Выступая на студенческих сходках с горячими политическими речами, он внимательно следил за развитием революционного сознания и готовности отдать все свои силы для служения народному делу, и, если он замечал, что тот или иной студент проявлял maximum политической активности, такого студента Нечаев немедленно старался втянуть в существовавший уже политический кружок. Организованный Нечаевым политический кружок за время студенческих волнений значительно вырос и расширил свою деятельность. В кружок были втянуты не только студенты, но и ряд лиц, находившихся вне студенческого движения.
Особенно близко сошелся Нечаев с писателем, революционером-якобинцем П.Г. Ткачевым, с которым и решил заложить основы в нестуденческой революционной организации. К этому времени в Россию из-за границы проник № 1 журнала «Народное Дело», издававшегося Бакуниным в Женеве. Выпущенный 1 сентября 1869 года, журнал этот к началу учебного года уже ходил по студенческим рукам в переписанном виде, вызывая горячие обсуждения и дебаты в связи с затронутыми Бакуниным общественно-политическими вопросами. Впервые после Герцена, Бакунин обратился к учащейся молодежи с призывом «идти в народ», попутно поставив четко вопрос о роли учащейся молодежи в деле революционной борьбы. Опубликованная в этом журнале «Программа» Бакунина произвела огромное впечатление на студенческую молодежь и послужила довольно важным организующим фактором ее общественно – политического оформления. То, что бродило в сознании учащейся молодежи, как смутное представление о «своем неоплатном долге перед русским крестьянином», под влиянием «Программы» Бакунина приобретало реальную значимость. Для народнически настроенной молодежи «Программа» Бакунина являлась своего рода политическим откровением.
Совершенно иначе воспринимал «Программу» Бакунина Нечаев. Для Нечаева слишком ясны были все недочеты этой «Программы». К числу подобных недочетов Нечаев относил все общие места «Программы», а главное – отсутствие практических выводов для осуществления поставленных задач.
Принимая «Программу» Бакунина в целом, Нечаев довольно критически отнесся к ее практическим предложениям и неоднократно указывал, что мало высказать предложение «в народ», надо ясно указать, что должен будет делать каждый, уходя, в народ. Наметившееся расхождение с «Программой» Бакунина побудило Нечаева приступить к выработке собственной Программы революционных действий». Выдвигая в своей «Программе революционных действий» принцип классового строения общества и неизбежный антагонизм между эксплуатируемыми и эксплуататорами, Нечаев считал, что для достижений завоеваний социальной революции необходима прежде всего политическая борьба с царским правительством.
Но для борьбы нужны силы. Поэтому идея организации революционных сил являлась единственным средством для достижения поставленных задач. Отсюда практический вывод – прежде всего необходимо выделить, сплотить и сорганизовать определенный кадр наиболее стойкой революционной молодежи, расселить ее по различным концам России и начать агитацию за всенародное восстание против царя и царского правительства. Но смелым планам Нечаева не удалось осуществиться. За ним уже давно начала усиленно следить полиция. После одной студенческой сходки, 29 января 1869 г. Нечаев был арестован. Но из-под ареста ему все же удалось бежать.
Вырвавшись из рук полиции, в начале февраля 1869 г. он переехал в Москву. Но и в Москве полиция не оставляла Нечаева в покое. Видя, что в России никуда не уйдешь от полиции, он решил переехать на некоторое время за границу, тем более, что в задачу намеченной «Программы революционных действий» входило установление связи с русскими революционерами, жившими за границей. Арест Нечаева только ускорил намеченный отъезд его за границу. Перейдя на нелегальное положение, с чужим паспортом в кармане, 4 марта 1869 г. Нечаев благополучно перебрался через русскую границу и через несколько дней был в Швейцарии, где постарался в первую очередь свидеться с жившим там Бакуниным.
Бакунин, как и Герцен, принадлежал к старшему поколению русских революционеров. Из России он эмигрировал давно и с тех пор о русских революционных делах знал понаслышке или по тем отрывочным сведениям, которые, хотя и скудно, но все же просачивались за границу. Непосредственно оторванный от русской жизни, всю свою огромнейшую революционную энергию Бакунин сосредоточил по преимуществу на вопросах западно-европейского и славянского движения. Тем не менее вопросы русского революционного движения ни на минуту не оставляли его, хотя непосредственной связи с русским движением у него не было. Вот почему появление среди швейцарской эмиграции такого революционера, как Нечаев, с его горячей верой в торжество русской революции, с его кипучей энергией, непреклонной волей и готовностью пожертвовать всем во имя интересов и блага революции, – произвели огромное впечатление на старика Бакунина. Среди русской эмиграции, успевшей погрязнуть в личные дрязги, Нечаев был тем новым человеком, какие так нужны были Бакунину для осуществления целого ряда его революционных замыслов. «У меня сейчас один из таких молодых фанатиков, – писал Бакунин своему другу Гильому о Нечаеве, которые ни в чем не сомневаются, ничего не боятся, и которые поставили себе принципом, что многие, очень многие должны погибнуть от руки русского правительства, но что они не успокоятся до тех пор, пока народ не восстанет». И действительно, Нечаев был прежде всего человеком «дела». Попав за границу, Нечаев не только не остыл, но, наоборот, продолжал гореть еще ярче, увлекая за собой и окружающих. Для Нечаева при всяких обстоятельствах интересы русской революции всегда стояли на первом плане. Своей личной жизни или каких-либо привязанностей у него никогда не было. Все его счастье это было счастье освобожденного от помещичьего и царского гнета обездоленного русского народа. Своему революционному долгу Нечаев служил с беззаветной преданностью Глядя на него, многие как бы подчинялись обаянию его кипучей натуры и охотно шли за ним. Перед обаянием такой натуры, как Нечаев, не мог устоять и такой старый революционер, как Бакунин.
Отдавая должное выдающимся агитаторским способностям Нечаева, называя его «своим тигренком», Бакунин охотно отдавал себя в распоряжение Нечаева, несмотря на крайнее различие их возрастов: Бакунину в то время шел 56-й год, а Нечаеву было всего лишь 21 год. Основной задачей своей поездки за границу Нечаев ставил установить по возможности прочные связи с заграничным центром политических эмигрантов, для того чтобы упорядочить и координировать характер революционного движения внутри самой России. Нечаев покинул Россию в самый разгар студенческих волнений. А так как студенчество в то время представляло единственный горючий материал, то прежде всего необходимо было поддержать начавшееся студенческое движение.
С этой целью Нечаев, совместно с Бакуниным, написал несколько революционных прокламаций к русским студентам, в которых призывал волновавшуюся молодежь не забывать страданий русского народа и твердо помнить о своем революционном служении «народному делу». Главной целью своей Нечаев считал организацию в России тайного революционного общества. Поддерживая начавшееся движение, Нечаев рассчитывал, что этим самым будет подготовлена почва для намеченной революционной организации. Прежде всего необходимо было основать за границей революционный журнал, в котором периодически освещались бы задачи и пути развития революционного общества.
Но для печатания такого журнала, а тем более для ведения революционных дел внутри России, необходимы были огромные средства. Таких средств не было ни у Бакунина, ни тем более у Нечаева. Зато они имелись у Герцена и хранились у него под видом так называемого «Бахметьевского фонда», предназначенного для нужд русской революции. Считая, что благоприятный момент для начала революционной агитации в России уже наступил, Бакунин настоял, чтобы Герцен выдал этот фонд Нечаеву.
Герцену не хотелось расстаться с этим фондом, тем не менее он все же принужден был половину всего фонда, в 10 000 франков, выдать Нечаеву. На эту часть полученного «Бахметьевского фонда» Нечаев отпечатал в Швейцарии № 1 журнала «Народная Расправа», получившего название по имени будущей революционной организации в России.
Для намечаемой революционной организации прежде всего необходимо было выработать программу и устав – таким уставом был написанный Нечаевым «Катехизис революционера». Согласно § 1 этого «Катехизиса», «революционер – человек обреченный. У него нет ни своих интересов, ни дел, ни чувств, ни привязанностей, ни собственности, ни даже имени. Все в нем поглощено единым исключительным интересом, единою мыслью, единою страстью – революцией». Сам Нечаев больше, чем кто бы то ни было, отвечал этому основному требованию «Катехизиса». У него действительно ничего не было своего, весь он, как и вся его жизнь, принадлежал исключительно революции.
Закончив дела за границей, Нечаев начал торопиться в Россию для осуществления своих революционных планов.
Перед отъездом Бакунин выдал ему удостоверение в качестве уполномоченного «Всемирно-революционного Комитета». В середине августа 1869 г. Нечаев покинул Швейцарию и через Румынию направился в Россию. С помощью болгарских революционеров, с которыми Нечаев установил тесные связи, под чужой фамилией, он перешел русскую границу и 3 сентября 1869 г. был в Москве, где тотчас приступил к организации тайного революционного общества – «Народной Расправы». Приехав в Москву, Нечаев прежде всего восстановил свои прежние революционные связи. Первым делом он обратился к Петру Гавриловичу Успенскому, с которым был знаком до отъезда за границу. Успенский был организатором кружка самообразования среди московских студентов и служил приказчиком в книжном магазине Черкесова. Работа в книжном магазине давала ему возможность тесного общения со многими студентами, которые охотно обращались к нему за книгами и советами. Через Успенского Нечаев предполагал познакомиться с наиболее пригодными для революционной деятельности студентами. Прежде всего Нечаев рассказал Успенскому о своей встрече с Бакуни