Полковник и правда так выразился, пока спорил с Игнатьевым. И плевать ему было, что тот генерал. Зато Корнилов был командиром дивизии, а Игнатьев — начальником штаба. Уж как так сложилось, не знаю. Но факт — Игнатьев должен подготовить все к успешному выполнению замысла командира, а спорил он, как я понял, как раз в силу своего звания, и был «противовесом» более импульсивному Корнилову.
— Да, Сергей, правильно.
— Но не разумнее ли использовать для этого минометы?
Буденный как будто в стену врезался, так его озадачил мой вопрос.
— Хмм… может, ты и прав, но вот в чем штука-то. Ты, видимо, привык работать с передовыми образцами, а то и сам их разрабатывать. Наслышан я о тебе. А минометы… они ведь только в серию пошли, — удивил он меня. — Их мало, и у нас их нет. Новейшее оружие! После утери «колокольчиков», все передовое сейчас с огромным трудом и скрипом в войска поступает. Особенно сюда, на фронт.
— Но ведь это глупо! Зачем тягать пушки, когда пара бойцов могли бы тащить миномет и снаряды к нему? И германец бы даже не догадался, чего это они там тащат!
— Вот ты, как представитель, в Ставку это и передай, — хмыкнул в усы Семен Михайлович.
После чего ушел, оставив меня в растерянности. Вроде и оружие есть, и командующий фронтом о нем знает, но использовать его нельзя. Глупость какая! Обжегшись на молоке, дуем на воду, так что ли? Не откладывая, я тут же сделал новую пометку в свой блокнот. Ох, чую, много мне предстоит по нему работать, когда вернусь!
Откладывать выполнение плана штаб не стал, и канонада артиллерии возобновилась уже на следующий день. В целях сокрытия истинной цели атаки, долбили по всему фронту, хоть интендант и морщился от расхода боеприпасов. Я же внимательно следил за тем, как бойцы с матом пытаются подцепить полковые пушки к БТ-7, как более мощному танку. Пусть не сразу, но им это удалось, и подразделение, ответственное за основной участок прорыва, выдвинулось вперед. Я наблюдал за всем из окопа. Никакой стереотрубы у меня не было, лишь собственные глаза, и острое сожаление, что не прикупил бинокль. Здесь такой «девайс» был в дефиците и я не стал отнимать его у командиров, которым реально он нужнее.
В целом, план удался. Хоть и не полностью. Корнилов-то думал, что прорвав сопротивление врага в одном месте, мы сможем ввести в место прорыва незадействованные в атаке части и на плечах противника ворваться в его оборонительные рубежи, разом смяв сопротивление. А вот хрен там! Да, за окраинные дома наши бойцы зацепились, но и немцы не дураки. Каждый последующий дом был уже занят врагом, а устроить «вал огня» вглубь города не позволяла застройка. Тут или реально бомбить каждый дом до основания, или все же менять тактику. Снарядов для первого варианта у нас не было. Времени на придумывание и реализацию второго — в этот день не хватило. Как итог — взято семь домов ценой потери трех десятков красноармейцев, трех танков и одной полковой пушки, расчет которой шел в атаку создавать тот самый «вал».
Больше задерживаться на линии фронта я не видел смысла. Данных собрал много, надо их осмыслить и оформить в доклад. К тому же и по линии Информбюро необходимо подумать, какие материалы и под каким углом подать. В общем, я покинул фронт с ближайшим эшелоном, который вез раненых обратно домой.
— Вернулся! — с облегчением кинулась Люда ко мне в объятия.
— Да что мне там сделается? — с притворной храбростью, сказал я. — Я же просто инспектировал. В атаку не шел, сам ни в кого не стрелял. Штабная работа!
— Ага, — со счастливым лицом закивала она, — конечно. Все верно. Кушать хочешь?
Было приятно, что меня ждали и надеялись на лучшее. Обняв детей, я попросил любимую сообщить о моем возвращении родителям, а сам после обеда засел за отчет. Доклад в Ставку нужно сделать быстро и желательно отразить в нем все недочеты, что я заметил. С моей откровенно дилетантской позиции таких не сказать, чтобы было много, но иногда взгляд со стороны бывает очень важен. Для тех же маршалов, которые входят в руководящий состав Ставки, он может приоткрыть незадокументированные проблемы, или то, что сами командиры и бойцы проблемой не считают.
Вся командировка у меня отняла примерно две недели. И когда я приехал, Москву уже застилал белый снег, сменив морозную и иногда слякотную позднюю осень. После относительно теплого климата в Германии это чувствовалось особенно остро.
С докладом я пришел через день после возвращения. Сама Ставка располагалась в Кремле, наверное из-за Сталина, который являлся Главнокомандующим и ее руководителем. Ну и народу в состав входило немного, что тоже позволяло проводить совещания в кабинете генерального секретаря. А может, были и иные причины, мне было без разницы.
— Здравствуйте, товарищ Огнев, — благожелательно кивнул мне Иосиф Виссарионович.
Маршал Белов лишь сдержанно кивнул. Тухачевского и Блюхера не было, они еще не вернулись с передовой. Зато присутствовали их заместители — генералы Рыбалко, Конев и Жуков.
— Здравствуйте, товарищ Сталин, товарищи, — кивнул я остальным присутствующим. — Готов представить доклад о положении дел на Западном фронте.
— Мы вас слушаем.
Я начал со своих наблюдений о действиях поляков. Свел вместе и их поведение на границе, и мои подозрения о возможности передачи с их стороны информации противнику, закончил же поведением Польши на границе с Рейхом — что Сейм всячески старается дистанцироваться от войны, и показательно не предоставляет нам свою территорию для размещения войск, не дает пользоваться аэродромами, что сковывает нашу авиацию на данном этапе боевых действий.
— У нас нет полноценного союза, тем более военного, с этой страной, — завершал я часть про отношения с поляками, — и те не торопятся подобный союз заключать. В дальнесрочной перспективе это угрожает или обрывом снабжения наших войск без политического урона для Варшавы, или даже заключение военного союза с Третьим Рейхом и ударом в спину. Из чего я делаю вывод, что необходимо всеми возможными способами навязать союз Польше. Со стороны Информбюро предлагаю следующие действия: широкая пропаганда героизма советских бойцов и командиров, упор на то, что они защищают Польшу и поляков от нацистской Германии, и всякий уважающий себя гражданин Польши должен всемерно помогать им. И для этого им не нужно идти на фронт — достаточно символической материальной поддержки, пусть даже продуктами. Митинги поддержки советских бойцов, организованные в Польше через Коминтерн, поднятие вопроса о стратегическом союзе с СССР через польских коммунистов, что будет широко освещать Информбюро. Обсуждение вопроса уже должно вызвать реакцию Рейхстага. Особенно если они начнут угрожать Варшаве, для нас это будет лишь в плюс, доказывая наши тезисы о реальной, а не надуманной, угрозе Рейха для государства поляков.
Сталин задумчиво курил, но никак не комментировал пока мой доклад. Генералы тоже помалкивали, но тут уже понятно — политика, это не их направление.
После части, посвященной взаимодействию с Польским государством, я перешел на обеспечение войск. Тут указал и комментарии насчет новых контейнеров — как различаются мнения бойцов о них от мнения командиров. Подвел черту под темой своими мыслями о том, где контейнеры нужны, а где от них можно или даже нужно отказаться.
— Баловство это, — буркнул Жуков.
— Почему, Георгий Константинович? — не оставил его реплику без внимания Сталин.
— Да та сталь, что на эти ящики идет, лучше бы на броню для танков пустили! — рубанул он рукой. — Вон, мне тоже доклады с мест поступают, так у германца столько бронебойных орудий оказалось, что все наши танки против них, словно не из стали, а из бумаги сделаны. Прошиваются на раз!
— Об этом я тоже скажу, — перевел внимание окружающих я на себя. — Доклад еще не закончен.
— Продолжайте, товарищ Огнев, — кивнул мне Сталин поощрительно, убедившись, что больше никто ничего добавить не желает.
Ну, я и продолжил. Да, танки бессильны против пары стрелков с бронебойным оружием. Но без них потерь среди пехоты было бы в разы больше. И штурмовать укрепленные рубежи без бронированной техники — просто отправлять людей на убой. Поднял вопрос о теоретической возможности применения бронепоездов, чем вызвал оживление в рядах генералов. Все они прошли гражданскую войну и не понаслышке знают, насколько мощная это сила.
— И как они там передвигаться будут? — хмыкнул Жуков.
В ответ я рассказ о спецкране, который должен укладывать шпалы и рельсы прямо на ходу, перед собой. Вот это уже заставило их всерьез зауматься над моим предложением. А Белов даже сделал себе какую-то пометку.
Также поднял вопрос с минометами. Рассказал о примененной полковником Корниловым тактике «огненный вал». Отметил, что вместо пушек лучше подошли бы как раз минометы, как более мобильные средства огненного подавления.
— Это оружие на поле боя гораздо больше востребовано, чем кажется. Как мне сказал маршал Буденный, его сейчас не поставляют из-за опаски попадания миномета в руки врага. Но тогда у меня вопрос — а для чего его создавали? Разве не для войны? Не для того, чтобы наши бойцы на поле боя смогли с его помощью одержать победу с меньшими потерями? Мое мнение — необходимо срочно увеличить выпуск минометов и начать их поставку в войска.
— Хоть одна умная мысль, — снова не удержался Жуков, вызвав усмешки на лицах генералов. Даже Белов скупо улыбнулся.
— Не горячитесь, Георгий Константинович, — покачал головой Сталин. — А что скажут на это другие товарищи? — тут же посмотрел он на молчавших офицеров.
— По поводу минометов — полностью согласен, — первым ответил маршал Белов. — Их место на поле боя, а не на складах. Заодно и тактику их применения отработаем. Вон, уже есть у нас инициативные командиры, по словам товарища Огнева. Если тактика полковника Корнилова рабочая, следует ее широко распространить среди остальных командиров. По танкам — пока что иных у нас нет. БТ-5 — отработанная машина, но это был переходный вариант. На нем мы учились и создавать танки и их применять. БТ-7 его более совершенная версия, но как выявила война с Германией — бронирование необходимо нарастить. Нужно дать задание нашим инженерам, насколько можно увеличить броню без существенной потери в иных показателях. Хотя бы лобовую. Тут товарищ Тухачевский хочет «бронекулаки» из танков делать. Если у них будет не пробиваемый лоб, то в этом возникает смысл. С боков танки будут прикрыты своими товарищами, а в лоб их станет не пробить. Тогда и живучесть танка повысится, и успех прорыва обороны врага возрастет.