— Как все сделаешь, позвони сюда, там на телефонном аппарате в коридоре, внизу этикеточка наклеена, с номером телефона квартиры. Я думаю, нас здесь еще пару часов продержат, поэтому позвони и скажи, где тебя забрать. Видеокассету не отдавай, разреши только копию снять и лишь момента, где участкового вносят. Беги.
Наташа тряхнула челкой и убежала, потом в лифт загрузили носилки с участковым, потом, под конвоем увели вдову Новикова, а затем прибыли милицейские и прочие начальники, попытавшиеся орать на нас с Русланом — Брагин для них был никем, поэтому он благополучно смылся в отсиживаться машину. Попытку Руслана вступить в дискуссию с обладателями больших звезд я пресек на корню, сообщив, что перепираются ни с кем мы не будем, тем более, что их больше, и они нас попросту перекричат, поэтому просим дать нам по два листа и по копирке для написания рапорта. Рапорта писались (Руслан бесстыдно списывал у меня, даже особо не скрывая этого факта) я изложил свой взгляд на произошедшие события в той-же героической канве, что сейчас надеюсь, излагала Наташа местным журналистам.
Попытку порвать мой рапорт со стороны какого-то прокурора я остановил сообщив, что больше бумаги писать не буду, только официальные допросы. Очевидно, что выглядел я достаточно решительно, что заместитель какого-то прокурора сплюнул, сунул скомканный и надорванный листок рапорта, терпеливо ожидающему окончания скандала, следователю и куда-то убежал.
.
Глава 14
Глава четырнадцатая.
Декабрь одна тысяча девятьсот девяносто второго года.
Должен заметить, что Наташа сработала на твердую «пятерку». Я не знаю, что она рассказала журналистам местного коммерческого канала, но они прислали девочку-репортера с оператором, что перехватили на улице, ожидавшего окончания следственных действий, Виктора Брагина и теперь я снимал на видеокамеру с экрана телевизора полуночный блок местных новостей, где, стеснительно улыбающийся, «стажер» подробно рассказывал, как его спустили с балкона восьмого этажа, чтобы он координировала операцию по освобождению заложника, что он чувствовал, когда висел над пропастью, а также его испуг, когда он понял, что под его ногами лежит, завернутый в полиэтиленовую пленку, замерший труп Сереги Новикова. Шустрые журналисты подсуетились и нашли парочку словоохотливых соседей, которые рассказали, что милейший мясник часто пил, а выпив, гонял свою семью и бил жену смертным боем. Но это все не умаляло подвига Брагина, потому что на камеру местных «новостников» попал момент, когда из подъезда, в сопровождении санитаров, вывели и бьющуюся, рвущуюся из самой настоящей, смирительной рубашки, вдову, в которой человеческого осталось очень мало, а значит и мою версию, о том. Что мы здесь костьми легли, чтобы освободить маленького заложника, будет, в принципе, некому. Камеру я выключил, когда по экрану побежал текст прогноза погоды на завтра, и из душа пришла Наташа, с полотенцем на бедрах.
— Я думала, ты ко мне придешь… — чуть обиженно заметила она, откидывая одеяло.
— Извини, новости ночные снимал. — я убрал камеру в тумбочку.
— Зачем?
— У нас Брагин до сих пор с областным УВД судится за незаконное увольнение. Дело из областного суда вернули в районный, на пересмотр, но там слишком много желающих его не восстанавливать. Вот я и пытаюсь собрать побольше материалов, что Витя герой, а не бандит, способный людям руки ломать.
— Он кому-то руки сломал? — поразилась Наталья.
— Не руку, а палец, при задержании, на такой же семейной драме… — я подхватил легкое тело девушки и посадил на себя сверху: — и вообще, не бери в голову, там Валентина в суде, вроде бы, справляется…ты что⁈
Бедро блондинки вроде бы сдвинулось совсем чуть-чуть, но я почувствовал, что стало трудно дышать.
— И что за Валентина? — волна светлых волос, пахнущих свежестью, упало мне на лицо, но романтики тут было совсем чуть-чуть — серые глаза таили нешуточную угрозу в случае неправильного ответа.
— Валентина — моя личный юрист. Очень красивая, между прочим. — подразнил я блондинку, и, напрягшись, приподнял взвизгнувшую от неожиданности девушку, убрав ее колено с моей шеи: — И вообще, что за вопросы?
— Ну и иди к своей юристке! — Наташа, сорвав с меня одеяло, стала закутываться в кокон. Так как одеяло у на было одно, а комната не протопилась от слова совсем (Демон, почему-то огонь в печи не поддерживал, а бесстыдно дрых на нашей кровати), одеяло мне пришлось отбирать, отвоевывая сантиметр за сантиметром у наглой питербурженки. В обще м угомонились мы часа в два. Что удивительно, за стенкой был слышен только богатырский храп добрых молодцов, никаких девичьих голосков и ритмичного скрипа кроватей, видимо, умаялись богатыри.
Следующий день прошел очень нервно. Его мы посвятили изъятию автомобилей в столице горной Республики. На автовокзале встретили группу потерпевших, загрузили их в два имеющихся у нас автомобиля и поехали по адресам. Быстро работать нам помогало предварительная разведка мест стоянок и количественный перевес в грубой мужской силе — шесть потерпевших, жаждущих крови и наконец получить свою «ласточку» сметало все преграды. Местные обычно не успевали сгруппироваться.
Новый владелец автомобиля слышал шум сигнализации, хватал ключи, бежал спасать свою машину, где попадал в засаду, после чего, обычно возвращался домой, с протоколом изъятия автотранспорта, документов на машину, ключей, повесткой на допрос и чувством, что его обокрали. Попытки кидаться в драку заканчивались обычно побоями со стороны наших потерпевших, вызов местной милиции так -же никакого результата не дал — у нас была санкция от местного милицейского руководства. Машины же, которые не подавали признаков жизни, просто пристегивали на жесткую сцепку, которую по нашему заказу изготовил где-то в мастерских и привез из Города один из потерпевших. Один конец сваренного из уголка, регулируемого по ширине треугольника цепляли за фаркоп моей «Нивы», два противоположных конца крепили к проушинам несчастного японца, после чего, наплевав на сохранность коробки-автомата, тащили машину в соседний переулок, где уже спокойно вскрывали машину, снимали с положения «Паркинг», и на маленьком, но обладающим всеми ведущими колесами, «Субару», тащили вызволенную из плена автомашину на одну из баз отдыха за городом. Потерпевший подписывал мне акт, что машина принята от органов внутренних дел и претензий он не имеет, после чего мы ехали за новой автомашиной, а владелец, в компании своих коллег принимался за реанимацию своих машин. Здорово было только на бумаге. Столько проклятий и «добрых» пожеланий в свой адрес в один день я не слышал, наверное, с рождения. Завершение этого длинного и бестолкового рабочего дня было как в анекдоте про спасенного мальчика и потерянную шапочку.
Новому хозяину темно-красной «Тойоты-Карины», восемьдесят восьмого года выпуска фатально не повезло — кто-то въехал в зад его машине, и к нашему прибытию машина зияла отсутствием задних фонарей и смятым багажником. Машина была с сигнализацией, хозяин прибежал на жалобные сигналы, попал в нашу засаду, отдал ключи, документы и, махнув рукой, бормоча, что машина больно невезучая, запинаясь пошел домой сжимая в руке акт изъятия и повестку на завтрашний допрос. Машину завели, и пригласили старого хозяина расписаться в акте приема передачи автомобиля.
— Я не буду этого делать! — щуплый мужчина в темных очках, в наклейкой какой-то фирмы в уголке стекла, который до сего момента вопросов не вызывал, замотал головой, очевидно, чтобы придать своим словам убедительности: — Мне жена сказала, что ей юрист сказал, что машину мне должны вернуть в том-же состоянии, что и угнали или…
Честно говоря, я на несколько мгновений, как говорится, «завис» — человеку из черной дыры вытащили машину, я с самого утра, каждую секунду нахожусь в ожидании, что из-за угла выскочит толпа местных и попытается отбить изъятый автотранспорт, а тут какой-то… нехороший человек, с какой-то женой и каким-то юристом, требует, чтобы я задерживал покупателя автомобиля, брал с него объяснение, чтобы выяснить, на кого юрист этого… чудака может подать в суд, чтобы возместить ущерб, причиненный аварией. И вообще, по закону, машину ему должен передать в Городе следователь, ведущий его уголовное дело…
Мужчина в очках что-то еще говорил, беззвучно шевеля губами, наверное, что-то очень умное и юридически значимое, но я его не слышал… все мои силы уходили на то, чтобы не обматерить и не ударить этого придурка.
Сосчитав до двадцати, я понял, что меня не отпустило, и снова начал считать, после чего полез в «Ниву» за камерой.
— Наташа… — я тихо, с трудом подбирая слова, заговорил, протянув видеокамеру девушке: — Сними пожалуйста еще один сюжет, только, чтобы на картинке был я, двое понятых, этот… чудак в очках и его машина, и снимай, пока я не скажу, что можно остановится.
— Вы что, меня не слушаете? — присланный женой «интеллигент» разозлился, видя, что я пропускаю его, уверен, отработанную речь мимо ушей и инструктирую девушку: — Правильно, главное новые звездочки на погонах заиметь, а дальше хоть трава не расти!
— Гражданин Ермоленко, я, еще раз, хочу у вас утонить — вы отказываетесь подписывать акт приема –передачи?
— Да, подписывать акт буду у следователя в Городе! — мужчина чуть ли ногой не топнул, торжествующе глядя мне в глаза, и он, со своим юристом и благоверной, были правы. По закону я должен был доставить его автомобиль в Город, передать следователю, а уже следователь — передать гражданину, после проведения опознания и прочих следственных действий. Но процессуальный кодекс это одно, а жизнь диктует нам совсем другое. Моя задача, в настоящий момент была совсем в другой — мне предстояло завтра допросить всех покупателей угнанных автомобилей, и доехать до небольшой деревушки, расположенной в семидесяти километрах от столицы Республики, в сторону Золотого озера, куда уехал последний автомобиль из местного списка, а послезавтра, с раннего утра, довести до Города небольшую колонну легковых автомобилей, с чужими государственными номерами, документами на других владельцев, захватить по дороге, в Биекатунске, последний автомобиль и потом двигаться в сторону дома бесконечные пятьсот километров.