А утром – шампанского на больную голову. И лёгкая домашняя банька с джакузи. Нет, с банькой Бычка не сравнится, но и сравнивать не надо. Здесь так, баловство. Но иногда и это необходимо. А ещё – томный взгляд Нелли напоследок: "Приезжайте.
Всегда рады будем вас видеть. Только вот Саша завтра уезжает на этот свой подводный газопровод. Аж на месяц…".
Намёк-то понятен. Но, знаете, говорил я как-то, брезглив я к таким делам.
Старомоден. Поблагодарил, пожал руки. Запомнил сотовики. Предложил звонить, когда вновь соберутся в казино: " Мы с тобой, Саш, в паре кого угодно!". В общем, зарулил я к Бычку уже на следующий вечер. Точнее, к нему домой. Ещё точнее – к его дому. Потому, как даже во двор не пустили. Возле калитки стоял мрачный мент и на вопросы: "Что случилось? Где хозяин?", как в старые добрые времена ответствовал: "Проходите. Не положено". Правда, тут же, как из-под земли вынырнул серенький востроносенький опер с вопросом: "А вам зачем?" – Даже так? – изумился я. – Ладно…
– Нет, вы подождите! Что значит, "даже так"?
– Ну, когда у входа в дом стоит милиция, а ребята в гражданском задают вопросы, значит хозяина уже увезли, или вот – вот увезут. Если не секрет, куда?
– Большого секрета нет. А не позволите поинтересоваться, с кем имею честь?
– Взаимно.
– Старший оперуполномоченный майор Кудрин.
– Вайсс Виталий Леонидович.
– Вайсс Леонид, писатель, отец ваш? Хорошие книги пишет.
– Писал.
– Что? Умер? Извините. Пропустил. Много работы. Мои соболезнования… Да…
Все мы смертны… Вот и он… А вы по какому вопросу, собственно?
– Вы сказали… Вы про кого сейчас сказали?
– Да про хозяина, конечно, про Бычка. Убили его этой ночью.
– Как… кто… кто занимается?
– Лично Чумак примчался.
– И он сейчас там? Проведите меня к нему!
– Не уполномочен. Только если важные свидетели.
– Доложите, скажите, что важный.
– Ладно, ждите.
Убили… За что? Нет, глупый вопрос. Уж кого – кого, а у него врагов хватало.
Кто? В смысле, кто конкретно?
– Проходите.
В вольере бегала, поскуливая, овчарка, во дворе стояли впритык несколько автомобилей. Заехали, чтобы не смущать других жителей этого довольно престижного посёлка.
– Ну, заходи. Что расскажешь?
– Можно взглянуть?
– Валяй. В принципе, всё осмотрели и всё зафиксировали.
Разгром. Просто какой-то дикий разгром. Хотя нет, не дикий. Что – то искали. А несчастного моего несостоявшегося шефа уже положили на носилки и укрыли простынёй.
– Можешь взглянуть, что с ним сотворили, – приподнял простынь Чума.
О, Господи! О Господи! Это же…
Чума вышел за мной чуть позже. Подождал. Покачал головой.
– Слабак!
– Нет, я вообще-то… Просто неожиданно…, – оторвался я от поддерживавшей меня скамеечки.
– Его очень круто пытали. Всё это, что ты видел – пожизненное. С него доставали и ему же показывали, и ему же…
Новая волна дурноты вывернула меня на изнанку.
– Кто? – простонал я, пытаясь отдышаться.
– Это я у тебя хотел бы узнать. Всё? Больше не будешь? Тогда поехали, поговорим.
В уже знакомом мне кабинете важняк разрешил мне закурить, пододвинул к себе бланк допроса свидетеля, затем, подумав, отложил назад.
– Алиби? – коротко спросил он.
– На когда?
– На сегодняшнюю ночь.
– Где-то до полуночи – в казино, потом в гостях.
– И не продулся?
– Нет, в плюсах.
– Ладно… Это к слову. Верю. Когда с ним встречался?
– Вче… нет, позавчера.
– Он рассказывал, над чем работает?
– Да… Раскручивал дальше то самое дело, по расстрелу машины.
– Оно окончено. Пошло в суд.
– Всё-таки, каптёрщики?
– Может, ещё о чём?
– Ещё… да. Он что-то говорил о пропажах детей.
– Та-а-ак. И накопал что-нибудь?
– Не говорил. Сказал, что это какая-то жуть – и всё.
– При тебе кто приходил, он кого-нибудь ждал, кто – либо звонил?
– Нет. Ничего такого… А ваше мнение?
– У него было много врагов. Но это – не месть. Что-то искали. Но Бычёк никогда не работал с вещдоками. Даже не касался их. Мнил себя этаким Пуаро, для которого главное – мыслительный процесс.
– Но получалось же! Но… вы говорите – никогда с вещдоками?
– Да. Принцип у него такой был. Сколько я его знаю. А что?
– Нет… просто… да нет.
– Ну? Ну, Давай. Поделись, может, что прояснится.
– Нет, ничего.
– Эх, браток, рановато тебя всё же выпустили. Ну, да ладно. Свободен.
– Вы же знали, что я невиновен! Почему тогда?
– Я сказал – свободен!
– Вы же тогда… Когда расставались… Вы же человеком были!
– Сейчас вызову с поста – тебя выкинут.
– Неужели вам всё равно, что делают с людьми? Или вы просто… трус? Вы же меня знали.
– Знал? А как же, знал. Пьянствуешь.
– Враньё!
– Пропадаешь в казино.
– Это – в свободное время.
– Постоянно таскаешься по девкам.
– Враньё! По каким ещё девкам?
– Ну, по девушкам, молодым женщинам. Назвать?
– Это моё личное дело!
– Безусловно. Но с таким набором мелких страстишек ты хочешь, чтобы здесь все на дыбы встали при твоём аресте? Ах, он не мог! Ах, кристально чистый! Ах, отпустите! Всё! Убирайся!
– Зачем же вы тогда меня к себе сватали?
Терпение важняка лопнуло, он нажал тревожную кнопку.
– Да пойду я сам, – вывернулся я от лап здоровенных дежурных ментов.
– Далеко не пропадай. Можешь понадобиться. И ещё неизвестно в каком качестве – кинул мне напоследок Чумак.
Уже стемнело, когда я утроился на скамейке в одном из парков. Закурив, стал обдумывать случившееся. Значит так. Пассив. Убили шефа, о работе на него думать не приходится. Лишили наследства, в смысле жилья, любимая девушка выгнала, с правоохранительными органами расплевался, к ним уже не вернуться. В общем, ни кола, ни двора. Актив – двадцать тысяч баксов в кармане и свобода. Положительный баланс подвести трудно, но можно. Я пошёл на колесо обозрения, накупил билетов на три оборота и утроился в кабинке. Про "положительный баланс". В принципе, о труде, как источнике существования, мне беспокоится не приходится. Пока не запретили карточную игру, я всегда добуду себе на очень увесистый бутерброд. И на крышу над головой. И на всё остальное – покосился я на соседей по кабинке – двух вполне симпатичных девчат. Вопрос в другом: что дальше? Просто – что дальше?
Может, наплевать на всё и закатится в Испанию? Может, что навеет? Или заняться вплотную частным сыском этих уродов? И тех тоже. Обещал же Бычку. Нет, ты погоди, я что обещал? Что мы с ним вместе… А теперь. Да и что я знаю? Он сказал, что знает всё про… ну. про "Дело каптёрщиков". Оно уже в суде? Может, на суд съездить? Послушать? А потом уже и решение принимать. Наверное, самое лучшее решение – и отсюда пока подальше. А то Чума почувствует, что дело- глухарь и действительно вызовет в "другом качестве" этого пьяницу, картёжника и развратника. Правда, алиби железное, но кто его знает, такое " железо". Пока суть да дело – насидишься. Нет, не хочу. Всё. Решение принято.
И вовремя. Мы уже снижались, когда мои соседки разругались и одна из них выскочила, едва кабинка опустилась на безопасное расстояние. Вторая осталась сидеть.
– Девушка, а девушка, – метнулась к нам контролёрша, или как её там, зав. аттракционом, что ли?
– Оставьте. За мой билет, – вступился я. И вновь свет ламп начал удаляться куда-то под ноги.
– Спасибо. Вот, возьмите – протянула мне девушка стоимость билета.
– Ещё чего!
– Берите- берите. Я не победнею, да и вы не подниметесь.
– Тем более. Будем считать, что я вас пригласил полюбоваться сверху на…
– Я с незнакомыми парнями как бы ничем таким не любуюсь!
Ого! Какая прелесть! Блондинка и в прямом и в переносном смысле.
– Но мы исправим это положение! Виталий. А вы…?
– Эльвира.
– Замечательно! Удивительное и нежное имя! И как подходит! Вот и познакомились.
Так что теперь… Скажите, а со знакомыми парнями вы любуетесь окрестностями?
Красиво, правда? Огни внизу, огни вверху…
– Да, красиво…
– Но вы и не смотрите! У вас что-то случилось? Поссорились с подружкой?
– Ай, это из-за Алика. Она говорит, что он как бы на игле, а я не верю.
– А какие симптомы? Я вообще-то врач и немного в этих вопросах волоку.
Расскажите.
– Ну, он…
– Постойте. Мы скоро приземляемся. Может, расскажете на твёрдой земле?
Эльвира (наверное, просто Элла) не возражала. Не нашла возражений и против доводов, что диагноз требует обстоятельного собеседования и… ну не в темноте же? Мы оба – люди глубоко порядочные и… В общем, через четверть часа мы сидели на летней веранде ресторана и моя новая знакомая, потягивая мартини, разбавленный апельсиновым соком что – то болтала про неизвестного и совсем неинтересного мне Алика. А я, заинтересованно кивая, рассматривал эту девушку – блондинку из анекдотов. Но хороша! Исключительно хороша!
– Так вот. Положение очень серьёзное, – резюмировал я её рассказ, -Но есть некоторые ньюасы… Надо немного подумать. Переключится. И вам тоже. Пойдёмте, потанцуем.
– Так вот, – прошептал я, наклонившись в танце касаясь губами её ушка. Не отдёрнулась. Ещё ближе и настойчивей.
– Но ты хотел что- то сказать? – повернулась она, скользнув по моему лицу бархатной щёчкой и тёплыми губами. А она довольно высокая деваха! Ну, на каблуках, но всё- таки… Да-а, и ноги действительно, от ушей. Сюда бы ещё умишка… Впрочем, зачем он мне сегодня?
– Ну, собрался с мыслями? Давай, выкладывай! – теребила меня девушка.
– Ай, давай неприятное напоследок. Сейчас горячее принесут.
– Я не люблю есть в ресторанах. Алик говорит: "Если ты не понравишься официанту, он может плюнуть тебе в тарелку"!
– Ты – и не понравишься? Это исключено! пусть твой Алик и боится!
– А ведь и правда! Я как-то и не подумала.
– И не надо. За знакомство.
Моя новая знакомая, оказывалось, человек добрый и доверчивый. Во всяком случае, ухаживания и более настойчивые поползновения принимала без сопротивления и даже с некоторой сдержанной благодарностью. Впрочем, и "Мартини" принимала тоже неплохо.