— Чего вы ко мне пристали? Какая мне разница? Думаете, я его защищаю?
— Просто досадно. Единственный полноценный свидетель выжил, да и тот удрал. Молчите? Ну и плохо. Мы собирались его пощадить, но ведь нельзя отпускать на все четыре стороны, нельзя, чтобы просто так…
Келлер, вместо того, чтобы повернуть на запад, без лишних колебаний отправился на восток.
Колено хоть и болело понемногу, но слушалось, за что благодарить следовало именно Бейтса, подарившего фиксирующее устройство. Заброшенная дорога в обход долины вела к перевалу, здесь заканчивались территории Арбела, и начиналась еще одна глухомань — северо-иллирианские гористые земли с редкими поселками скотоводов и шахтеров.
С тех пор, как трансмутация вошла в силу, люди избегали границы, Келлер же, не думая о погоне, сосредоточился на единственной цели — не упасть на скользкой тропе. К вечеру пошел густой снег, ветер приобрел шквальную силу, в круговерти метели чувствовалось присутствие разгневанного зла, и у Келлера появилось иррациональное желание прыгнуть со скалы.
Тогда он из упрямства начал следить за каждым шагом и старался смотреть под ноги, чтобы не оступиться в пустоту ущелья. «Никуда ты не денешься», — послышалось пару раз.
— Иди в задницу, — привычно ответил Келлер пустоте.
К полуночи он, тратя остатки сил, миновал перевал и сам удивился, обнаружив, что прошел его незамеченным. Дорога, по которой давным-давно отступали побежденные солдаты Оттона, выглядела теперь заброшенной только с западной стороны и довольно укатанной в направлении побережья. В одиноком здании, прилепившемся к скале и сложенном из каменных блоков, теплилась бойница-окно. Под брезентом стыл припаркованный грузовик. Дом был старинным, с единственной толстой дверью из дубовых досок. «Вот и вернулся на родину. Теперь главное — дозированная ложь и аккуратное умолчание. Если местные обыватели поймут, кто я такой, то, пожалуй, вызовут подмогу с равнины, каких-нибудь простоватых провинциальных полицейских».
Келлер нашел бронзовую табличку на двери и перчаткой почистил ее от мокрого снега. По иронии судьбы острая вязь торжественного шрифта сложилась в вывеску: «Конгрегация Разума. Двенадцатый округ Иллиры». Это было худшим из вариантов — Конгрегация неподатлива на обман и ненавидит слуг хаоса.
Раздосадованный новой неудачей, Келлер опустился на корточки, прислонился к дубовым доскам и находился в таком положении довольно долго, чувствуя, как стужа щиплет лицо. «Ну, не торчать же на морозе до рассвета». Он поднялся, нашел гранату в сумке, выдернул чеку и, зажав рукоять в кулаке, левой ладонью использовал дверную колотушку. Привратник, с некоторым недоверием рассматривал измотанного чужака, с головы до ног облепленного снегом.
— Пешком добрались? В столице округа должны были предупредить, что мы пока не принимаем паломников.
Длинный рукав куртки позволял спрятать гранату от монаха.
— Я очень устал и замерзаю, — хрипло сказал Келлер.
Он вошел с холода в тепло, стараясь сдерживать нервную дрожь. Привратник шагал первым, светя вдоль коридора карманным фонариком.
— Вообще-то, пускать чужих в главное здание против правил, но наш отель повредило камнепадом.
— Извините, я не знал.
— Придется поговорить с настоятелем — он сегодня на страже. Мы не спим по очереди, это обет, принятый триста лет назад.
Настоятель оказался пожилым мужчиной все еще крепкого телосложения и сохранившим остатки военной выправки. Он встретил Келлера в кабинете и хмуро окинул его взглядом.
— Дорога от столицы перекрыта. Как вы сюда попали?
— Я могу просить о разговоре наедине?
Келлер подождал, пока сильно озадачившийся привратник уйдет, вздернул рукав и показал брату Разума свои пальцы, сведенные на рукояти гранаты.
— Угрожаете? — спросил его настоятель, у которого напряглись скулы.
— Угрожать вам смертью я бы не посмел. Но если не поклянетесь Разумом, что дадите мне убежище, я брошу гранату на пол, придавлю ее собой, и умру прямо на ваших глазах. Меня заберет ад, пусть это станет грузом на вашей совести.
— Вы псих. У нас ту не клиника, не место чужим и не пристанище для бродяг. Проваливайте.
Келлер слегка ослабил пальцы.
— Мне взаправду сделать это?
— Не балуйтесь, отдайте мне гранату.
— Я посвященный Оркуса. Бывший адепт первого круга. Если отдам, вы пожертвуете мне полчаса для разговора?
Настоятель на миг оцепенел, потом открыл окно, подошел к Келлеру, разжал его пальцы, вынул гранату и с ухваткой, выдававшей знакомство с оружием, выбросил ее наружу. Через короткое время на дне ущелья характерно громыхнуло.
— Я раньше не встречался лицом к лицу… с членами вашей секты.
— Тогда вам повезло. Это бывает опасно.
— Чего вы хотите?
— Убежища.
— Я не стану из-за вас рисковать и подвергать риску других.
— Я должен убираться?
— Побыстрее. Так будет лучше.
— Что ж, продолжайте стеречь пустую дорогу. И не забудьте вывесить плакат: «грешникам не заходить».
— Не понимаю, на какой ответ вы надеялись? Верить адепту зла нелепо.
— Вы правы, конечно, но я отрекся от ордена и теперь не знаю, куда идти.
— Ваш орден будет преследовать вас как отступника.
— Наверное будет, но не сейчас. Орден долго не оправится от разгрома.
— Вы к этому причастны?
— Да.
— И при этаких-то проблемах, вы посмели просить помощи у меня, совершенно незнакомого человека?
— Поймите правильно — ордена я не боюсь. Если опасность станет реальной, я сам с нею справлюсь и никого не подставлю. Дело совершенно в другом.
— В чем же?
— В том, что хуже и страшнее, чем люди. Я отрекся от Оркуса, но избавиться от его метки не могу, каждая попытка кончается крахом. Хотите правду про меня? Просто вспомните канонический перечень грехов. «Убивал других, пытался убить себя, лгал и предавал, поклонялся черному алтарю».
— Вы все это делали?
— Делал.
— А что-нибудь хорошее совершали?
Келлер задумался.
— Наверное, да, — хмуро сказал он.
— Что именно?
— Я сопротивлялся долгие годы… Пожертвовал ради этого всем, но справиться без посторонней помощи не могу. Если ее не будет, я, в конце концов, сорвусь, натворю напоследок зла и достанусь злу после смерти.
Келлер смотрел прямо в зрачки ошеломленного собеседника, который, казалось, глубоко задумался.
— Мне кажется, я слышал о таких единичных случаях, — сказал, наконец, настоятель. — Они очень редкие. Обычно адепты Оркуса не способны сопротивляться принуждению и лжи. Возможно, вы сами сейчас не лжете. Возможно, вы неординарный человек. Но мы тут — обычные люди, которые спрятались от трансмутации. Мои помощники не отличаются ни героизмом, что еще хуже — они не отличаются терпимостью. Вам пришлось бы укротить свой характер, а насколько вы к этому неспособны, уже показала эта нелепая выходка с гранатой…
— Хорошо, я все понял. На перевале метель. Можно остаться хотя бы до утра?
— Можно остаться на две недели. За это время я свяжусь со своим братством в Порт-Иллири. Если они разрешат, оставлю вас еще на сто дней, за это время мы отыщем псионика, который сможет убрать вашу метку.
— Спасибо.
— Сейчас вас накормят и дадут неприметную гражданскую одежду. Униформу снимите, ее придется уничтожить. Еще раз предупреждаю — уймите свой нрав. Постарайтесь больше молчать и не попадаться посторонним на глаза. К сожалению, вы хромаете, это примета.
— Я все сделаю.
— Ладно, идите.
…Келлер валялся в забытьи до позднего утра, в маленькой пустой комнате, на раскладной койке, которую дал ему молчаливый привратник. Проснулся он от шума обычного ветра, хотя гудело не сильно. Звук оказался спокойный, не злой. Оркус больше не нападал в открытую, — то ли устал возиться с непокорным адептом, то ли не имел силы на этой земле. И все же сизая туча висела близ перевала. Извивы туч сложились в подобие лица. Там, где положено находиться глазницам, сверкали нехарактерные для зимы грозовые разряды. Это была лишь случайная игра погоды, но Келлер открыл окно, и из озорства показал «Оркусу» вытянутый средний палец.
«Отель» (одноэтажный хилый коттедж из фанеры) лежал в руинах из-за камнепада. Мачта маленькой ветряной электростанции устояла, но оборванные провода свисали до земли. Починкой никто не занимался, лишь вчерашний привратник старательно чистил порог главного здания растопыренной проволочной метлой.
— Почему так пусто?
— А нас всего-то десять человек, если не нагрянет кто-нибудь из столицы. Некоторые уехали за продуктами, другие за горючим в долину. Трое ушли в деревню возле медной шахты — в некоторых коттеджах идет трансмутация и есть больные ребятишки. Мы ждали вертолет с механиком и врачом, но полетов не будет из-за плохой погоды. Утреннюю службу и завтрак вы проспали, я хотел вас растолкать, но настоятель не разрешил. А раз вы такой лентяй, еду сами себе готовьте, керосин возьмете в чулане, крупа и кастрюли на кухне. Электростанция до сих пор не на ходу, так что вечером вся округа будут сидеть во тьме.
Юлий посмотрел на небо — циклон с востока скомкал тучу, превращая ее в бессильное месиво воздуха и снега.
— У вас найдутся какие-нибудь инструменты?
— Целая кладовка, все, что осталось от техника, который полгода назад завербовался в солдаты.
— Я должен поглядеть.
— Умеете ремонтировать?
— Когда-то давно я жил в горном поселке, там была похожая машина.
— Вы не настоящий техник.
— Я справлюсь. На самом деле, все главное уцелело…
После полудня Келлер окоченевшими пальцами распутывал и сматывал рваные провода. «Сто дней, — уже без сильного отчаяния подумал он. — Только бы продержаться весну, а потом еще часть лета, и тогда я выиграю свою разборку с вечностью. Определенно, есть польза в том, что люди по триста лет караулят на перевале. Если у меня все получится, то вечером тут хотя бы не будет темноты».