог скрыть своих мыслей от Вэнса. Хуже того, он не мог скрыть ни единой мысли даже от громилы, даже от его жены — этой женщины с душою ловчей кошки.
— Передайте мой привет очаровательной леди Нине, — услышал он последнюю реплику старика. — И пусть она поосторожнее прикасается к пророчествам. Я долгие годы работал с информацией и точно знаю — то, что внешне имеет один вид, для опытного глаза принимает совсем другой.
Мышиный помет в холле успели выкинуть. Затхлый запах рассеялся. Мик вывалился в ночь, машины он не нашел (ее увел Келлер), и сел возле ограды, подставляя пылающую голову под пронзительный морской холод. Полчаса он ненавидел весь мир. Потом попытался придумать подходящую месть Юлию, но бывшего референта и след простыл, и Северин сполна осознал тщетность своих усилий.
«Вэнс супермутант. Он видит и понимает меня без усилий. А я человек. Чтобы узнать правду, я вынужден ошибаться и обязан думать, мне приходится думать больше, чем ему. Еще не известно, что в конечном счете лучше».
Сработал уником на поясе.
— Нина? Ты уже собралась? Не нужно приезжать. Я в порядке и сам вернусь утром… Нет, со мною ничего особенного не случилось. Вэнс? Нормальный старик, хотя и с чудинкой. Спи спокойно и ничего не бойся. Завтра будет время поговорить.
Стояла глухая ночь, но на востоке уже появились неясные проблески. Чужая яхта скрылась, море смолисто чернело, от камней доносился сильный шум прибоя, маяк на скале в рваном ритме поливал окрестности сполохами.
Мик застегнул куртку до самого подбородка и один пошел по пустому шоссе в сторону Порт-Калинуса.
«К утру как раз доберусь», — решил про себя он.
Глава 9. Побег
— Рассказ о фонаре добра меня заинтересовал, — сказал Мику Беренгар. — Выберу день и поближе познакомлюсь с этим капелланом Лу. Что касается Келлера — я уже навел справки. Он авантюрист. Трансмутацию не прошел — что-то у него в мозгу не склеилось. Образован хорошо, но для специалиста по искусству слишком жестко держится. Некоторое время служил секретарем у Оттона Иллирианского, потом при неясных обстоятельствах покалечился и получил отставку. Где родился, никто не знает. Семьи нет, законного дохода нет. В Конфедерацию приехал по документам, которые, скорее всего, подделал. Содержит какую-то певицу, тоже странную. У парня хорошие манеры, отлично подвешен язык. С прежних времен хромает, но двигается довольно свободно. Ваше счастье, Северин, что вы с ним больше не встретитесь.
Беренгар помрачнел и добавил:
— Он беспринципное опасное дерьмо. Прощать людей дело похвальное, но необязательное.
— Да ладно, все хорошо кончилось.
— Сказать правду? От ярости Вэнса вас спасло только родство с Ниной. Когда-то он действовал жестко, теперь не то, чтобы подобрел, но с возрастом стал нетороплив. Старого злого мутанта дразнить не стоит. Чуть попозже напишите ему официальное письмо с извинениями… Только не усердствуйте и не указывайте, за что конкретно извинились, напишите просто «за невежливость», чтобы он не мог использовать ваши признания против вас.
— Спасибо.
— Я обдумаю историю с Келлером. Пока негодяя ловит полиция, наше дело — понять его мотивы. Он брал с вас деньги?
— Нет.
— Значит за все его действия, связанные с пророчеством леди Нины, платит кто-то другой. Вы сами подставились проходимцу, когда пришли к нему за помощью Порт-Иллири.
— А что мне оставалось делать?
— Не знаю, но то, что вы сделали, было ошибкой, — твердо сказал Марк. — Ладно, не вините себя, ошибки случаются у всякого. Забудем на время о Келлере. Меня удивляет другое. Допустим, кое-кто хочет смерти леди Нины. Зачем — другой вопрос, но если требуется убрать дочь консула Дезета, это можно сделать в Арбеле или заманить девушку в Иллиру под предлогом встречи с матерью… Существуют крайне изощренные технологии тайного убийства, которые я не стану описывать. Найдутся и такие, о которых я даже не подозреваю. Скажите, леди Нина, на вас покушались в эти месяцы?
— Нет.
— Не покушались, хотя имели обширные возможности — вы ездили и ходили везде, одна или в компании брата, который… ну-ну, не обижайтесь, Северин, вы смелый парень, но опыта у вас нет. Одним словом, никто не атаковал девушку ни разу, несмотря на ее беззащитное состояние. Вы уже догадываетесь, к чему я клоню?
— Ее предсказание — самообман?!
— Возможно и так. Но возможно, что ее смерть необходима только в определенном месте и только в определенное время.
— Какое объяснение верно?
— Не знаю. Может, оба они неправильные. Сейчас зима, а времени у нас осталось до начала лета…
Времени оставалось гораздо меньше, поскольку однажды утром в дверь комнаты Мика довольно резко постучали. Он, еще сонный, вышел в коридор. Двое мужчин, разных, но похожих манерами, с пренебрежительной полувежливостью обратились к нему по имени. Нина стояла тут же — хмурая, закутанная в теплую кофту.
— Это мои соотечественники из Арбела. Они приехали по приказанию отца.
— Ты совершеннолетняя и имеешь право остаться.
— Да. Но я уже решила, что уезжаю.
Северин стиснул кулаки, однако драться с арбелианцами на глазах у сестры было глупо и бесполезно.
— Вэнс подставил нас. Он, старая развалина, отправил сообщение в Арбел, консулу, твоему отцу.
— Возможно, но я тоже написала отцу. Прости, Мик, я это сделала. Наше путешествие затянулось. Тебе пора заняться собственными делами.
От этих слов острая обида охватывала Мика, но мысленно Нина говорила совсем другое — он явственно ощущал ее грусть, сочувствие и раскаяние, и эти, другие слова стирали обиду, так же, как весенние дождь смывает последнюю слякоть зимы.
«Она уезжает, чтобы отвести опасность от меня».
— Я вернусь в Иллиру, — твердо пообещал Северин. — Чтобы там ни творилось, я отправлюсь к нашей маме как можно скорее. Но я вернусь и к тебе. В Арбел, в Порт-Калинус, в любое другое место — только скажи, куда. Если ты меня позовешь, я брошу все дела и приеду. Если не позовешь, я все равно приеду, как только моя жизнь в Порт-Иллири определится.
Мик дождался, пока сестра соберет свои вещи.
— Не провожай меня, — сказала она. — Я не люблю сентиментальные расставания.
Он согласился, но дома не остался, а взял такси и, незамеченным, сквозь толстое стекло зала наблюдал, как пророчица идет к самолету. Двое телохранителей следовали за ней.
Потом Мик вернулся в опустевшую квартиру и там безуспешно попытался напиться. «Муташка», местная водка с добавкой, противно горчила. Мик отпил немного и без сожаления выплеснул остатки странной жидкости в унитаз.
Еще один день Северин провел в попытках добиться приема в Департаменте Перемещений. Огромная очередь заполнила зал, кибер-организатор вертелся, блестя пластиковым тельцем, и выдавал посетителям буклеты. К живому чиновнику удалось пробиться только под вечер. Пожилой супермутант глядел устало, но пытался оставаться корректным.
— Снимите, пожалуйста, защитный обруч, — сухо попросил он. — Иначе у меня возникает ощущение разговора с глухим.
Мик обнажил голову.
— В чем состоит ваша просьба?
— Хочу вернуться на родину, к своей семье.
— Понятно. Своевременное решение. Ваш вид на жительство в Каленусийской Конфедерации с завтрашнего дня аннулирован по запросу полиции. Вы обязаны покинуть нашу территорию или отправитесь в тюрьму.
— Не надо. Лучше я вас покину.
— Хорошее решение, но въезд в Иллиру тоже временно прекращен. Новая временная администрация Иллирианской Империи должна разрешить ваше возвращение.
— Вот как… И в чем здесь трюк?
— Регент Линдер умер, ваша новая администрация пока не сформирована.
— Моя мать тяжело больна, я не могу ждать.
— Сожалею, ничем не могу помочь. Кстати, я уже сказал, что оставаться на территории Каленусийской Конфедерации вам отныне запрещено.
— ……! — не выдержал Мик. — И выезд запрещен, и оставаться нельзя. Куда же, по-вашему, я должен деваться?!
— Обращайтесь в представительства третьих стран. Быть может, вам разрешат въезд в республику Арбел.
Северин пошел прочь и, охваченный бешенством, хлопнул дверью. Он не сомневался, что его сегодняшние проблемы — изощренная месть Вэнса. Впрочем, по слухам, границу с Иллирой так и не перекрыли, хотя попытки предпринимались с переменным успехом. На остатки денег Северин кое-что собрал в дорогу, вконец изработавшегося кибера бросил квартирной хозяйке, стерев ему напоследок память.
Следующие сутки он провел во временном лагере перемещенных лиц, почти у самой границы с Ахара. Здесь было чуть теплее, чем в Порт-Калинусе. Уникомы опять не работали. Палатки оказались переполнены — хныкали дети, их матери, красивые, но рано постаревшие крестьянки, готовили похлебку на кострах, переговаривались или, чтобы занять себя, пели заунывные песни. Полдесятка людей неясной внешности — то ли иллирианцы, то ли каленусийцы раздавали пакеты с консервированной едой. Из-за провизии пока не дрались, но атмосфера понемногу накалялась. Равномерный шум лагеря не стихал до вечера — молились, бранились и попрошайничали на двух языках и на полудюжине диалектов.
Смеркалось медленно, но, в конце концов, полностью стемнело. Девушка, немного похожая на Нину, задетая трансмутацией, кричала и плакала, мать для усмирения туго завернула ее в простыню. Остальные обходили «бесноватую» палатку стороной. Мик лег спать в машине, опасаясь в палатках подхватить заразу.
В полночь кто-то тихо поскребся в стекло. Человек был один и Северин без опаски выглянул наружу. К его изумлению, гостем оказался экс-мародер Гриня, который сильно изменился — еще больше похудел, нос заострился, глаза лихорадочно бегали. Мик, который в лагере уже приобрел привычку не церемониться, толкнул парня в грудь, собираясь его отлупить. Гриня тут же безвольно осел на утрамбованную землю.
— Погано мне немного, — безо всякой злобы пожаловался он. — Там что-то есть… — Он ткнул указательным пальцем в небо. — Глядит на меня… И тут… — Гриня растопыренной ладонью провел по тощим ребрам, выпирающим сквозь футболку. — Тут болит.