Келлер сел на скамью и некоторое время отдыхал, пытаясь сосредоточиться. Он не знал, что делать, и поднял голову на слабый шум — тень страшновато шевельнулась на алтаре, но там оказался не Оркус, а только старый знакомый — Джено. Адепт встал во весь рост и прищурился, оценивая противника:
— Хорошая встреча.
— Да, не плохая.
— Почему не стреляешь?
— Мой излучатель на нуле.
— Мой тоже, так что для разборки остались только руки-ноги-нож. Давай, Келлер, выходи. Камень большой, на нем хватит места нам обоим. Все, что прольется, будет жертвой. Или боишься?
— Не боюсь. Ждал?
— Тебя засекли давно. Просто мне было некогда.
— Что, очень много дел сразу навалилось?
Джено презрительно промолчал. Бывший учитель держал свой нож обратным хватом.
— Мне скучно резать калеку, но все-таки я сделаю это — выпущу тебе кишки.
Келлер больше не слушал подначек. Он вынул нож Несса, рукоять очень удобно легла в ладонь. Джено напал сразу же, не давая приготовиться, иллирианец отвел удар, но его выпад пришелся в пустоту. Джено отскочил, через пару секунд они снова сошлись на каменном пятачке. Келлер в основном отбивался, плотная куртка позволяла ему держаться, но мелкие порезы быстро покрыли внешнюю сторону левой руки. На алтарь подтекало, черный цвет камня делал кровь незаметной. Видимо, игра с обреченным оставляла Джено утонченное наслаждение. Он был старше, но двигался непринужденно. Очевидно, оркусит испытывал сильную ненависть, но она почти не изменила его лица, близость Храма настроила противников в унисон — оба легко угадывали и душевные, и физические движения друг друга.
Довольно скоро оступившись, Келлер упал и остался стоять на коленях. «Я сейчас умру, — подумал он. — Умру и избавлюсь от необходимости ждать чего-то еще. Но ад гораздо страшнее, чем все, что могли сделать со мной арбелианцы».
Разум корчился, не в силах освободиться от болезненного видения — огромного лабиринта, у которого нет ни начала, ни конца. Келлер находился под куполом храма, на каменной площадке алтаря и вместе с тем продолжал, истерзанный усталостью, брести по бесконечным серым коридорам.
«Кэтти, помоги!».
Что-то откликнулось — слишком далеко, чтобы этот ответ сложился в слова.
Джено демонстративно поиграл ножом.
— С таким неудачником возиться неинтересно, — сказал он с искренней досадой. — Надоело ждать, когда ты проявишь себя, так что пора кончать. Брось оружие, расстегни куртку, я зарежу тебя быстро.
— Как положено по предписаниям?
— Я же сказал — быстро. Конечно, не совсем так, как требует обычай. Оркус получит меньшее удовольствие.
Бывший наставник в драке порастряс свою ненависть. Вместе с ненавистью поблек и душевный контакт. Сейчас Джено демонстрировал только презрительную досаду. Он хотел плюнуть, но решил не делать этого на алтарном камне и, дернув горлом, проглотил слюну.
— В общем, или сдавайся или вставай и дерись — тебе все равно конец.
— Ладно, забирай.
Келлер бросил нож, но не на алтарь.
Он быстро, прямо с колен, метнул его в Джено, вложив в это движение всю ловкость, наработанную годами упражнениями.
Оружие Несса вошло прямо в горло адепта. Удивленный, тот стоял прямо, рукоять торчала под его подбородком наподобие галстука. Затем Джено рухнул в полный рост ничком, с глухим хрустом, загоняя клинок еще глубже. Лужа растеклась под уткнувшейся в камень головой. Эта лужа сначала увеличилась, потом сделалась поменьше, как будто жертвенник Оркуса жадно впитывал влагу.
«Вот и все».
Келлер хотел забрать нож, но потом решил не прикасаться к убитому, словно опасался подхватить заразу. Это была победа, но принесла она только апатию; иллирианец, хромая, сошел с алтаря.
— Эй, Оркус! Чего ты хочешь от меня?
Вспышка. Темнота. Потом движение. Ответ выглядел как череда стоп-кадров, сменяющих друг друга, попадались и непрерывно движущиеся вставки — существа странной формы, город, корчащийся в огне. В послании проскальзывал смысл, но он выпадал за пределы человеческого. Некоторые образы отличались крайним цинизмом — изуродованное лицо Нины, расчлененное тело арбелианца, которое продолжало жить так, как живет разрубленный червяк. Келлера швыряло между этими картинами, пока он кое-как не высвободил свой рассудок.
— Ну нет, я не согласен. Все это пошло и без выдумки.
Оркус выразил свое отрицательное отношение к отказу уже привычным способом — исчезло все, кроме длинного серого, как склеп, разветвляющегося адского коридора, его серых извивов, мерзости и непреходящей тоски.
— Если не отвяжешься со своим лабиринтом, пущу в ход дезинтегратор, прямо тут, на твоем загаженном алтаре.
Оркус вибрировал смехом. Дезинтеграция цитадели означала смерть самого адепта в ближайшие часы, а следом неотвратимые извивы все того же потустороннего места. Потрясенный иллюзией, Келлер остался сидеть возле черного камня, прижав ладони к лицу. Контакт прервался, но следовало ждать повторения. Чем дальше, тем чаще, уже безо всякой надежды на спасительный выход…
— Я не сдамся, слышишь? Моей слабины ты не дождешься. Если понадобится, стерплю все, даже разбирательство по делу о ереси. Ты еще на долгие годы останешься ни с чем.
…В сущности, стоило поискать естественные причины видения. Возможно, в воздух храма понемногу подмешивали наркотик. Обыск не дал результатов, боковые комнаты не скрывали ничего интересного — один мусор, не было там и спрятанного телепорта. Келлер вскарабкался по ступеням, вышел из храма и углубился в переплетение коридоров. Тень прошмыгнула мимо — длинная, грациозная, нечеловеческая. Измененная видела гостя, но не напала, возможно, ее полузвериного интеллекта не хватило на то, чтобы опознать чужака. Казалось, цитадель вымерла, даже послушники больше не показывались. Мимо прокатил ремонтный кибер, устройство временами бесцельно задевало о стены.
— Зенон, где ты? Я иду за тобой…
Кошмар лабиринта проник в реальность и смешался с нею в единое целое. Сбитый с толку, Келлер метался наугад, пока не наткнулся на знакомое место. Светильник-молния отбрасывал сполохи на стены, занавеси, на опрокинутое кресло черного дерева и следы грубого, торопливого погрома. Металлический поднос валялся на полу, рядом с опрокинутым кубком.
— Проклятый Зенон. Сбежал, сволочь.
Келлер пнул кресло и сразу об этом пожалел — дерево, из которого делали мебель для вождя, оказалось очень твердым. Он побродил по разоренному помещению, пытаясь отыскать хоть какую-то зацепку. В ауре комнаты застоялась тревога. Чуткий, сообразительный Риэн сразу понял бы многое, но Риэн уже ушел за грань без возврата. Келлер выбрал не очень загаженное место и сел на пол, понадежнее устроив дезинтегратор.
— Очень хочется спать, — виновато сказал он пустоте. — Это все из-за телепортации. Всего полчаса отдыха, а потом я опять буду как новенький.
…Сон выглядел странным, но не враждебным — горы, которые отделяют равнину Арбела от чужого побережья. Холод, простор и свежий ветер. Впрочем, пробуждение оказалось неприятным — существо вроде собаки прыгнуло Келлеру на грудь.
Он резко высвободился и прижал голову противника к полу. Им оказалась еще одна измененная, только совсем юная и слабенькая. Юлий осторожно ослабил хватку, отпустил монстриху и отодвинулся. Голову и тыльные стороны рук у нее покрывала пестрая короткая шерстка. Комбинезон мешал рассмотреть туловище.
— Как тебя зовут?
Девушка мурлыкнула нечто неопределенное, наверное, устройство ее гортани мешало нормальной человеческой речи.
— Я ищу Зенона, — медленно и внятно, на языке ордена проговорил он. — Ты отведешь меня к нему?
Зверица нервно облизнулась. Длинные вибрисы ее шевелились.
— Ты знаешь Зенона?
Казалось, существо находится в нерешительности. «Возможно, она просто не в состоянии запомнить имя».
— Зенон старый, у него белые волосы.
Девочка поднялась грациозным движением и теперь совсем по-кошачьи терлась возле косяка.
— Пошли, умница, давай, я буду звать тебя «маленькая Кэт».
Он хотел погладить остроухую голову, но не посмел. Они так и шли вдвоем — бывший референт императора Иллиры в униформе Арбела без знаков различия и девочка-кошка, одетая послушницей ордена зла.
— Это далеко?
Место, в котором в конечном счете они очутились, выглядело унылым и непригодным для жилья — анфилада полутемных комнат с рядами статуй, которые вблизи оказались мумиями животных.
Чучела смотрели на чужаков стеклянными каплями глаз. Келлер узнал чучело Т-медведя, рядом с ним несколько фантастических модификаций, отличавшихся формой черепа и длиною лап. Хищник неизвестного вида, присев на поджарый зад, безмолвно скалился на чужаков. Шерсть на его загривке вылиняла вплоть до самой кожи — коричневой задубелой и грубой. Неподалеку замер самый обыкновенный лохматый и каурый пони. Множество подставок содержали птичьи яйца — каждое аккуратно вскрытое, отдельная витрина — тщательно разделанных бабочек. Келлер отвлекся, рассматривая потрошеных рептилий, очертания их тел были совершенны и отвратительны. Здесь очень сильно пахло пылью и едва заметно — тлением. Все формы фауны, как реальной, так и искаженной, были выставлены напоказ, не хватало только человека.
— Эй, Зенон, это ты?
Перед Келлером стоял не Зенон, а чучело мужчины средних лет. Капитан Мирс, голый, зашитый от горла до пупка, тускло таращился на девочку и иллирианца. Он почти не изменился после смерти, только на вытянувшемся лице застыла гримаса страдания и страха. К счастью, лицевой щиток на шлеме Келлера оказался открыт — его непроизвольно стошнило. «Тут жертвенное хранилище. Место как раз под Храмом».
— Командор!
«Надо сохранять выдержку и помнить, что у меня разряжен излучатель и больше нет ножа». Келлер, чертыхаясь, пробирался сквозь завалы потрошеных и зашитых животных. Измененная шипела где-то за спиной, возможно, ее раздражил запах чучел.
Дальний конец анфилады пустовал, оболочки казненных существ еще не успели его заполнить. Здесь, на расчищенном и протертом от пыли пятачке, поверх плоского пластиково