— Вы Григорий Андреевич, не понимаете… — я вздохнул: — Если меня с милиции погонят, считайте, по возможностям, как будто мне руки отрезали, а если вы перестанете деньги платить, считайте, что ноги мне отрежете. Поэтому мне приходится метаться, как слуге двух господ.
— Павел, я тебе могу точно сказать, что у нас взаимных расчетов не было с этой конторой, мы им ничего не продавали и не покупали…- главный бухгалтер твердо смотрела на меня поверх дымчатых стекол очков.
— Елена Анатольевна, извини, но буквально несколько месяцев назад у нас на предприятии такой бардак творился, особенно с договорной работай, что я поражаюсь твоей смелости, такие гарантии давать. Взаимоотношения могли и не через кассу пройти. Они взяли, к примеру, и в обход вас, допустим, договор мены подписали, или бартер какой замутили, или, к примеру, тройной взаимозачет сделали…
Я замолчал, подумав, что в принципе, трясти главного бухгалтера по этому вопросу — дело бесполезное. Эти ухари могли написать какие угодно договора. Делать первый шаг мне все равно придется, пока мы его не сделаем, наши оппоненты свои козыри не предъявят.
— Слушайте внимательно, товарищи руководители. Городское управление мне отказало в возбуждении дела, никто не захотел с вами связываться бесплатно, а моего влияния там не хватает, чтобы протолкнуть материал в следственный отдел. В ваш местный отдел направлять бумаги бесполезно, а может быть и вредно для нас самих. Скорее всего появиться какой-то деятель, который попытается что-то поиметь с вас, наобещает два короба, после чего ничего не сделает. Поэтому поступим следующим образом — завтра я дежурю по райотделу. В девять пятнадцать утра кто-то от вас должен привезти в Дорожный РОВД вот эти бумаги. Дежурный будет конечно пытаться вашего человека с заявлением отправить сюда, на этот берег, по месту совершения преступления, но ваш человек должен быть неумолим и настаивать на приеме этих бумаг именно Дорожным РОВД, так как, в Уголовно-процессуальном кодексе говорится, что заявление обязан принять любой отдел милиции, а уже потом, при наличии оснований, отправить в другое место по назначению. Короче, ваш человек должен стоять на своем. Дежурный будет до крика биться, чтобы вы ехали на Левый берег, и тут захожу я, и якобы, чтобы выручить дежурного, соглашаюсь взять этот материал себе. И у нас будет десять дней, в течении которых у меня будут практически развязаны руки. Только ваш человек, при моем появлении не должен ко мне бросаться и кричать — о брат, как дела, давно не виделись? Ясно, что нужно сделать?
— Я завтра бумаги привезу. — Елена Анатольевна подтянула кипу листов к себе: — Могу тебя уверить, что я не буду на тебя бросаться и кричать «Братан»!
— На тебя, Елена Анатольевна только и уповаю, знаю, что завтра все сделаешь как надо. На этом позвольте откланяться, завтра увидимся.
На следующий день все произошло, как я и планировал. Дежурному по РОВД было по фиг, что я там забираю, лишь бы зарегистрированный в «Книге учета преступлений и происшествий» материал исчез с его стола, а настырная тетка, которая аргументировано «качала права» и отказывалась покидать помещение дежурной части, тем более, что вместо суммы ущерба было указанно, что его размер устанавливается. Руководству уголовного розыска было глубоко по фигу, что за мутный материал принял подчиненный, лишь бы по завершению десяти суток он был списан в «отказные» или отправлен по назначению — в следствие дознание или другой РОВД.
А я начал планировать операцию по изъятию и фиксации похищенных товарно-материальных ценностей.
Как нас учили в юридическом институте, после развала СССР, ставшим университетом, единственное следственное действие, которое вы в праве сделать до возбуждения уголовного дела — это осмотр, ну и назначение, неразрывно связанных с ним экспертиз, что весьма ограничивало мои возможности, да и команду «друзей Громова» еще было необходимо набрать.
— Тамара Александровна, добрый день. — я ввалился в небольшую комнату ателье, где возилась с каким-то серым мехом прекрасная скорнячка: — Не скучала без меня или совсем забыла?
— Вас, пожалуй, забудешь. — очередная девушка, которую я разлучил с близким ей человеком, пусть он и не был образцовым гражданином, стояла, тонкая и напряженная как струна, сжав в руке какую-то тонкую и острую штучку типа шила: — Опять что-то изъять хотите?
— Тамара, ну прекращай дуться на меня…- я осторожно обошел барышню: — Ты же была на суде, знаешь, что Слава Соколов за дело сел. А я тебе работу принес…
— Мне некогда, у меня видишь, все завалено, самый сезон… — девушка обвела рукой тесную комнату, заваленную шкурами, кусками кожи и еще какой-то кожевенно-портновской фигней.
— Тамара, смотри — ты все пальчики исколола… — я осторожно вынул из руки девушки шило или, как оно называется, больно оно меня нервирует, и откинул его на подоконник: — А мой заказ быстрый, на машинке раз-два, и все, зато и пальцы отдохнут от кожи…
— Ладно, черт, языкатый, показывай, что тебе надо — судя по всему, мастер-скорняк была сама рада ненадолго сменить деятельность.
— Здорово, гражданин Ломов, вас приветствует Дорожный РОВД. — мой голос был настолько фальшиво — жизнерадостным, что Дима сразу насторожился.
— Паша, сразу говорю…
— Да ты меня не перебивай, я же тебя хочу пригласить в кабак, выпить, пообщаться, давно нигде ни сидели… И Свету можешь с собой взять. Только перед тем, как в кабак идти, надо будет кое что погрузить на наш грузовик и перевезти кое куда….
— Ты переезжаешь куда-то? — не понял Дима.
— Нет, но вещи надо будет кое какие перевести.
Так, заманивая возможностью выпить и закусить в хорошем заведении общепита, я, обзванивая своих друзей и приятелей, формировал свою «dream team», состоящую из сотрудников и понятых, на которых я мог положится.
Утро субботы началось для сторожа АОЗТ «Энергоспецремонтгарантия» с визгливого лая собак под окном сторожки.
— Какого хрена вы с утра растявкались, сволочи…- вынырнувший из тяжелого, похмельного сна, пожилой мужчина, в испуге, вскинулся на заправленном старым одеялом, лежанке, и тут же, охнув, схватился за голову — выпитая на ночь «в однова» бутылка «Портвейн 72, вино розовое», объемом 0,7 литра, било в голову тяжелой, тупой болью и отнимало желания жить. Слепо пошарив рукой по столу, сторож нащупал бутылку и в надежде встряхнул ее — к его радости, что-то плеснуло, и мужчина, со стоном присосался к липкому горлышку и сделал судорожный глоток.
Через пару минут измученному организму стража базы стало чуть легче, но полностью вернутся к жизни мешали внешние раздражители — под окном, по-прежнему, визгливо лаяла собачья стая.
Чертовы собаки встретили нашу колонну, с раннего утра, прибывшую к воротам АОЗТ «Энергоспецремонтгарантия», дружным, истеричным лаем, а ведь несколько ночей назад я им такую сучку «подогнал», рассчитывая, что это станет началом прочной дружбы. Но нет, мелкие кобельки, в компании с единственной сестричкой, злобно облаивали нас, высунув головы из-под, откатных, металлических ворот. На стук в дверь сторожки-проходной никто не реагировал, что творится внутри было неслышно из-за многоголосого лая. Я уже начал прикидывать мои дальнейшие действия в ситуации, что чертов сторож куда-то ушел — сломать ворота или дверь в сторожку и провести осмотр базы под предлогом, что мы случайно ехали мимо на пикник и обнаружили следы взлома? Честно говоря, так себе история по шкале достоверности…
В это время металлическая дверь сторожки распахнулась и оттуда высунулась синяя, опухшая физиономия местного стража ворот:
— Заткнитесь, ебан… ой?
Мужик, абсолютно нормально отреагировал на ситуацию, когда ты, с похмелья, выглядываешь на улицу, обматерить стаю «кабысдохов», а на крыльце тебя ждут несколько типов в шерстяных шапках с дырками на лицах, то есть попытался захлопнуть дверь, но я уже просунул в щель между дверью и косяком тяжелый ботинок:
— «Бухаем» на рабочем месте?
— А? Нет, совсем…
Под моим натиском сторож, пятясь, отступал за барьер, пока не дошел до своего топчана и не плюхнулся на него.
— Фу! — я повел носом и непритворно поморщился — дикая смесь вони кислой капусты, табака и дешевого пойла висел в тесном помещении.
— Фамилия?
— Артюхов.
— Бухаешь на рабочем месте, Артюхов?
— Нет. — сторож подхватил со стола пустую бутылку из-под какой-то «бормотухи», и ловко катнул ее под топчан, где она, прокатившись чуть-чуть, со звоном столкнулась со своими товарками: — Болею я, давление у меня. А вы кто?
— Ты не грамотный, Артюхов? — я изогнулся и показал на груди нашивку, с вышитыми, ярко-красными буквами, словами «Уголовный розыск». Такая же нашивка, только размером побольше, выла пришита на спине серого милицейского бушлата, в который сегодня обрядился я и оба мои коллеги, тоже щеголявших в таких-же шапках с дырками на лицах, что должно было показать всем, что это не бандитский налет, а вполне себе, операция правоохранителей. Обошлось мне это дорого, но мастер-скорняк свое дело знала, и сделала все быстро и качественно.?
— Читай — уголовный розыск. Уразумел?
— Ага, а кого вы разыскиваете?
— За тобой приехали. Принято решение отправить тебя, гражданин Артюхов на шесть месяцев лечится в Лечебно-трудовой профилакторий в, единственный в Сибири, безалкогольный город — Лесосибирск. Радуйся, там на триста километров вокруг ни капли спиртного нет, одна дикая тундра, поэтому процент излеченных от алкоголизма составляет сто процентов! Давай собирайся, сейчас в аэропорт поедем.
Впав в ужас от предстоящих перспектив отлучения от любимых им, крепких напитков, сторож Артюхов впал в ступор, поэтому, когда я сообщил ему, что есть варианты решения проблемы, был готов на полнейшее сотрудничество с правоохранительными органами.
На улице было около десяти часов утра, когда в одну из кладовых главного ангара, с криками, ворвался знакомый мне тип — один из основателей АОЗТ «Энергоспецремонтгарантия» и бывший начальник генераторного цеха Завода Пыльников Аркадий Борисович — одна из