— Вон он! Ловите его! — сквозь панические вопли и треск винтовок расслышал я крик Аронова. — Не дайте ему уйти!
Игнаций Мосцицкий затих. Пуля пробила легкое, и он буквально захлебнулся кровью, которая пошла пеной из его рта. Шансов выжить у него не было. Первоначальный шок у меня начал отступать и на смену ему пришло осознание — необходимо срочно брать управление окружающим хаосом в собственные руки. Плевать сейчас на убийцу, если повезет — его задержит Валерий Сергеевич. Если нет — потом будем искать. Главное — не дать полиции разогнать людей. Если у них получится, это будет полный и окончательный провал. Еще и смерть Мосцицкого на нас повесят.
Оглянувшись, я нашел глазами о чем-то остервенело кричащего в ухо стоящему рядом человеку Брылянского. И тут же стал протискиваться к нему.
— Ян Адамович! — крикнул я, еще и руками ему замахал, чтобы привлечь внимание. Тот меня заметил и, дав последние указания незнакомому мне парню, двинулся мне навстречу.
— Это провокация! — остервенело начал он кричать мне на подходе. — Точно вам говорю, нас хотят подставить!
— Ян Адамович, мне нужен рупор, — отмахнулся я от его объяснений. — Сейчас же!
Стрелять в воздух нет смысла, тут и так выстрелов хватает. А вот привлечь внимание громким криком и уверенным тоном уже более вероятно.
Рупор нашелся быстро. Собственно, с его помощью до недавнего времени, пока к собравшимся не пообещал выйти убитый Мосцицкий, усиленно «подогревали» толпу. Вот и сейчас я схватил его и побежал обратно на трибуну.
— Приказываю! Немедленно прекратить стрельбу! — крикнул я, обращаясь в первую очередь к полиции. — Приказываю! Немедленно прекратить стрельбу! За неповиновение — суд с разжалованием и лишением всего имущества!
Пусть не сразу, но меня услышали. Полиция сначала хотела «махнуть рукой» на какого-то пацана, но тут и Аронов не «щелкал клювом». Уж не знаю, успел ли он поймать убийцу, но вот найти начальника полиции и быстро объяснить ему, кто я — вполне. Благо они сейчас стояли рядом и важный поляк с красной от долгих криков и ярости мордой принялся раздавать приказы, стоящим рядом с ним чинам поменьше.
Потребовалось еще минут двадцать, прежде чем паника и гомон окончательно стихли, и процесс стало возможно хоть как-то контролировать. За это время к трибуне подошел и начальник полиции с Ароновым. Как я выяснил, начальника полиции здесь называли шефом, а конкретно этого мужчину звали Людвик Панчерц. Выглядел он внушительно: в полицейской форме, схожей кроем и по пошиву с военной, в фуражке с кокардой. Лицо строгое, двигался по-военному четким шагом.
— По какому праву вы стали отдавать приказы? — лязгнул он голосом.
— Вы бы желали, чтобы как можно больше людей погибло от пуль ваших подчиненных? — в ответ «наехал» я на него. — Как видите, никто иной не пытался взять на себя ответственность за усмирение народа.
— Я видел, как вы прикрылись телом нашего президента. Вы видели убийцу, наверняка и спланировали убить нашего президента и посеять хаос в нашей столице, скажете не так?
— Не стал бы я здесь оставаться, будь так, как вы сказали. И пытаться взять ситуацию под контроль — тем более. Валерий Сергеевич, — повернулся я к нашему НКВДшнику, — вы сумели поймать стрелка?
— Пара наших людей погнались за ним. Пока доклада от них не было.
— Что с другими членами правительства Польши? Где они?
— На площади никто из них замечен не был. Из дворца, насколько мне известно, никто не выходил. Скорее всего, они там.
— Нам нужно встретиться и обсудить — что это было. И еще, мне нужна охрана, — посмотрел я в глаза Аронову. После чего перевел взгляд на Панчерца. — С правом проносить и применять оружие в том числе в правительственные здания.
— Такое разрешение я дать не могу, — тут же коротко мотнул головой мужчина. — Не мой уровень.
— Так найдите того, кто может. Надеюсь, вы понимаете, что если бы я погиб, это спровоцировало самую жесткую реакцию со стороны СССР? Главу советской делегации убивают на митинге — вы думаете, наше правительство оставило бы это «просто так»? В тот же день сюда прислали бы дополнительные эшелоны с бойцами, а вашу столицу взяли в осаду для полной проверки — кто стрелял, кто отдал приказ, не является ли это попыткой закончить неприятные переговоры и выйти из переговорного процесса самым радикальным способом. А там — может и ваша страна вовсе решила вступить в войну на стороне нашего врага? Тогда и полноценные боевые действия пора начинать. Прямо здесь, на улицах Варшавы!
Я давил на этого сурового мужика авторитетом СССР и своей должностью, чтобы он осознал степень той угрозы, что может повлечь мое убийство. И похоже мне получилось достучаться до него.
После этого я вновь отправился на трибуну.
— Товарищи! — закричал я в рупор. — Произошло чудовищное преступление! Сейчас идет поиск убийцы, чтобы не только наказать его строго по суду, но и узнать — сам ли он решился на такой поступок, или это была намеренная провокация тех сил, которым не понравился переговорный процесс между Речью Посполитой и СССР. Переговоры шли успешно. Это не быстрый процесс и он мог затянуться, но уже сегодняшний день показал, что союз между нашими странами вполне реален. И это могло не понравиться нашим врагам! Они хотят стравить нас в самоубийственной и ненужной ни вам, ни СССР войне! Прошу всех сохранять спокойствие и подождать результатов совместной работы полиции Варшавы и НКВД СССР.
Последнее я добавил «для солидности» и чтобы показать — наше ведомство работает даже на международном уровне и присутствует и в их стране. После этого я покинул трибуну и отправился вместе с Ароновым в сторону президентского дворца. Необходимо встретиться с оставшимися членами санации и обсудить, что они думают делать дальше. Но главное — найти убийцу и понять, кто стоит за этим покушением. Ведь стреляли-то в меня, в этом я уверен совершено точно. Кому понадобилась моя смерть на этот раз?
Джонатан Найджел раздраженно ходил по выделенной ему в президентском дворце комнате отдыха. Все пошло не по плану! Мало того, что поляки нашли не просто точки соприкосновения с русскими, но и вот-вот должны были «сорваться с крючка», пойдя на поводу у комми и включив в их дурацкое соглашение пункт о неприсоединении к противникам СССР. Так еще и точно рассчитанная провокация провалилась! Идеальный вариант по планам короны был в том, чтобы Польша затянула вопрос о союзе с комми, после чего в самый подходящий для Королевы момент перешла на сторону Великобритании, ударив красным в спину. Не идеальный, но тоже очень хороший вариант — натравить поляков на русских, устроив в Польше гражданскую войну. Да, в этом случае силы Речи Посполитой не будут целенаправленно натравлены против комми, но все равно СССР получит такую занозу в своей красной заднице, что раздавить это их недогосударство станет лишь вопросом времени. Поняв, что идеальный вариант невозможен, Джонатан в перерыве и связался с одним из агентов, который должен был запустить хороший вариант для Британии.
Смерть главы советской делегации от рук поляка, на которого бы после «дела» вышли полицейские ищейки, не оставила бы другого выбора. Но кто же знал, что сначала этот молокосос, как его правильно обозвал Жимерский, заметит агента, а после поступит и вовсе возмутительно для образцового коммуниста, каким их рисуют сами красные — прикроется рядом стоящим человеком!
Казалось, даже эту ситуацию можно обратить себе на пользу. Убит не кто-то, а глава страны, да еще человеком из толпы протестующих. Вот только чтобы получить нужный результат, Джонатану не хватило ресурсов. Уж больно резво этот молокосос понял, какие будут последствия, и активно начал их купировать. Да и команда у него подобралась не глупая. Особенно этот их глава безопасности. И Найджел тупо не успел сделать второй шаг, ожидая возвращения своего агента с докладом. Того слишком быстро засекли и согласно инструкции он ушел в бега. Где он сейчас, не знает и сам Джонатан, молясь лишь об одном — чтобы его не поймали, или при поимке тот успел покончить с собой. След убийцы ни в коем случае не должен вести на Альбион!
Потому и сидел он сейчас в этой комнате, а не паковал экстренно вещи. Иначе сам его быстрый отъезд будет лучше любого иного доказательства. И связаться с кем-то из своих людей тоже не получится. Дворец оцеплен толпой, подконтрольной комми. Да и с полицией они сейчас работают в связке, что еще хуже. Вот и оставалось мужчине лишь раздраженно ходить по комнате, да надеяться, что «пронесет».
— Вы убили нашего президента и еще смеете отрицать это? — возмущался Эдвард Рыдз-Смиглы.
— Убийца целился в меня, — парировал я, — это была провокация. И чтобы узнать, чья именно, необходимо найти исполнителя.
— Вы так уверенно заявляете о провокации, не потому ли, что все сами подстроили? Пытаетесь увести следствие в сторону! — продолжал спорить главком Польши. — И как быстро вы среагировали там, на площади! Да еще и шагнули за спину Игнацию. Неужели вы думаете, что я поверю в вашу байку⁈
Наш спор мог продолжаться еще долго. К тому же по взгляду мужчины я понимал, что он вот-вот сорвется и прикажет подтянуть польские войска к зданию. Прервал нас шеф Варшавской полиции Панчерц.
— Панове, мы его нашли, — коротко доложил он.
— Кто «мы»? — тут же с подозрением покосился на меня Рыдз-Смиглы.
— Полиция Варшавы, — отрапортовал Людвик.
Помедлив, пан Рыдз-Смиглы все же кивнул.
— Ведите его сюда, — после чего обратился уже ко мне, — полагаю, кроме вас его никто опознать не сможет?
Яда и ехидства в его голосе хватило бы на роту людей, но я проигнорировал его тон, посмотрев на шефа полиции, который отдал приказ и остался с нами ожидать его выполнения.
— Мы смогли найти еще семь человек, которые во время убийства стояли рядом. Они уже опознали стрелявшего.
Ждать пришлось недолго. Минут через десять в зал, где мы находились, завели закованного в наручники избитого человека. Один глаз у него уже заплыл, челюсть изрядно пострадала, но все же, пусть и с трудом, я узнал моего несостоявшегося убийцу. Были и другие увечья на теле задержанного — обе руки сломаны, ухо вообще оторвано, да и ноги волочились по полу, словно и их по