- И все же, это не они…
- Иди, щегол! Уж без тебя разберемся.
Когда я вышел из прокуратуры, стыд прожигал душу насквозь. «Самых лучших, самых честных». Понимаешь, честных! Че-е-естных. А у тебя в это время - краденные драгоценности. «Кто из ментов»? И найдут какого несчастного старлея, который привез этот ящик с места происшествия. Или из морга. Не принято на месте происшествия трупов раздевать. Снимать там ожерелья, бусы, кольца… Нет, когда родственники рядом, можно и предложить. А когда вот так - все в крови. В крови. А бусы то не были. Если вспомнить ранения… Кто - то вытер. Но кто? И зачем? Ай, все равно. Неважно сейчас. Важно, что ты - ворюга. Или…?
- О! Важняк! Здоровеньки буллы! Что здесь? Неужели кто из наших - убийца?
Тот самый Женька. Совсем не заметил, как прибрел к школе. И зачем, спрашивается. Каникулы же!
- А я догадываюсь, кого ты выслеживаешь! - приблизил он ко мне страшные глаза. Наркот. Господи, в таком возрасте - и уже. - Но имей в виду, Тамары тебе не видать, старый педо…
Он не договорил, как уже лежал на земле. Подняв его, я хорошенько встряхнул пацана.
- Слушай, детка. Я хотел по - хорошему. Еще вчера. А сегодня уже наплевать. Полежал? За Тамару таких как ты еще шестерых положу. И слушай внимательно - Не про тебя, наркот, девушка. Все, отвали.
Мы разошлись. Он что-то еще бормотал обидное мне в спину, но больше связываться со шпаной не хотелось. Ну, куда теперь? До вечера еще ого -го! А вот решу-ка я вопрос с этими украшениями. Жгут, жгут сердце и душу в прямом и переносном смысле. А потом… А не полазить ли мне по Инету за кое-какой информацией?
Тамара вышла из «музыкалки» - шумного трехэтажного здания сразу после семи.
- Ну, молодец! - на подбежала ко мне и как-то обыденно чмокнула в щеку. Но не как братика, нет, ребята! Тут уж я кое-что понимаю. Как девушка, сделавшая выбор. Может, не на всегда, может - не на год и не на месяц. Но сейчас и на сегодня - точно. Сегодня - я ее парень. А завтра? А завтра… Но не хотелось думать про завтра.
- А где твоя скрипка?
- У меня не скрипка. У меня рояль.
- Эх, жаль, рядом его нет. Где-нибудь в кустах. Я бы сейчас…
- Хватунишка! Хотя… Не все потеряно. Мы идем ко мне домой.
- Это еще…
- Зачем? Ну, договор у меня такой с родителями. Обязательно знакомлю со своими… друзьями. Кто не хочет, сразу отваливает. Как ты?
- Да че тут такого-то. Не свататься же… Хотя…
- Ну-ну? Что «хотя»?
- Знаешь, уезжаю я завтра.
- Уже? Тогда… тем более, пошли!
Господи, как я не люблю ходить к родителям девушек! А тут еще к родителям малолетки - такой громила. С другой стороны - явно же не свататься. А что тогда? Зачем? Дружок? Ай, не пойду, да и все!
- Но я же говорю - завтра уезжаю!
- Пошли - пошли.
- Но лучше бы погуляли, или, если хочешь, как вчера…
- Пошли! Да не бойся, они у меня хорошие.
- Да и не боюсь я. Просто неудобняк. А, ладно.
Квартирка была маленькая. И не уютная. И родители мне поначалу… ну, так себе. Хоть бы очки одели что ли. А то этот невидящий взгляд… Но Тамара их, видимо, очень любила и ни на что такое не обращала внимания.
- Вот, папулька. Познакомься. Виталий… Леонидович. Важняк. Я вчера вам рассказывала.
Ого! Рассказывала. Интересно, что? Ну, наверное, что - то хорошее, если предок заулыбался, протягивая руку. Подошла, улыбаясь и мать.
- Ну, за стол, за стол! - после взаимного представления пригласила хозяйка.
На маленькой кухне мы устроились только благодаря овальному столику. Здесь хозяйничала, конечно, Тамара а я смог более внимательно рассмотреть хозяев. Мать Тони была когда-то пронзительно красива. И отец, видимо, тоже. Гены.
- Так вы это убийство расследуете? - завязал беседу Леонидович. И вы этих нелюдей найдете?
- Да, конечно!
- Вы максималист, молодой человек. Это хорошо. Черта, присущая молодости. А сколько вам лет, позвольте поинтересоваться?
- Двадцать два.
- Ого! И уже следователь? Или практика?
- Нет. Университет я уже закончил, сейчас уже получил юриста третьего класса. Лейтенанта то есть.
- И расследуете такое дело?
- Тоня должна была сказать - в составе группы.
- Да, конечно. Слышали. Ну что же, за знакомство. Рад. У Тони все в друзьях шпана какая-то…
- Ай, папка…
- Шпана! тот же Женька. А тут, хоть будет побеседовать с кем.
Так вот почему злобствует тот наркот. Ревность?
- Ну, давайте еще по одной. Мы то довольно редко, так, по случаю гостей.
По тому, как дрожали руки с рюмкой, я понял - врет папаша. Спивается потиху.
- Скажите, а живете вы где? - поинтересовалась мать. Ксения Феофиловна. Надо же отца ее угораздило. Феофил!
- Отец в столице, а я по распределению… но сейчас возвращаюсь, наверное.
- Да, столица… Шумит, наверное? Ладно! За любовь! - поднялся отец.
Выпили стоя. Вообще-то коньяк был очень хорош. Это что, специально доля меня? вдруг стало стыдно, что я без подарков. Вообще без ничего.
- А… в Оперном вы давно…? - начала Феофиловна.
- Давно. Я, честно говоря, недолюбливаю оперу. Не понимаю. Или не дослышиваю? Но эти все голоса как-то сливаются в один гул и начинает болеть голова.
- У вас, наверное, нет слуха, молодой человек? - обиженно поджала уже подсыхающие губы мамаша.
- Нет, почему же? Виталий сказал, что играет на рояле.
- Это я так сказал? - искренне удивился я, забыв свой треп.
- Вот как? тогда пойдемте.
- Да это же я так…
- Пойдемте - пойдемте.
Меня чуть ли не силой потянули в зальчик, где стояло пианино.
- У меня отец был музыкант, а мама - оперная певица. Пока не случилось это, - объяснила мне Тамара.
- Ну, почему же был? И сейчас кое-что могу, и в нашем клубе выступаю. Правда, иногда сбиваюсь. Поверьте, молодой человек, играть вслепую на клавишных сложнее, чем вслепую же в шахматы. Пробовали? В шахматы - пробовал.
- Вот как? Да вы просто находка. Потом сразимся?
- Хоть сейчас.
- Нет- нет. К инструменту.
- Но я…
- Ну хорошо. Наберитесь смелости. Пока я.
Ну что здесь скажешь? Что-то плавное получалось неплохо. Но стоило слепому музыканту попытаться ускориться… Лучше бы и не пытался.
- Ай! - бросил он. - Курите? Пойдемте на балкон.
Там слепой нервно закурил, несколько раз затянулся.
- Все равно сбиваюсь. Дальше клуба слепых уже не пробиться. Как и Любаше моей. А ведь знавали, знавали мы когда-то… Ну, ничего, молодой человек. Это - наши трудности. А Тоня вам зачем?
Вот так. В лоб без перехода. Молодец!
- Я… я люблю ее…
- Но, молодой человек, она еще - дитя. Ей не только взрослеть, ее еще учится и учится.
- Я понимаю. И. честное слово, ничего, что испортило бы ее жизнь…
- Оставайтесь пока друзьями. И, если сможете, отгоните от нее этого ее одноклассника.
- Женьку?
- Да, с его компанией. Наша Тома - девочка чистая, грязь к ней не пристает, но все же. Приводила же к нам! Я ей объяснил, вроде поняла. Вы когда уезжаете?
- Завтра.
- Значит, не успеете.
- Сейчас пойду и найду.
- Вам бы уже сбежать? Оставьте тогда эту проблему нам.
Когда мы вернулись, музицировала мамаша. Тоже хорошо. Потом за пианино села Тоня. По-моему перебор. Нет, понимаю, они, бывшие, обожают музыку. Но я то тут причем?
- Ну а теперь ты, - ехидно улыбаясь, крутнулась на стульчике Тамара.
- Да я…
- Давайте - давайте, молодой человек!
- Если только "Собачий вальс" одним пальцем?
- Ну, что сможете.
- Давай-давай, Виталик. Не будешь больше мне врать.
Вот как? Это что - воспитание при родителях? Демонстрация своей власти над новым почитателем? И они - тоже хороши. Сейчас мастера будут лыбиться над подмастерьем? Гнев ударил мне в голову. Хорошо! Я тебе покажу перевоспитание! Сейчас! Я уже знал, как это делать. Просто успокоится… успокоится… Собраться с мыслями… вспомним вышку… и танцы… А теперь концерт. Ну? Школьный вечер? Ну да, тот же фокус. Ты же о нем вспоминал, когда Тамаре плел о рояле?
А дело было на выпускном. Пригласили к нам каких-то совсем молодых ребят из дубля какого-то ансамбля. Нет, школа у нас была… ну, не из нищих. И родители еще те. Могли себе позволить. То есть нам. Но не позволили. Скромность украшает. Это потом - пара автобусов, природа и бассейн на нехилой фазенде, шашлыки из осетрины… Но в школе - "что вы, что вы". Ну, отбываем номер после торжественной части, вот, вальс станцевали. А я в это время с Танькой поругался. И не то, чтобы поругался. Просто… переросли мы, наверное, наши отношения школьной влюбленности. То есть, тогда - она одна. А я еще переживал. Вот, помню и выдал вдруг. В перерыве подошел к синтезатору. Прикоснулся пальцами к клавишам - и накатило. Если бы вы слышали, что я играл! Ребята вначале остолбенело смотрели. Потом попытались танцевать - музыку-то я выдавал нежную, грустную, прощальную. Потом просто подошли поближе. Потом из своего "банкетного зала" выбрались наши старики - тоже стоят, слушают. И только одна… две… три… и вон… четыре пары танцуют. И, конечно, Танька. С новым избранником. Ну, на тебе еще. Прочувствуй. И еще… И еще…
Упал последний звук, как последняя капля крови из перерезанной вены. Красиво сказанул, да? А все вокруг зааплодировали, заорали браво. И батька мой цвел от гордости. Мало, что медалист, так и… В общем, стал я гвоздем программы. На пол - часика. А потом, - в конце концов сюрприз, конечно, ну и что? Да и я, вроде, ни к этому стремился. А Танька пригласила - таки на белый танец, спасибо сказала. И все. На: "Почему?" только плечиками пожала. Умница была. Хотя, почему была?
И вот, после этих воспоминаний запульсировала музыка в пальцах. Только другая. Тоже грустная, но… грустно - агрессивная что ли? Слышал такую. Отец в филармонию водил. Ну, не за ручку, хотя и почти силком, тягу к прекрасному прививал. Это он из-за боязни, что тяга к другому "прекрасному" проявится. Вот и запомнилось. И сейчас смогу! Ну, смогу же! Смог.