Но вот 10 ноября 1880 г. в равелин посадили Степана Ширяева, участника покушения на царский поезд под Москвой. Ширяев кое-что слышал о Нечаеве и доверился ему: сообщил адрес своего знакомого, который мог снести письмо революционерам. Со своей стороны Нечаев увидел в Ширяеве настоящего революционера, которому можно было полностью раскрыть свой план. И Нечаев начал действовать. Из преданных ему солдат Нечаев выбрал одного, наиболее надежного и расторопного, через которого и послал письма революционерам. По данному адресу солдат нашел знакомого Ширяева, а знакомый в свою очередь передал по назначению 101 письмо Нечаева. В это время на воле действовала партия «Народной Воли». Народовольцы были младшим поколением революционеров, для которых имя Нечаева давно уже отошло в область истории.
Они считали, что Нечаева давно уже нет в живых, что он или умер, или царское правительство тайком убило его. И вдруг письмо от живого Нечаева, и не из Сибири, а из Алексеевского равелина, тут же в Петербурге, под боком. В письме к ним Нечаев обращался просто. Точно не было восьми лет, проведенных им в равелине, и трех лет мытарств его по Европе. Казалось, что Нечаев никуда не отлучался и как бы продолжал работать вместе с ними. Нечаев просил, чтобы революционеры помогли ему и его товарищам Мирскому, Ширяеву и Бейдеману – бежать из равелина. Прочитав письмо Нечаева, революционеры единогласно решили: «надо освободить».
Но у народовольцев в это время шли спешные приготовления к покушению на Александра II. Становилось ясно, что в случае, если сначала будет освобожден Нечаев, среди правительства произойдет такой переполох, при котором покушение на царя может и не состояться. Если же сначала произойдет покушение на царя, то после убийства неминуемо начнутся гонения и преследования революционеров, и тогда нельзя уже будет думать об освобождении Нечаева. Оставалось выбрать.
С этого момента между Нечаевым и Исполнительным Комитетом партии «Народной Воли» через равелинных солдат начинает устанавливаться систематическая переписка вокруг вопроса о побеге Нечаева из равелина.
Для побега из равелина Нечаев выработал два плана – оба реальные и вполне выполнимые. Один заключался в том, чтобы через толстую водосточную трубу, проложенную из садика, где гулял Нечаев, за крепостную стену, выбраться за пределы крепости. А другой состоял в том, что при помощи солдат Нечаев мог переодеться в генеральскую форму и, под видом генерала, выйти за ворота равелина. В обоих случаях на страже должны были стоять только посвященные в заговор равелинные солдаты, а революционеры должны были поджидать с закрытой каретой, чтобы немедленно увезти Нечаева и спрятать его на некоторое время от полиции. Оба эти плана внимательно обсуждались революционерами и были одобрены. Оставалось только выяснить ряд деталей и назначить день для побега.
Народовольцы не могли отказаться от своей борьбы с царем и в то же время не хотели отказаться от освобождения такого видного и решительного революционера, как Нечаев.
Чтобы решить этот вопрос, революционеры обратились к самому Нечаеву, изложив невозможность одновременного выполнения двух планов. И тут Нечаев обнаружил себя, как истый революционер. Нечаев недолго размышлял над этим вопросом. Он ясно видел, что освобождение его из равелина действительно могло помешать осуществлению плана покушения на царя. А так как борьба с самодержавием являлось основной задачей всякого революционера и в частности его собственной, то во имя интересов революции он решил пожертвовать собою. Как ни хотелось Нечаеву вырваться из равелина, но он принужден был все же отказаться от своей заветной мечты. На вопрос революционеров, как им быть, Нечаев безоговорочно ответил, что с его освобождением они должны подождать, чтобы довести до конца свою борьбу с царем. «Обо мне забудьте на время и занимайтесь своим делом, за которым я буду следить с величайшим интересом», – ответил Нечаев народовольцам. Так оно и вышло. 1 марта 1881 года народовольцами был убит Александр II. После этого начался разгром и самой партии.
Многие были арестованы, а пять человек повешены. Об освобождении Нечаева теперь не приходилось уже помышлять. Для Нечаева наступили тяжелые дни. К этому времени сидевший в равелине Ширяев умер от чахотки, увезли из равелина и сумасшедшего Бейдемана; в равелине остался только Нечаев и Мирский, единственный свидетель Не-чаевского заговора в равелине. Не видя никакой помощи от революционеров, так как переписка с ними к этому времени оборвалась, Нечаев решил напомнить царю о себе и написал ему письмо.
Но ни бумаги, ни чернил у Нечаева не было; свое письмо к царю Нечаев написал на стене собственной кровью. Это письмо, дышавшее проклятием, конечно, не дошло до царя, но текст его был списан равелинным начальством и доставлен в III Отделение. В ответ на это последовало ухудшение режима в равелине. Тогда Нечаев решился на последний свой шаг, – бежать из равелина с помощью только одних преданных ему солдат.
Для выполнения этого плана Нечаеву нужно было переодеться в генеральскую форму, как и при втором плане своего побега, предложенного когда-то революционерам. Но теперь никто из революционеров не мог поджидать Нечаева за воротами с готовой каретой, чтобы укрыть его от погони… Необходимо было самому вооружиться, а также вооружить и солдат, которые должны были вступить в перестрелку, чтобы отвлечь от Нечаева внимание начальства, в случае если будет обнаружен побег.
К выполнению этого плана и начал теперь готовиться Нечаев. Но тут произошло нечто неожиданное, о чем меньше всего мог подозревать Нечаев. Единственный свидетель его плана Мирский выдал заговор Нечаева. Мирский был избалованный изнеженный человек. Он соблазнился на возможность иметь вкусные блюда и раскрыл равелин-ному начальству о сношениях Нечаева с волей и его планах. В одну ночь весь равелин был окружен новыми войсками, а охранявшая Нечаева стража была немедленно арестована. Таким образом, Мирский оказался предателем не только одного Нечаева, но и нескольких десятков солдат.
За участие в Нечаевском заговоре солдаты поплатились каторгой.
Но, уходя на каторгу, они по-прежнему оставались верными Нечаеву и сохраняли о нем воспоминания не иначе, как о своем «орле». Заговор Нечаева был раскрыт 16 ноября 1881 года.
С этого момента начинается самая жуткая полоса жизни Нечаева, вплоть до его смерти. Отныне Нечаев был погружен в полное одиночество. Из преданных ему солдат никого больше не оставалось в равелине. Кругом были чужие и враждебные люди. Мало того, 29 декабря 1881 г. Нечаева перевели из камеры № 5 в камеру № 1, по бокам которой находились пустые помещения. Делалось это с единственной целью изолировать все живое от Нечаева. Через три месяца в равелин начали поступать новые узники, – заключено было 15 человек народовольцев. Но так как по бокам камеры Нечаева были пустые помещения, то никто из заключенных так и не мог узнать о судьбе Нечаева: точно Нечаева и не было в равелине. Условия пребывания Нечаева в равелине с появлением новых узников стали еще более невыносимыми.
Нечаев был переведен на каторжное положение. Среди заключенных начали свирепствовать болезни: цинга и чахотка, которые быстро косили одну жертву за другой. Только один предатель Мирский жил в сносных условиях и пользовался даже «сладким», купленным ценою предательства Нечаева. Один за другим умирали революционеры в равелине, не выдержав и года заключения в нем. Но Нечаев сидел в равелине уже 10 лет. Десять долгих лет одиночного заключения не сломили революционной воли Нечаева, но они надломили его здоровье. Нечаев начал болеть. Дни его уже были сочтены, теперь он не поднимался даже с койки и молчаливо ожидал свою смерть. Умер Нечаев 21 ноября 1882 г. от общей водянки, осложнившейся цингой, на 35 году жизни. Нечаева не стало. Не стало одного из непримиримых революционеров, какого только знала история.
Умер человек, который в течение тринадцати лет приводил в смятение царское правительство. О смерти Нечаева сейчас же было доложено царю, и, наверное, вздох облегчения вырвался у царя, когда он узнал об этом. Наконец, царь избавлялся от такого опасного революционера, который был в его руках, но которого он не имел права повесить. Но и мертвый Нечаев продолжал еще внушать страх. III Отделение распорядилась, чтобы мертвое тело Нечаева с большими предосторожностями ночью было вывезено из равелина и где-нибудь тайком похоронено. Правительство умышленно хотело сохранить тайну пребывания Нечаева в равелине, и оно сохранило.
Глава четвёртая Политические взгляды Нечаева
«Фигура Сергея Нечаева мало изучена. Зловещая и мрачная память, которую он оставил по себе, уделяет ему обособленное место в ряду русских революционеров. История его, конечно, не реабилитирует. Но она воздаст должное выдающейся индивидуальности этого революционера, искренно, до фанатизма, преданного делу революции… В нем жил дух подлинного героя, этого история не отнимет от него, и всё-таки… И всё-таки фигура его, несмотря на подлинный героизм, навсегда останется мрачной фигурой нашей революции» (курсив наш. – А. Г.).
Так оценивает историческое значение Сергея Нечаева один из современных исследователей Бакунина – В.П. Полонский.
Воздавать должное «выдающейся индивидуальности революционера» и в то же время утверждать, что «история его, конечно, не реабилитирует» это значит, сознательно или бессознательно, но не замечать самого главного в Нечаеве – сущности его политического мировоззрения. Несмотря на разительную общность суждений В.П. Полонского с аналогичным утверждением Евгения Колосова, все же приходится признать, что между обоими авторами дистанция огромных размеров.
Если для Е. Колосова, в силу его политических взглядов, Нечаев прежде всего – отдаленный предшественник» Азе-фа и, как таковой, несмотря на «мрачный пафос», конечно, не может быть реабилитирован, то для марксиста Полонского аналогичное утверждение нужно признать чистейшим недоразумением