Василий Константинович покряхтел и махнул рукой, подзывая к себе своего начштаба.
— Григорий, — начал он, когда к нему подошел какой-то генерал. — Похоже, этой ночью мы не выспимся. И позови Николая. Ему тоже отдохнуть не удастся, — тут он покосился на меня и ехидно добавил, — Москва требует отчета.
Глава 16
Апрель — май 1938 года
В Москву я вернулся через неделю, привезя с собой толстую стопку бумаг. В ней были собраны основные тактики, которые применял Блюхер на суше и Кузнецов на море, указания на те положения устава, которые уже слабо применимы или и вовсе устарели. Также были в папке собраны мнения командиров о применении современного оружия на поле боя. В частности это касалось «Колокольчиков» и танков. Адмирал Кузнецов еще просил и нам авианосцев наклепать. Уж очень высоко он оценил их применение японцами.
После возвращения домой меня больше не отправляли в командировки, позволив сосредоточиться на работе Информбюро. Продвижение финнов вглубь нашей страны было остановлено, но возвращать потерянные территории мы начали лишь через месяц, когда в бой пошли первые укомплектованные мобилизованными новичками части. Уже побывавших в бою рядовых повысили до сержантов и таким образом усилили пополнение. Мое предложение использовать «огненный вал Корнилова» хоть и было принято, но реализовать его удалось лишь один раз. Сказался недостаток боеприпасов и самих минометов. Да и эффективно их применять умели еще не все. Хоть принцип их работы простой как валенок, но любое оружие требует сноровки в применении. Грамотно использовать минометы тоже нужно уметь, а вот таких людей в армии не сказать, чтобы было много. Что уж говорить о выполнении такой филигранной работы, как заброс мин на врага прямо перед рядами собственных войск. Точность нужна не малая, иначе своих же накроешь попаданием.
На других фронтах из-за весенней распутицы наступила вынужденная пауза. Стороны проводили перегруппировку сил, наши части получали пополнение из мобилизованных, проводили ротацию. Принявшие первый удар и накал боев бойцы съездили в отпуска, повидали родных, а также своими рассказами подтвердили ту информацию, которую распространяло мое Бюро. Особенно сделал я упор на зверствах японцев на Сахалине и провел параллель между ними и национализмом Германии. Да, пока что немцы не устраивали массовых лагерей, но это было и понятно — они еще не зашли на нашу территорию, не получили кучу ненужного им населения, вот и не было нужды у них в организации сети этих жутких построек.
Бои за Бреслау продолжались. В середине апреля, когда земля немного подсохла, маршал Тухачевский все же добился выделения ему под командование трех танковых батальонов и в связке с генералом Корниловым совершил обход города, отсекая его от снабжения и беря в котел. Очень они грамотно использовали бронепоезда и спецкран по ускоренной постройке для него путей почти в чистом поле. Танки Тухачевского приковали к себе все внимание немцев, как их все чаще стали называть бойцы на западном фронте, а в это время Корнилов с помощью двух стрелковых дивизий короткими бросками вслед за танками захватил все окрестности города и проложил пути для бронепоезда. Стоило немцам попробовать прорвать оборону нашей пехоты, как тут же туда подъезжал бронепоезд, создавая локальный перевес в артиллерийском огне. Такая маневренная оборона стала для врага неприятным сюрпризом. Попытки разбомбить пути давали лишь временный результат — восстанавливали наши бойцы их буквально за пару часов силами одной роты, которая перемещалась в вагоне того же бронепоезда на подобный случай.
В целом на западном фронте у нас с немцами установился небольшой паритет в силах с нашим перевесом в инициативе. Враг укрепился в городе, заняв значительную часть наших войск, но и сам не мог пойти в наступление. Буденному приходилось чуть ли не выгрызать каждую улицу, заваливая врага бомбами и снарядами, чтобы не терять попусту людей. Бросок Тухачевского обещал переломить ситуацию в нашу сторону, но лишь через месяц, когда у противника закончатся боеприпасы и отбиваться ему станет нечем. Но лишь в том случае, если Вермахт не сможет прорвать наш котел.
На восточном фронте было более позитивно. Сахалин маршал Блюхер отбил, причем не только нашу северную часть, но и южную у японцев забрал. Сейчас же готовилась операция по высадке на Хоккайдо, что вызвало в Токио панику. До этого Квантунская армия шла победным шагом по территории Китая, попутно и нашим частям давая отпор. Но сейчас все резко поменялось, и былые победы сменились у японских генералов поражениями. Особенно чувствительным для них стал разгром их флотилии в проливе Невельского. Конечно, в том бою участвовал далеко не весь флот Японии. К тому же стоит понимать, что адмирал Кузнецов тогда применил тактику «разделяй и властвуй». Никто из японских адмиралов не ожидал, что наш флот в полном составе пойдет в лобовую атаку. Второй неожиданностью для японцев стало то, что наши корабли не просто пошли «в лоб», но и оставляя за собой цепочку мин, поделив таким образом театр будущего сражения на две части — северную, возле берегов Сахалина, и южную — где находились основные силы японцев. После этого Николай Семенович начал «охоту» на те силы, что оказались на «северной» стороне. Японцы сначала ах.енели от такой беспрецедентной наглости, а после обрадовались — можно силами «южной стороны» ударить в спину русским! И на всех порах ринулись в атаку. Как итог — три подорвавшихся на минах корабля и резкое охлаждение пыла у японских моряков. После чего они принялись за аккуратное разминирование заградительной линии. Попутно стискивая зубы от бессилия как-то помочь «северной» части своей флотилии.
Сейчас в Токио переосмысливали тот бой, а заодно подтянули остальные силы своего флота из южных морей. Больше недооценивать русских там не собирались.
Китайские товарищи под руководством Мао тоже сложа руки не сидели, но у них были большие неприятности на юге страны. Подконтрольные Чан Кайши войска с поддержкой американцев смогли закрепиться на южном берегу и сковали значительные силы Мао Цзэдуна. Учитывая крайне низкую выучку китайских товарищей, в ближайшее время больших побед оттуда ждать не стоило.
Хоть в целом несмотря на вторжение Финляндии, положение СССР в войне выглядело уверенным, но я знал, что скоро могут начаться проблемы. Накопленные запасы техники тратились с безумной скоростью, а промышленность еще не перешла полностью на военные рельсы, не справляясь с возобновлением утраченных в боях танков, самолетов и самое главное — грузовиков, ставших становым хребтом нашей армии. Склады боеприпасов тоже стремительно пустели. На очередном совещании Ставки был оглашен вердикт — текущих запасов при том же темпе их расходования хватит на полтора месяца. Дальше — все. Сколько произведем, на то и «постреляем». А пока что промышленность дает лишь четверть необходимых для войны ресурсов.
— Великобритания развернула полномасштабное вторжение на африканском континенте на французские земли, — зачитывал доклад Максим Максимович. — Правительство Леона Блюма отправляет туда части иностранного легиона для защиты, выводя их с территории Испании.
— А что в самой Франции? — уточнил маршал Белов. — Неужели мы оттянули столько сил Рейха, что они уже могут себе позволить такой маневр?
— Так и есть, — кивнул Литвинов. — С начала кампании Третий Рейх перебросил из Франции на борьбу с нашими силами порядка пятидесяти процентов своего личного состава. В бой они еще не введены, но начало летней военной кампании обещает быть сложным. Это позволило французам закончить формирование их территориальных полков и даже вытеснить силы Вермахта к северной границе. Теперь Германия контролирует лишь около ста километров земель французов по всей линии бывшей границы. Но внутри самого Рейха растет недовольство тем, что выдавить наши войска не получается, из-за чего и было принято решение о перегруппировке.
— То есть, стоит ожидать накала боев за Бреслау и нас могут даже выдавить обратно к польской границе, — задумчиво заметил маршал.
— Институт прогнозирования и анализа дает вероятность семьдесят процентов развития такого события, — считал с бумажки Литвинов. — Также есть высокая вероятность, что Рейх решится наступать по территории Польши, чтобы перерезать канал поставок уже нашим армейским частям. Более подробно может рассказать сама глава института, Анна Белопольская.
Девушки на совещании не было, но в последнее время я заметил, что все чаще стали прибегать к услугам моего бывшего института для анализа хода войны. Да и сама Анна пару раз подходила ко мне перед совещаниями Ставки с вопросами — на чем при анализе стоит сосредоточиться, что волнует Ставку в первую очередь. Проанализировать все аспекты в короткие сроки институт физически не способен, вот и нужно расставить приоритеты.
— Мы послушаем товарища Белопольскую позже, — кивнул Иосиф Виссарионович, — продолжайте. Что с нашими союзниками в Испании?
— Пока ни Торибио, ни Франко не имеют однозначного преимущества. С уходом французского иностранного легиона у войск Франко оно возникнет. Но сейчас благодаря договору с Турцией мы можем в любой момент по кратчайшему пути отправить помощь союзникам, — ответил Максим Максимович.
— Только вот итальянцы будут против, — хмыкнул не громко Жуков. И тут же дал более развернутый ответ, когда на него посмотрел товарищ Сталин. — Воды возле испанских берегов контролируют не только французы. Мимо итальянского «сапога» мы никак не пройдем. А их войска тоже участвуют в испанском конфликте. Для проводки конвоя нам понадобится большая часть Черноморского флота, а это риск. Румыны пока не включились в войну, но с большим интересом смотрят на наше южное побережье. И у них полным ходом идет насыщение армии новой техникой и оружием.
Сталин перевел взгляд с Жукова на Литвинова.
— Да, — нехотя кивнул нарком, — есть опасность заключения союза между Румынией и Третьим Рейхом из-за сильной экономической зависимости королевства. Да и внутренних проблем там много, и перевести внимание с них на внешнего врага — один из способов удержать власть. А король Карл II уже показал, что не приемлет никого во главе государства, кроме себя. Но по работе с населением иных стран — это к Информбюро, — перевел он тут же на меня стрелки