Допив остатки коньяка, я почувствовала сильное опьянение и заговорила:
— Гребаный Челноков приперся. За сына он, видите ли, переживает… Папашка хренов… Ничего хорошего в семейной жизни нет, я тебя уверяю. Когда мы связываем себя узами брака, то совершенно не понимаем, к чему нас принуждают. Брак — это чудовищная пытка. Когда мы с мужем расстались, я многое поняла. Порой мне бывает смешно от того, что я испытывала такие сильные чувства к этому ничтожеству.
Я замолчала, отодвинула пустую бутылку коньяка и посмотрела на часы:
— …Несу какой-то бред, ты меня не слушай. Просто настроение паршивое.
— Ты нашла свою подругу?
— Нет.
Я посмотрела на Кабана с Малышом. Они сидели за своим столиком и продолжали оживленно беседовать. Правая рука Кабана была перевязана довольно массивной повязкой.
— Он что, тоже запаску менял? — совсем тихо спросила я Юрца.
— В смысле?
— В смысле того, что. когда ты менял запаску, тебе перерезали шею, а когда запаску менял Кабан, ему перерезали руку.
Юрец засмеялся и покачал головой:
— Нет, ему медведь палец откусил.
— Какой еще медведь? — опешила я.
— Обыкновенный. Косолапый. У нас есть клетка с медведицей. Кабан выпил и решил медведицу шоколадкой покормить…
— Ничего себе, она у вас шоколад ест?..
— Он не только ее шоколадом кормил, еще и за нос хотел ухватить, вот она ему палец и откусила.
— А пришить нельзя?
— Как же пришить, если она его съела. — Я вновь посмотрела на Кабана:
— Красивый мужик. Ему и без пальца пойдет. Такому мужику хоть ногу отрежь, на него бабы все равно вешаться будут. Одно слово — породистый.
Забывшись, я приподняла очки, чтобы потереть глаз. Юрец увидел мои синяки и пришел в полное замешательство.
— Все нормально, — улыбнулась я. — Пройдет. Сам знаешь, что такое синяки. Сегодня есть, а завтра их нет.
— Ну ты даешь. У тебя не жизнь, а прямо фильм ужасов.
— Юрец, миленький, — я схватила его за руку. — Помоги. Мне в этой жизни больше надеяться не на кого. Ты остался у меня один-единственный! Будь другом, выручи. Поехали на ту дачу, где мояподруга пропала. Еще раз все посмотрим.
— Ты в своем уме?
— Конечно, в своем, а в чьем же еще? Я хорошо соображаю. Соседка говорила, что видела, как она из дома выходила, да только врет она все. Или ей померещилось. Не могла она из своей квартиры выходить. Никак не могла. Юрец, миленький, мне ведь больше и обратиться-то не к кому. У меня никого ближе тебя нет.
— Надо же, а я об этом не знал.
— Вот теперь будешь знать.
Я смотрела на Юрца глазами, полными мольбы:
— Юрец, ты мне поможешь?
— Нет, — не раздумывая, ответил он.
— Как это — нет?
— Так это. У меня своих проблем выше крыши. Больно мне нужно с твоими возиться. То у тебя подруга исчезает с двумя пулевыми ранениями, то у тебя трупы на дачах лежат, закрытые в подвалах… Лицо вот кто-то разбил.
— Ой, это еще не все, — затараторила я. — Я еще к сатанистам попала. Можно сказать, чудом спаслась. А еще у меня любимого человека убили…
Я сказала последнюю фразу и почувствовала, что могу расплакаться.
— Ты мне поможешь? — повторила я свой вопрос.
— Нет, — ответил Юрец.
Я встала и раздраженно поправила парик.
— Тебе без парика лучше, — издевательски сказал он.
— Да пошел ты…
Пулей выскочив из ресторана, я отправилась за фотографиями. Я шла решительным шагом по мостовой и приговаривала: «Будь прокляты эти мужчины! Будь они прокляты! Все, кроме одного. Кроме Антона». Неожиданно я подумала о Юрце. Он был довольно интересным мужчиной. Наверно, женщины сходят по нему с ума. Такой сексапильный… Я устыдилась собственных мыслей и пыталась оправдать себя тем, что выпила слишком много коньяка.
«Что ж, что этот Юрец отказал мне в помощи! — стала думать я. — Не все уж так плохо, еще не все кончено. Я еще повоюю, я очень настырная, у меня получится. В конце концов светит яркое солнышко, проходящие мимо меня мужчины призывно поглядывают на меня — и это при моем-то нынешнем виде…»
Получив фотографии, я отошла в дальний угол и стала перебирать снимки. То, что я увидела, потрясло меня. На первых снимках был человек, убивший Антона. Вот он стоит в парке у большой акации, вот сидит за столиком в кафе… Несмотря на улыбку, в его лице угадывается жестокость. Дальше лежали снимки, потрясшие меня больше всего. На одном из них был мой муж, сидящий у фонтана… «Господи, какое отношение к этому типу имеет Андрей?» — пронеслось у меня в голове… На другом — Андрей и человек, которого мне пришлось убить и скинуть в пропасть. Они стояли обнявшись… Я почувствовала, что мне не хватает воздуха. Эта парочка знает друг друга довольно хорошо. Обняться могут только близкие люди…
Я машинально сунула фотографии в пакет и вышла на улицу. Я никак не могла связать все ниточки в единое целое и хоть что-нибудь понять. Ясно было одно — Челноков не так прост. Неужели он предал меня и ребенка ради пятнадцати тысяч долларов?! Неужели такое бывает?! Неужели несчастная пачка баксов может лишить человека рассудка настолько, что он отдает на мучения собственного ребенка…
Человек в маске, убивший Антона, хотел убить и меня…Мне вспомнились события той страшной ночи. Он привез меня к пропасти, попытался надругаться… Если бы это произошло, он скинул бы меня в пропасть. Получается, Челноков хотел меня убить… Только бы я ошибалась… Как было бы хорошо, если бы я ошибалась…
Я поехала туда, где муж снимал квартиру. Я долго стояла у двери, пытаясь унять дрожь и избавиться от сухости во рту. Наконец я позвонила. Дверь распахнулась, и на пороге появилась совсем молоденькая девушка, закутанная в банное полотенце.
— Простите, Андрея можно? — нерешительно спросила я.
— А его нет.
Девушка откинула назад свои длинные мокрые волосы и посмотрела на меня взглядом, полным превосходства.
— Когда он будет?
— Не знаю.
То, что это милое юное создание не было настроено на разговор, было понятно сразу, но я не хотела отступать.
— А где он?
— Он передо мной не отчитывается. А вы кто?
Я замялась, переступила с ноги на ногу и тихо произнесла:
— Я его жена.
— Жена?!
— Да! Разве Андрей не говорил вам, что он женат?
— Говорил, он от меня никогда ничего не скрывает. Все зависит от женщины, — с вызовом продолжала девушка. — Нужно поставить себя так, чтобы мужчина был у тебя как на ладони.
— Вы слишком молоды, чтобы меня учить, — резкоответила я и пошла к лестнице.
— Ему что-нибудь передать?
— Передайте, что он — отъявленная сволочь! — крикнула я и вышла из подъезда.
Прямо у подъезда стояла новенькая «ауди», которую старательно натирал мой бывший муж. Он пребывал в прекрасном расположении духа и что-то напевал себе под нос.
— Привет, — я с трудом сдержалась, чтобы не залепить ему хорошую пощечину. Челноков поднял голову, выронил тряпку и испуганно уставился на меня.
— Привет.
— Давно не виделись. С самого утра. Как жизнь?
— Нормально.
— А я смотрю, ты времени даром не теряешь. Обновками обзаводишься… Машину прикупил.
— Да я уже давно собирался…
— А деньги где взял?
— Знакомый одолжил.
— А отдавать чем собираешься?
— Заработаю.
— Как же ты заработаешь, если никогда в жизни не работал?!
— Послушай, какого черта тебе надо? — Челноков нахмурил брови. — С какого хрена я бы перед тобой отчитывался? Ты мне и так чуть сына не угробила… Шляешься хрен знает где… Ты со своего нового любовничка спрашивай. Пусть он дает тебе полный расклад…
— А как ты собираешься ездить, если ты машину водить не умеешь?
— Куплю права.
— Денег, наверно, у тебя много.
— Не тебе считать.
Челноков принялся снова обхаживать свое приобретение. Я почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд и подняла голову. Из окна на меня смотрела новая девушка моего мужа. Она не сводила с меня глаз и явно кипела от злости.
— Любовница твоя в окно смотрит, — усмехнулась я.
— Ну и пусть смотрит. Она у меня не ревнивая. Все прощает. Ты ее видела?
— Видела. Молодая, зеленая, жизнью не битая. Встретила такого идиота, как ты, и влюбилась без памяти.
— У нее ноги от ушей, а сиськи вообще отпадные.
— Смотри, чтобы она тебя этими сиськами ночью не задавила.
Я подошла к Андрею вплотную:
— Ты машину давно купил?
— Только что.
— Ну ладно, — с наигранным безразличием произнесла я. — Не буду тебе мешать. У меня времени в обрез. Хочу сходить в милицию.
— Зачем?
Челноков прекратил тереть машину и положил тряпку на капот.
— Зачем ходят в милицию? Хочу сделать заявление.
— Какое еще заявление?
Я сразу заметила, как изменилось лицо Андрея. От его надменности не осталось и следа. Он стал похож на побитую собаку.
— Обыкновенное заявление. Мол, я, такая-то, такая-то, ставлю вас в известность, что мой муж Челноков Андрей Николаевич, с которым мы уже несколько месяцев не живем вместе, в сговоре со своим товарищем похитил нашего ребенка с целью выкупа за пятнадцать тысяч долларов. В результате этого погиб один ни в чем не повинный человек, а я получила тяжелые увечья, о чем прилагаю справку из травматологического пункта.
Челноков тяжело дышал и смотрел на меня своими хитрыми бегающими глазками.
— Ты что, напилась?
— Нет. Я в здравом уме и твердой памяти.
— Ты, в натуре, дура конченая.
Я сделала вид, что действительно очень тороплюсь, и посмотрела на часы.
— Ладно, натирай свою новенькую машину, а мне пора в милицию.
Челноков схватил меня за локоть и злобно прошипел:
— Я смотрю, ты в последнее время совсем умом тронулась. В милицию зачем?
— Затем, чтобы посадить тебя в тюрьму.
— Кто тебе поверит?
Я достала фотографию, на которой была изображена сладкая парочка: Челноков и человек, убивший Антона.
— А вот это ты видел?! — Сунула я ему снимок прямо под нос.