– Конечно, дурачок, конечно не для этого.
– Зачем же тогда Вы…
– Помолчи и серьезно послушай меня, хорошо? Побудь серьезным и взрослым, а не молодым петушком. Ну вот и хорошо. Дуйся, только слушай. Вопрос, конечно, не в деньгах. С твоим миллионом они тебе не нужны. Так? И миллион не нужен? Ну-ну, допустим. Но тебе его никто и не предлагал. Предлагали другое - бесплатное и круглосуточное обслуживание. Это - так называемый золотой абонемент. И это - не вход на кухню ресторана. Это - вход в элиту столичного бомона. Понимаешь? Это сливки двойной сепарации - сливки сливок. У меня такого абонемента нет, и не будет. Если только под тебя не одарит. Я не знаю и не спрашиваю, какие у тебя делишки с этим твоим Игнатом. Но если бы он знал, где ты вращаешься, если бы знал о золотом абонементе к Ираклию - он бы на карачках приполз. Это первое. Не убедила? Видимо, нет. Ладно, слушай дальше. Она наклонилась к юноше и начала шептать, щекоча его своим дыханием.
– Ираклий не тот человек, которому отказывают. Которому можно отказать. Он своего добьется. А если нет - страшно отомстит. Он умеет больно ударить. Не боишься? За себя не боишься. Зря за близких? За отца, например.
– Он не посмеет. Не посмел бы…
– Офицера, Героя? - не смеши меня, мальчик. Его нукерам плевать, и ему тоже. Поэтому, уж очень это хлопотно и неблагодарно - идти поперек. А так он нам может пригодиться.
– Нам? Нам?
– Ну да. Нам. Уже появилась у меня одна мыслишка… Ладно- ладно, не вскакивай. Это к слову. Ну и последнее… Это все таки еще один вечер. Если честно, не хочу с тобой расставаться. Я вернулась к жизни. Благодаря тебе вернулась. Поэтому… ну, не знаю, думай, что хочешь - по девчачьи вдруг всхлипнула она.
–Да ладно Вам, - смутился проявлению слабости этой "железной леди" Максим.- Убедили. Надо так надо. А он, правда, доставит нас к сроку?
– На его личном самолете.,Или вертолете. Как уж быстрее будет.
– Ого!
– Макс, ресторан, даже такой - это крыша. Чем он ворочает - я не знаю, а догадки, слухи - меньше будешь знать… Скажи мне лучше вот что… все вот эти ммм чудеса, они ведь не новые, правда? Кому - то ты их уже показывал. Своим девушкам. Скажи, а мог бы ты… хоть какое маленькое - для меня. Личное чудо, а? Малюсенькое, но мое. Я понимаю, что я для тебя старая тетка, пациентка, и ты ничем не обязан - быстро стала оправдываться Элен…
– Ну зачем Вы? - выдернул свои руки из ее ладоней юноша. Я ведь не врач. Не лечу по заказу. Если взялся, значит… значит…
– Значит, что? - напряглась в ожидании молодая женщина.
– Значит…, ай, да сами Вы понимаете. Говорите, маленький фокус?
– Чудо. Малюсенькое такое, личное.
– Давайте попробуем. Знаете, мне снилось, что я пишу и рисую на звездном небе. Попробуем?
– Не поняла. Но тебе виднее, Принц цветов.
– Помолчим. Смотрите вон туда, где потемнее - он показал на просвет в небе между несколькими яркими звездами. И смотрите внимательно. Наверное, это будет недолго.
Элен послушно кивнула и положив голову на его плечо (не помешаю?) начала смотреть в указанную темень.
Вначале там появилась маленькая дрожащая звездочка, потом еще одна, потом еще… Вскоре там, где была тьма, роился звездный шар. Он ярко заструился и вытянулся в курсив Элен, подержался, попульсировал, затем вновь вспыхнул и брызгами рассыпался во все стороны.
– Это что же? Это как? - ошалело шептала итальянка.
– Красиво, правда?- улыбался в ответ Максим.
– И это - на небе? Это что, весь мир видел? Что теперь подумают?
– Нет, весь мир не видел. Вы же хотели маленькое личное чудо. Вот Вам на память.
– Но как это? Нет, я не успокоюсь, пока не объяснишь. Это уже… Нет, мне просто страшно - взмолилась обладательница личного чуда. Умоляю, объясни…
– Ладно, чего там. Хотите пару звездочек из той надписи? - Он сосредоточился и вскоре на платье сели один, потом другой, а затем и третий светлячок со своими капельками света.
– Вот, они. Я их попросил и они откликнулись. И были недалеко, так что весь мир не увидел.
– Ну, спасибо. А то я уж испугалась - облегченно, но и несколько разочарованно рассмеялась Элен. Ну что же, пора?
Мотор быстро довез их до гостиницы. Было еще довольно рано, когда они распрощались. Почти всю ночь итальянка прислушивалась к звукам из спальни юноши. Казалось вот - вот… Не дождалась. Надо было самой. Гордая дура, - вытерла она слезы обиды и, наконец, уснула.
Максим тоже долго не мог уснуть. Имея уже некоторый опыт общения с женщинами, он понимал суть взглядов, жестов своей прекрасной напарницы, понимал интонации ее голоса, знал - ждет. Но пойти к ней не мог. Что-то похожее на отвращение, нет, на брезгливость, просыпалось в нем при мыслях об интиме с Итальянкой. После того, как он видел все это, обезображенное болезнью, опутанное паутиной метастаз, разорванное самопальным абортом. После того, как каждое мысленное продвижение по охваченному болезнью органу отвечало болью… нет. Одно лишь тело, пусть теперь здоровое, сейчас его не влекло. А полюбить, - да не любил он ее - чего перед собой то ломаться. Не любил и не хотел. Покончив с этим, Максим задумался над тем, что же они выяснили. Ничего, - вздохнул он. Еще и на этих мелочах попался. Нужен мне этот золотой билет, между этих бандюг и гомиков тусоваться! Пора домой. А то еще во что вляпаюсь, - решил он, засыпая. Хотя, посмотреть на всех этих звезд живьем…
Глава 24
Звонок разбудил злую и не выспавшуюся женщину довольно поздно утром.
– Нэ разбудил? Или так долго спишь?
– Что ты, Самедович, - тут же по ходу дела изменила тональность Элен.
– Это хорошо. Потому что приглашаю через пол - часика к себе. Есть тема. Одну. Идет?
– Конечно, Самедович, всегда рада.
– Слышу и тоже рад. А то, подумал, было, что от молодого своего нигилиста нахваталась.
– Брось, Самедович. Он просто молодой, а они все ершистые. Ну, вспомни свое детство.
– Ладно - ладно, пошутил. Жду.
Элен кинула сотовик и начала лихорадочно собираться. Через пятнадцать минут она, уже в боевой готовности ворвалась в комнату Макса. Тот уже тоже проснулся и валялся под солнечными лучами, перелистывая какую- то книгу.
– Доброе утро. Романчиками балуешься?
– Доброе. Это английский. Думаю приналечь.
– Давай. У меня дело. Ираклий зазывает.
– Из-за меня, - подхватился юноша.
– Вроде нет. Хотя, кто его знает… Но пока - меня одну. Вернусь - расскажу. Не скучай. Она подалась, было вперед, потом зло сжала губы и выскочила из апартаментов.
– Обиделась, - вздохнул Максим, потом привычно пожал плечами, отложил книгу и задумался, пытаясь, всё же, осмыслить творящееся с ним и вокруг его.
Ираклий принял итальянку в просторном деловом кабинете, обшитым мореным дубом, с длинным столом заседаний. По стилю сталинского политбюро. Но сам был одет в халат, курил сигару и отхлебывал виски. Это означало, что разговор будет хоть и деловым, но приватным. Любил Самедович такие клоунады со значением, а скудость воображения дальше смешения стилей не шла. Но кто попробовал бы улыбнуться?
– Здравствуй, здравствуй, дорогая. Нет, это не вчерашнее освещение. Чудесно, просто чудесно выглядишь. Выпьешь чего? - выбирай, - он кивнул в сторону открытого бара.
Чтобы сделать хозяину приятное, Светлана соорудила и себе виски с содовой.
– Я тебе должен одну вещь сказать. Ты только не обижайся, но рановато. Очень рано. Потом придется и еще, и еще, и еще.
– Ты о чем? - удивилась гостья.
– О пластике, конечно. Не надо было в твои годы.
– Нет, я и не собиралась даже…
– Ладно тебе. На себя посмотри. Больше девятнадцати - двадцати не дашь. А на самом деле-то, а? - он благодушно засмеялся. - Ты вправду сейчас не на себя, а на свою младшую сестричку похожа.
– Да будет тебе. Спасибо конечно. Но не делала я пластику. И сестры у меня нет - на всякий случай добавила она.
– Ну, не хочешь признаваться, не надо. А насчет сестры - это образно. Нет сестры, есть братик. Найдёныш. Нахаленыш! - со сдерживаемой яростью добавил он. Кто такой? - гортанно выкрикнул восточный человек.
– Самедович, ты не так его понял, клянусь - начала заступаться Элен за своего найденыша. Понимаете, он никого не знает, стесняется, поэтому дичится. А таких великих людей он вообще никогда не видел. Тундра, одним словом.
– Ладно тебе загибать, - чуть помягчел Самедович. "Великих" - передразнил он. Знал он, что ли кто я?
– Для него хозяин такого ресторана - уже великий человек, - на ходу импровизировала защитница.
– Ну ладно- ладно. Пока поверим, что не хам. Теперь к делу. По технологии. Первое - пусть будет готов. Когда мы направим прожектор на клумбы и дадим эту вчерашнюю музыку, значит, пора.
– Но ему надо сосредоточится…
– Вот пусть и сосредотачивается. Не гулять зовем. Извини, что вот так разговариваю, но некогда. И пообещал. Такие люди у меня еще не были. Если все состоится, если им понравится… ты сама должна понимать.
– Да, крыша знатная.
– Какая там крыша. Крыша у меня и без него… А это - имидж…
– Ну, имидж у тебя тоже, слава Богу.
– Ладно- ладно, - улыбнулся неравнодушный к лести Самедович. - Но это не помешает. Ах, какой фарт! Теперь слушай дальше. Сама абонемент хочешь?
– Да кто бы отказался!
– Ну так вот. Они будут с женами. Мне гарсон рассказал, что вчера мои попки с клумбы срывали мои цветы и тебе преподносили. Тоже твоего найденыша проделки?
– Ну да. Правда, понятия не имею, как он это…
– Мне тоже неинтересно. Пусть сделают это женам этих великих. Убеди - и ты желанная гостья.
– Не знаю, право. Он это так нервно воспринимает, - она осеклась и съежилась под острым, как клинок взглядом хозяина.
– Ты знаешь, что я не люблю нервных. Сам такой. И думаю, что в моих делах одного нервного вполне хватает. Ты понимаешь?
– Конечно- конечно, - успокоила итальянка хозяина. Сделаем. Только вот знаешь, этот твой золотой пропуск… Щедро, конечно, но…