- А ты очень ловок, братец Кеша, - пробормотала она. - Послушай, обратилась она к подошедшей монашке, а он не хлыст?
- Конечно нет, с негодованием отвергла такое предположение Елена. С чего вы взяли?
- Что за манера разговаривать о человеке, словно его здесь нет? - возмутился Максим.
- Вот смотри, - по прежнему не обращая внимания на Макса, обратилась Злата к новой знакомой. - Да смотри, не стесняйся. Не до этого сейчас. Вот это все - она легонько провела рукой по синеве - от медведя. Удар пришелся сверху вниз. Но ловок твой братец. Почти увернулся. Во всяком случае, от когтей. Но только почти. И знаешь, что ему помешало? Вот это - она осторожно повернула раненного на здоровый бок и показала на его спину.
Елена испуганно вскрикнула. Спина ее попутчика была исполосована кровоточащими ранами.
- Если ваш друг не хлыст, то совсем недавно его здорово попытали. Это не смертельно, но мучительно больно, - со знанием дела сообщила Злата, осторожно обмывая раны. Да и раньше ему доставалось, правда?
- Не знаю. Мы с ним не совсем знакомы. Он… вызвался мне помочь… перебраться в другой монастырь.
- Ну так знай, что твой… провожатый очень интересная личность. Ему и раньше доставалось. Вот это - она показала на длинную белую полосу - сабельный удар. А вот это - она показала на круглую отметину над левым соском - пуля. Чуть-чуть ниже, и не встретились бы вы с ним. И это в твоем-то возрасте, мальчик?
- Вот сейчас встану, и покажу тебе «мальчика», - начал подниматься Максим. Нет, ну действительно, что она себе позволяет? И что за бред? Какие пули, какие сабельные удары? Ну там на спине - да, похлестал комиссар, в монастыре. А все остальное? Бред какой-то. Не помню.
Легким движением руки Злата усадила беспокойного, но пока беспомощного пациента, протерла раны содержимым своей фляги (по запаху - водка, определил Макс), замотала почти всю спину бинтом и стала мудрить над сооружением чего-то, заменяющего шину. В конце концов, наложив на бок несколько толстых веток и перетянув их все тем же бинтом из вещмешка, девушка решила, что в таких условиях сделала все, что могла.
- Спасибо. Но не стоило. На мне заживает, как… Но все равно спасибо, - пробормотал Макс.
- Ну молодец, - отмахнувшись от благодарности, похвалила Злата Елену за принесенный хворост и активно взялась за помощь. Когда стемнело, обе девушки сидели у костра, отдыхая, наслаждаясь теплом и покоем. Здесь же, у костра устроили мягкое ложе для Максима. Елена с ужасом смотрела на жарившееся на костре медвежье мясо, отказалась его есть, а потом ее начало трясти. Только здесь заторможенная ранее психика начала приходить в порядок, и молодая девушка стала осознавать жуть случившегося. Она вновь увидела желтые клыки, ощутила зловоние пасти, а от запаха жареного мяса к горлу подкатила тошнота. Монашка сжала зубы, и, пытаясь унять расходившиеся нервы, зашептала молитву.
- Послушай, а как тебя звали в миру? - попыталась отвлечь ее новая подруга.
- Нет - нет. Нельзя, - всхлипнула Елена.
- Понимаешь, все не могу отделаться от ощущения, что где-то тебя видела. Ну да ладно… А почему ты пошла в монастырь? Хотя бы в общих чертах?
- Больше было некуда. Нет, вначале еще было куда… Но потом мы совершили грех и теперь замаливаем.
- Мы?
- Да… вся наша семья…
- У тебя была семья? Ты была замужем?
- Да нет. Родители, сестры…
- И вместе согрешили?
- Ах, не расспрашивай, и не улыбайся. Все равно больше ничего не скажу.
- Кстати, а как тебя зовут в миру? По тебе видно, что ты не в лесу родилась, - перевел Максим разговор на Злату.
- Ну, моя история не столь таинственная. А лес, тайга, это действительно временно.
- Но ты же можешь рассказать? Ты, наверное, обет не давала? - подхватила тему монашка. Заинтересованность в тайне собеседницы победила страх и на лицо Елены начал возвращаться румянец.
- Ну, нет. Ты же ничего не говоришь.
- Не могу!
- Ну ладно, кое-что расскажу. Только вот что. Обязательно поешь.
- Не могу! Не идет это мясо в горло.
- Тогда давай выпьем за спасение, за здоровье, за знакомство.
- Я не пью! А тем более, водки. Да и вообще, давно не пила.
- Тогда ляжешь спать без сказки!
- Ну хорошо, - улыбнулась Елена, наливайте!
- Еще чего? - изумилась охотница. - Куда же я тебе налью? Вот фляга, вот горлышко, извольте угоститься!
Повинуясь этой команде, монахиня сделала довольно большой глоток, и, закашлявшись, вернула этот сосуд греха соблазнительнице.
- Ничего-ничего, успокоила Злата девушку и потянулась с флягой к лежащему рядом Максиму.
- На, Кеша, - ласково сказала она, осторожно прикладывая флягу к его губам.
- Да сам я, сам! - забрал флягу из рук охотницы Максим.
- Это помогает от болевого шока - оправдал он свой большой глоток.
- Не только от болевого, - согласилась Елена. Водка уже начала действовать на непривыкшую к ней и ослабленную сегодняшними событиями нервную систему. Слегка закружилась голова, отлегло от сердца и вдруг захотелось есть. Она взяла импровизированный шашлык и откусила кусочек темного мяса. Медвежатина неожиданно оказалась вкусной, хотя и жесткой.
- Ну и молодец, - похвалила Злата эти действия. И парень твой ничего отхлебнул. Завтра точно пойдет на поправку. Но волочить его будем все-таки мы.
- Еще чего! Завтра я сам вас обоих, - начал хорохорится Максим.
- Дотянем, - беззаботно пробормотала набитым ртом подруга.
- Ну, молодец, еще раз восхитилась Злата переменой в поведении монашки и, наконец, пригубила из фляги сама.
- Знаешь, - попыталась она вновь завязать разговор на интересующие ее темы. Наш братец Иванушка еще очень молод. Ему, наверное, и двадцати нет? И ты успел тогда повоевать?
Максим не ответил. От выпитого навалилась слабость, и он уснул.
- Не знаю, - чистосердечно призналась собеседница на вопросительный взгляд Златы. - Понимаешь, мне сообщили, что монастырь будут закрывать и что придет э…э…э преданный человек, чтобы меня проводить в другой монастырь. Но его долго не было. Уже прибыли комиссары, начался ужас. А его все не было. Потом он появился ночью, вытащил меня из потайной кельи, где меня раньше спрятали. Мы спустились на простынях и побежали в тайгу. Шли всю ночь. Он и вел. Ничего не говорил. Утром только-только остановились передохнуть. А потом - ну ты видела. Так что кто он, сколько ему лет, я не знаю. Только вот… Елена запнулась. - Когда мы спускались по стене, я ощутила, что руки у него крепкие.
- Если сбрить эту бороденку и эти лохмы… Но подожди, "узнала", " преданный человек", " спрятали" - да кто же ты?
- Нельзя, дорогая, милая моя спасительница, нельзя. Перед Богом дала обет. Никогда и никому не говорить. И потом так нечестно. Вы же обещали про себя рассказать.
- Я передумала. В конце концов, мы знакомы один день, а я тебе сейчас душу открывать начну. Тем более, что ты про себя говорить не будешь. Ложись лучше поспи.
- Ты сама. Я не буду, - обиженно ответила монашка. - Я все равно привыкла по ночам молиться - спохватилась девушка, решив, что обижаться на спасительницу по такому пустяку не стоит. -Вот и костер посмотрю.
- Ну как хочешь, - согласилась Злата, вытягиваясь на загодя расстеленном ельнике. - Если что понадобится, ну, ты, понимаешь - немного отойди в лес и не бойся. Все хищники пируют сейчас там - она кивнула головой в сторону, откуда они пришли. - А всякая мелюзга не опасна. Но костер все-таки смотри. На всякий случай… На огонь ни один зверь не пойдет. А станет невмоготу, буди меня, не стесняйся… Закончив этот инструктаж, Злата сладко зевнула и мгновенно уснула.
Дежурная по костру погрузилась в ночную тишину. И здесь она обнаружила, что тишины как таковой и не было. Кто-то возился неподалеку в ночных кустах. И с другой стороны раздавались неизвестные ей, а потому неприятные звуки - то сопение, то чавкание, то какое-то похрюкивание. Время от времени кто-то повизгивал, не то с испугу, не то от удовольствия. Ночная весенняя жизнь бурлила, но незнакомой с ней девушке звуки этой жизни были неприятны и страшны. Пару раз ей казалось, что в темноте светятся глаза совсем не маленьких зверушек. Тогда она подбрасывала веток в огонь и начинала молиться. Злата стонала во сне, лицо ее время от времени искажалось, руки подергивались. Елена вдруг осознала, что эта молодая девушка серьезно рисковала жизнью ради спасения их - незнакомых монахов. Она не видела, как Злата справилась с тем ужасным чудовищем, но из оружия у нее был только нож - тот кинжал, которым она орудовала и потом. И с ножом в руке - против лесного исполина, чтобы спасти незнакомых людей. И потом, как волокла эта хрупкая девушка и носилки и вещмешок. И потом, как помогала раненному. Слезы благодарности выступили на глазах Елены. И она твердо решила дать спасительнице выспаться. Она сама будет дежурить всю ночь! Девушка вновь подкинула дров, посмотрела, как укрыт "братец Иванушка" и погрузилась в молитву, машинально отмечая всевозможные ночные звуки…
От прикосновения к плечу Злата мгновенно проснулась и пружинисто вскочила на ноги. Она только взглянула на вытянутое от ужаса лицо попутчицы, и уже появившимся в руке ножом начала водить в стороны, ожидая нападения. Но все было тихо. Только птицы завели свои утренние песни. Злата вопросительно посмотрела на подружку.
- Он где - то здесь, - прошептала Елена.
- Кто? - одними губами прошелестела защитница.
- Не знаю. Хищник. Утащил Иннокентия.
- Теперь и Злата обратила внимание, что у костра нет монаха, а от места, где он лежал, тянется след смятой травы.
- Давно?
- Не знаю… Я… уснула… Ближе к утру…
Глава 29
Максима в это время терзало уже подзабытое им чудовище - боль. Он тупо смотрел на участливо склонившихся над ним двух девушек. Но это были уже не Злата и Елена - а стюардесса и Джинн. Но как жаль, как жаль! Кто они такие? Да не эти, а те. Злата. Еще один подарочек. Если это - продолжение некой монастырской эпопи из другой жизни… ну да, ну конечно - видения в монастыре и тогда, у дерева, когда девушки убежали, а я остался угомонить какого-то тигра. Я? Тигра? Эйор, это, может, твои какие воспоминания? Нет, тогда, в том мире Эйора еще не было. В том мире. Максим вытер холодн