— Какого черта ты принесла салатовую трубочку?! Ты что, первый день работаешь, что ли?!
— Нет, я тут уже почти год, — не на шутку перепугалась девушка.
— Если ты здесь уже год, то почему ты такая дура?! Я терпеть не могу салатовый цвет!
— А какой вы любите? — спросила та дрожащим голосом.
— Я люблю трубочки розового цвета!!! Тебе понятно?!
— Понятно, — быстро проговорила девушка, и через минуту в моем ликере появилась розовая трубочка. Я растерянно посмотрела на Марата и удивленно пожала плечами:
— Скажите, это имеет какое-то значение?
— Для меня это очень важно. Я не люблю изменять своим привычкам. Знаете ли, я очень суеверный.
Марат медленно поглощал свой обед, а я держала во рту трубочку розового цвета и напряженно думала. Я не знала, что мне делать: то ли признаться сразу, кто я такая, и открыть свои карты, то ли подождать и попробовать всерьез заинтересовать его собой. Не знала, что лучше в данном случае — медлить или торопиться. Могу я еще спасти свою подругу или уже поздно.
— Как тебя зовут? — прервал мои размышления Марат.
— Вика.
— А меня Марат Владимирович, можно просто Марат. Не такой уж я и старый, чтобы обязательно по имени и отчеству.
— Вы очень даже молодо выглядите.
Марат положил вилку на стол и принялся сверлить меня неприятным взглядом:
— А мы встречались когда-нибудь раньше?
Я не знала, что ответить ему, отвела глаза и увидела, как «братки» руками засовывали в рот клубнику величиной с кулак, предварительно обмакнув ее во взбитые сливки. Они напоминали грязных поросят, но, видно, у богатых свои причуды.
— Ты хочешь клубники? — спросил Марат.
— Хочу.
— Ты ее любишь?
— Люблю.
Подозвав все ту же перепуганную официантку, Марат велел принести самой лучшей клубники и полить ее сливками. Официантка не заставила себя ждать и подала клубнику буквально через минуту. Марат широко раздул ноздри и ударил кулаком по столу:
— Ну и что ты нам принесла?!
— Клубнику, — заикаясь, ответила девушка.
— И в чем ты ее принесла?!
— В вазочке…
— Запомни, я никогда не покупаю вазочками то, что нравится моей девушке. Я не какой-нибудь студент или дешевый пижон!
— Что я должна сделать?! — На глазах девушки показались слезы.
— Ты должна принести ей клубнику со сливками.
— В чем?
— Ну, понятное дело, что не в вазочке. В чем ты приносишь шампанское?
— В ведерке.
— Вот и неси клубнику в ведре для шампанского.
— Но это будет очень дорого стоить. Вы, пожалуйста, ознакомьтесь с ценами…
Марат побагровел от злости.
— Делай, что тебе говорят, и никогда не говори мне про цены! — рявкнул он.
Испуганная девушка забрала вазочку с клубникой и бросилась на кухню. Когда на нашем столике появилось ведерко клубники со сливками, я перевела дыхание и растерянно развела руками:
— Я не осилю столько, честное слово.
— А тебя никто и не заставляет съедать все. Съешь, сколько считаешь нужным.
Я опустила глаза и старалась не показать Охватившее меня смятение. Мне еще никто не заказывал в ресторане целое ведро клубники со сливками. Сунув одну довольно большую клубнику в рот, я подняла глаза и внимательно посмотрела на Марата. Он продолжал мирно поглощать свой шикарный обед и с любопытством наблюдал за моей реакцией. Наверно, ему нравилось шокировать своих дам и сорить деньгами.
— Вкусно? — спросил он и обнажил в улыбке свои белоснежные зубы. — Послушай, и все-таки мне кажется, что мы где-то раньше встречались. Уж больно мне знакомо твое лицо. Ты ничего не можешь припомнить в этом плане? Может быть, ты мне просто кого-то напоминаешь?
— Мы встречались, — я перевела дыхание и высоко закинула голову.
Я решила раскрыть карты и рассказать Марату, кто я такая.
Марат засунул в рот кусок отбивной и стал вновь сверлить меня взглядом.
— И где? Вот видишь, интуиция меня не подводит. Напомни, в каком ресторане это было?
— Это было не в ресторане. Это было в онкологической больнице.
— Где?!
Лицо Милиного шефа заметно помрачнело и вытянулось.
— В онкологической больнице. Я видела, как вы приезжали туда к одной девушке.
— Возможно. А ты там что делала?
Я опустила глаза и нервно застучала пальцами по столу:
— Я навещала свою знакомую.
Марат облегченно вздохнул и достал из кармана пачку сигарет. Пустив небольшое кольцо дыма, он совсем тихо сказал:
— У меня заболела одна знакомая. Я несколько раз ее навещал.
— А что с ней сейчас? — подняла глаза и посмотрела на Марата взглядом, полным надежды.
— Она вылечилась. Слава Богу, все обошлось.
— Это была любимая девушка?
— Любимая?! — Марат злобно усмехнулся и потушил тлеющую сигарету. — А что такое любовь?
— Любовь, это когда… — Я хотела было что-то сказать, но резко замолчала. Я и сама не знала, что такое любовь. Все мои любовные истории были обречены на провал. И мой брак по любви закончился печально, не оставив ничего, кроме боли и разочарования. — Зачем я тебе буду объяснять, что такое любовь, если ты и так все знаешь. У каждого на этот счет свое мнение.
— У меня вообще нет никакого мнения на этот счет.
— Значит, та девушка, к которой ты приезжал в больницу, не была любимой…
— Значит, не была.
— Жаль, а она очень сильно тебя любила.
— Ты ее знала? — Глаза Марата быстро забегали, а взгляд стал еще более холодным. — Говори, не молчи. Терпеть не могу, когда меня водят за нос.
— Я не вожу за нос. Я могу запросто ответить на твой вопрос. Я познакомилась с твоей девушкой в больнице и очень много о тебе слышала. Она тебя любила и надеялась выйти за тебя замуж.
— За меня замуж?!
— Да. Только не утверждай, что ты этого не знал.
— Вот это для меня настоящая новость!
— Почему?
— Потому что я никогда бы не женился ни на одной из своих халдеек.
— Каких еще халдеек? — опешила я.
— Ну, на слугах, если тебе непонятно. Я не привык вступать в личные отношения с людьми, которые на меня работают и которым я плачу.
— Но ведь вы были близки! — В моем голосе прозвучало отчаяние. Мне было обидно за подругу и хотелось наговорить этому жирному борову кучу гадостей. Но я не могла, не имела на это права, потому что Марат был единственным человеком, который мог бы мне реально помочь разыскать и, если не поздно, спасти Милу.
— Я смотрю, ты хорошо осведомлена, а я не люблю, когда посторонние люди знают про меня слишком много. — Голос Марата не предвещал ничего хорошего. — Я хочу знать, кто ты такая и что тебе от меня нужно.
— Я та самая девушка, которая звонила вам сегодня ночью, — призналась я. — Я Милина подруга. Мы лежали в одной палате. Тогда я ужасно выглядела, поэтому ты не узнал меня.
Я стянула с себя парик, чтобы продемонстрировать свои поредевшие волосы. Охранники, сидевшие за соседним столом, открыли рты. Натянув парик, я почувствовала, что по моему лицу катятся слезы.
— Думаю, что у тебя нет необходимости сомневаться в правдивости моих слов, — прошептала я.
Марат побледнел:
— Я тебя вспомнил. Ты очень сильно изменилась.
— Болезнь всех меняет.
— Я бы никогда не подумал, что на твоей голове парик…
— Это парик очень хорошего качества.
— Откуда ты узнала, что я обедаю именно в этом ресторане?
— От Милы. У нас было очень много времени, чтобы узнать друг друга. Мы разговаривали ночи напролет. Она говорила только о тебе. Почему ты отказался ей помочь, ведь она отработала на тебя столько лет!
— У меня такая жизнь… Меня могут подставить в любой момент. Иногда мне кажется, что я боюсь даже собственной тени. Я никогда не срываюсь по первому зову, потому что этот зов может оказаться игрой моих недоброжелателей.
— Получается, что ты не поверил моему звонку?
— Я не поверил в то, что этот звонок правдив. — Во мне шевельнулась надежда, и я сделала довольно приличный глоток ликера.
— Значит, ты мне поможешь?
— Не знаю, смогу ли я тебе помочь, но я хотел бы услышать, что произошло с моей бывшей сотрудницей.
Поставив бокал, я начала свой рассказ. По понятным причинам я опустила подробности и не сказала, по какому поводу мы приехали на чужую дачу — просто решили сорвать чужие яблоки и напоролись на неприятности. Марат внимательно меня слушал. Когда я закончила свой рассказ, он тяжело вздохнул и уставился на меня подозрительным взглядом.
— Какого черта вы делали на чужой даче?
— Я же сказала, хотели нарвать яблок.
— Ночью?
— А почему бы и нет. Обычно днем на дачах кто-то бывает. Или хозяева, или соседи. Мы ехали на дачу к моему другу и по дороге, когда увидели красивую яблоню, остановились.
— А зачем Мила взяла с собой пистолет?
— Но ведь она же всегда ходит с пистолетом…
— Не всегда. Она ходит с ним только на работе, а в повседневной жизни она таскает маленькую дамскую сумочку, в которой лежит губнушка и подводка для глаз.
— Не знаю. Это нужно спросить у нее, — я замолчала и потупила взгляд. — Конечно, если она жива. — Я взяла Марата за руку и крепко ее сжала. — Помоги. Ты должен мне помочь. Мне больше не на кого надеяться.
— Все, чем я могу помочь, это выделить двух своих людей, да и то на пару дней.
— И все?
— И все. А что ты еще от меня хотела?
— Ничего. Я думала, что мы будем действовать вместе.
— Извини, но у меня уже не тот возраст, чтобы бегать по дачам и искать каких-то преступников. У меня своих дел по горло. Тем более это какая-то запутанная история. Даже не знаешь, с какого конца подойти. Вроде бы все понятно, а вроде бы ничего…
— Как ты думаешь, Мила жива? — Я прикусила губу с такой силой, что казалось, еще немного, и у меня пойдет кровь.
— Думаю, нет — Слова Марата прозвучали словно пощечина.
— Как это нет?!
— Если в нее всадили две пули, как ты говоришь, то я думаю, что ее уже давно нет в живых. Я сомневаюсь в том, чтобы стрелявшие отвезли ее в больницу.