Говорин хоть и удивился нашему визиту, но тут же развил бурную деятельность. Попытался выставить на стол коньяк и снова меня напоить, в который раз «обломавшись». Не стал унывать и принялся делиться, как идут дела в Главлите. Из-за войны упор сейчас делали на тиражирование исторических рассказов о доблести бойцов, в основном во время гражданской войны, но уже и истории с текущей войны Илья Романович собирал.
— Картину готовлю, на большой экран, — с огнем в глазах говорил он. — Про Манчжурскую операцию. Ты вот Сергей там был, поделишься впечатлениями? Как это выглядело?
— Да я же вам еще в ваши прошлые визиты все рассказал, — удивился я.
— Но саму операцию ты не видел, а вот при взятии Сахалина — уже побывал. Вот и хочу узнать, как наши войска там себя проявили. Как действовали. Мне как раз не хватает материала о поведении командиров во время боя, чтобы подостовернее все выглядело. Сцены «до боя» уже отсняты.
Что мог, то я рассказал. И поделился теми своими мыслями, которые Люде по впечатлениям от фильма высказал. Вот они еще сильнее Говорина зацепили. Он прямо кинулся на листке все записывать. Ему бы не руководителем в Главлите работать, а в режиссеры перевестись. Но не хочет, ведь тогда придется снимать то, что сверху прикажут.
Люда тоже делилась своими впечатлениями — что ей больше понравилось, чего не хватило и хотелось бы в другом фильме увидеть. Обсуждение затянулось часа на два, сами не заметили, как время пролетело. Я в процессе еще и вспомнил сюжет одного фильма из моей прошлой жизни. «В бой идут одни старики» — дед много раз его смотрел и меня рядом в детстве часто садил, когда я у него гостил. Авиация сейчас очень популярна и фильм о военных летчиках был бы, что называется «в тему». Там и музыки хватает, и комичных эпизодов. Сам сюжет адаптировал как раз к событиям на Дальнем востоке. Не то чтобы я дословно помнил все, что было в фильме, но уж про «поющую эскадрилью» с ее командиром с позывным «маэстро», которые были центральной темой в картине, я забыть не мог. Ну и то, что в фильме рассказывается о молодых летчиках, только что прибывших на фронт, тоже было важно. Сейчас в начале войны таких молодых — каждый первый, опыт они все только начали получать. И у каждого своя история, которые тоже можно показать в фильме.
Отпускать нас Илья Романович не хотел, но Люда уже устала и переживала, как там Леша с Ирой — все-таки мы вот так вдвоем допоздна обычно не ходим и среди ночи не возвращаемся. Попрощавшись, мы пошли домой. Люде хотелось прогуляться, да и где сейчас машины найти? Трамваи и конки уже не ходят, извозчика или таксиста вызвать тоже непросто, надо ближе к большим дорогам выбираться и то не факт что найдешь свободного, они ведь тоже люди и по ночам предпочитают спать. Вот и пошли пешочком. И все бы хорошо, но вечер испортила Ольга Владимировна.
Мы отошли уже на полквартала от дома Говориных, как Люда вцепилась в мою руку и с неверием уставилась вперед.
— Мама? — шокировано прошептала она.
Я посмотрел в ту сторону, куда устремился взгляд любимой, и увидел возле фонаря целующуюся парочку. Женщина стояла к нам в пол-оборота, и ее лицо было вполне узнаваемо.
— Идем, — потянул я Люду в сторону, вспомнив, как Илья Романович не особо горел желанием говорить о своей супруге. — Нас дети ждут.
Все еще не веря увиденному, Люда дала себя увести.
Глава 20
Июнь — август 1938 года
— Сергей Федорович, — зашел ко мне в кабинет мой секретарь, — вот, только что прислали.
Он положил передо мной газету. Мельком взглянув на нее, я сначала не понял, что в ней особенного. Газета Коминтерна, статьи для которой пишутся здесь, у нас в информбюро, да еще добавляется парочка статей от местных корреспондентов, в чьем регионе газета выпускается. Вот конкретно эта — на испанском языке. Я ее даже прочитать не смогу без переводчика.
Увидев мое искреннее недоумение, секретарь тут же рядом положил вторую газету.
— Сравните, пожалуйста.
— Я испанский не знаю, — хмуро заметил я.
Вообще у нас был отдельный штат из переводчиков, которые и подготовленные нами статьи переводили на нужный язык для последующего издания, и иностранные газеты переводили на русский для ознакомления — что пишут наши коллеги за рубежом. А тут — уже конечные «оригиналы» газет, которые уже сами испанцы прочитать могут, но не каждый житель СССР.
— Просто сравните, — продолжил наставить секретарь. — Знать язык при этом не надо.
Хмыкнув, я все ж придвинул обе газеты к себе.
Первое, что бросилось в глаза, даты на обеих газетах были одинаковыми. Как и серийный номер. А вот дальше пошли странности — если первая страница у газет почти не отличалась друг от друга, даже заглавное фото было почти идентичным, то стоило раскрыть разворот и сразу поймешь, статьи внутри газет разные. Не нужно знать язык, чтобы понять это. Тут и заголовки отличаются у статей, и фотографии к ним.
— И как это понимать? — пролистав обе газеты до конца и убедившись, что кроме первой заглавной страницы в остальном ничего общего у газет нет, я посмотрел на секретаря.
— Одна газета — наша. А вот вторая неизвестного производства. Наши сотрудники уже сделали ее перевод. Вот, — протянул он мне несколько распечатанных листков. — Судя по содержанию, это работа врага.
Я взял протянутый текст и вчитался в него. После чего на меня нахлынула злость. В статьях были подхвачены тезисы, которые я писал раньше — о временных трудностях производства нового оружия и наполнения ими линии фронта. Вот только дальше эти тезисы развивались. Говорилось, что врагу удалось произвести несколько диверсий на наших заводах, из-за чего в ближайшее время ждать новых поставок боеприпасов и техники от СССР войскам Народного фронта не приходится. И последняя поставка была и на деле «последней». Когда следующая — неизвестно. Фактически от нашего лица, от лица Коминтерна, неизвестный автор статей снижал моральный дух бойцов народного фронта, стремясь свести его к нулю.
— Выявили, кто распространяет поддельные газеты? — спросил я, подняв тяжелый взгляд на секретаря, от чего тот даже вздрогнул.
— Пока у меня нет таких сведений.
— Узнайте, в каких местах замечено распространение поддельных газет. Если удастся выйти на самих распространителей — еще лучше. Какие настроения в войсках Торибио. Кто поверил подделке, а кто нет. Что делают сами народофронтцы с подделками. Мне нужно как можно больше информации.
Дав указания, я задумался. Враг, а статьи точно подготовлены и распространены противником, осуществил весьма коварный ход. Одним махом ведется подрыв морального духа и воли к победе среди наших сторонников, и вместе с тем — нанесен удар по доверию к газетам Коминтерна. Информация, что есть подделки, распространится быстро. Как простому испанцу различить — где настоящая газета, а где — «липа»? Любые новости от нас станут восприниматься с изначальным скепсисом. Даже положительные, ведь что мешает врагу «пообещать» что-то от нашего лица, а мы не выполним, что естественно, такого обещания. И в следующий раз уже наша правдивая новость об улучшении на фронтах и скорой помощи испанским коммунистам будет считаться дезинформацией, или из разряда «может быть, а может и не быть». Что способно привести к поражению Торибио. На войне иногда достаточно одного дня, чтобы переломить ситуацию в любую сторону.
— Сволочи! — процедил я, лихорадочно думая, как купировать проблему.
Первое, что пришло в голову, сделать какой-то опознавательный знак для оригинальных газет. Вот только такой уже был — красный флаг в уголке и серп с молотом с другой стороны. И на подделке воспроизвести их не составило труда. Получается, нужен знак, который подделать крайне сложно. Но что это может быть? Использовать какой-нибудь водяной символ, как на денежных банкнотах? Особую бумагу? Все это приведет к удорожанию производства, но в условиях войны экономить на информационной безопасности и позволять врагу действовать под нашей личиной — себе дороже.
Я тут же сел писать докладную записку, которую собирался прочесть на очередном совещании в Ставке. В ней я подробно описал проблему, какие последствия могут быть, если не задавить подделки сейчас, и методы борьбы с этими подделками.
Да уж, прилетело откуда не ждали.
— Делать газеты на бумаге для денег? Да еще с такой же защитой? — удивился Антон Сафьянов — представитель Ставки, по совместительству работающий в Наркомфине.
Антон Валерьевич курировал финансовое распределение средств и делал отчеты о целевом использовании этих средств. Все же желание обогатиться в человеке неистребимо, особенно у близких к деньгам людей. Без контроля множество выделенных средств просто не дойдут по назначению.
— Это проблема? — уточнил я, так как хоть и понимал, что производство банкнот — процесс не простой, но насколько трудоемкий и можно ли его переложить на иные цели, у меня было слабое представление.
— Большая! — тут же «оправдал» мои худшие ожидания Сафьянов. — Тут же и особые краски нужны, и бумага высокого качества, те же водяные знаки на любом станке не сделаешь. А главное — количество банкнот ограничено, и большими партиями их печатать нет необходимости. Ваши же газеты… да нам дешевле будет пару заводов построить, чем на эту макулатуру народные средства тратить!
— Кхм, — прокашлялся товарищ Сталин, и Сафьянов примолк.
Но свою позицию он высказал, попутно макнув меня лицом в… короче, показав, насколько я далек от банковской тематики.
— Какие иные меры можно провести, чтобы ликвидировать проблему? — спросил Иосиф Виссарионович.
— Только организационные, — развел я руками. — Централизованное распределение газет. Через надежных членов Народного фронта Испании. Публикация названий статей в брошюрах, которые будут висеть в общественных местах и государственных учреждениях. Люди смогут подходить и проверять — соответствуют ли статьи в их газете этому списку. Если нет — значит, они получили подделку. Широко распространить новость, что враг начал вбрасывать газеты с ложными данными. Чтобы люди вообще понимали смысл в этих брошюрах и были бдительны. Но подобный шаг поможет лишь в городах, да крупных поселках. На периферии газеты обычно передают из рук в руки. Там возможность получить подделку наиболее высока. Собственно, именно из периферийных районов, граничащих с территориями, подконтрольными войскам Франко, и пришли эти газеты.