– Но ты же исцеляешь! И, как говорила сестра, тебя не берут пули. Я сама видела ту рубашку.
– Да, исцеляю. Но еще я убиваю. Да, подонков, которые вот так калечат детей, как Алешку, которые обливают девушек кислотой, которые душат и насилуют…
– Не мир я принес, но меч! - говорил Христос, - в восторге прокомментировала девушка.
– Ну, хорошо. Еще я, - он с коварной неожиданностью притянул девушку к себе и крепко прижался к сочным, еще нецелованным губам. И столь же коварно нахлынул на нее своими золотыми лучами.
Девушка вначале замерла, затем неумело попробовала отвечать, затем, словно очнувшись, резко, как от огня, отпрыгнула.
– Ты что? - возмущенно крикнула она. У меня… У нас…
– Ну, я же говорю, что я не Христос и не апостол, - ухмыльнулся Максим. - Теперь убедилась?
– Дурак! Мог и по другому…
– Но ведь так приятней, правда?
– Неправда! Просто противно!
– Врешь. Но ведь врешь! - развеселился юноша, глядя на смущение Татьяны.
– Дурак! - вновь рассерженной кошкой фыркнула девушка и рванулась с полянки.
– Ну вот, то Христос, то дурак, - улыбнулся вслед Максим. Уходя, он долгим взглядом попрощался с приютом. Вспомнил, как душили его слёзы жалости к этим бывшим отверженными человечкам. И вновь, как с Алешкой, захлестнуло юношу чувство счастья. Столь же пронзительное, как две недели назад захлестывала его жалость. Сейчас персонал наверняка мечется вокруг прозревших, - решил он. Более эффектное выздоровление, чем все остальные. Скоро примчатся журналисты. Ничего, эта известность малышам на пользу. Может, и Синичка появится. Хотя… - он спохватился, что за это время ни разу не позвонил ни журналистке, ни Холере, ни Элен, ни Ларисе, вообще, кроме отца - никому. Выбираясь через лесок на трассу, Макс стал набирать непринятые вызовы.
– Я не дождалась окончания. Ты был прав, надо было срочно выезжать. Григорий Григорьевич здорово нам помогает.(Холера - вспомнил имя отчество экс- мента Максим). Сестрёнка рассказала, чем ты там занимаешься. Восхищаюсь тобой, мальчик. Алеша поправляется, точнее, меняется на глазах. Устроимся, расскажу подробнее.
– О, бесенок, привет! Где пропадаешь? На своих копях? Если найдешь ещё такие камушки, приноси, клиенты найдутся. А вообще ты как-то стал забывать свою пациентку. Только по делам, по делам… Приезжай просто так, а?
– Наконец- то изволил. Слушай, если я тебе не нужна или ты так уж смертельно обиделся, то так и скажи, а не отвечать, - это даже не культурно. Видела тебя на награждении. Хорошо смотрелся. Особенно с президентом. Горжусь, что участвовала вместе с тобой в одной олимпиаде. А потом, наверняка, у этой журналистки пропадал?
– Но честное слово, Лорка…
– Опять "честное слово"? - и трубка замолчала.
Затем позвонил отец и в приказном порядке потребовал приезжать - возникали какие- то вопросы его личного присутствия при переводе из школы. У подростка тоскливо защемило сердце - а ведь придётся расставаться с друзьями, горами, рекой, каштанами, старым парком и многими- многими ставшими родными мелочами. Надо ехать. Прощаться, запоминать.
– Но папа, у меня здесь еще одно неотложное дело.
– Такое, как у Пушкаревых? - дрогнул голос Белого - старшего.
– Разболтала таки?
– Она только отцу. Ну а он меня поблагодарил. А я ни сном, ни духом. Нельзя так. И чего ты это скрываешь?
– Да не отцепятся же!
– Хм, есть резоны. Ну, приезжай…А всё- таки, по такому же делу? Или как в детском доме?
– А об этом уже твоя…разболтала?
– Рассказала отцу, какой замечательный у него сын и какими удивительными делами он, то есть ты, занимаешься. Ничего дурного в этом не вижу - отчеканил Белый Петр. - Ну, какой из вариантов?
– Первый, папа.
– Ладно. Жду. Звони. Тебе денег куда переслать?
– Не надо, пока хватает.
– Ну, смотри. Звони каждый день.
Максим вышел на дорогу и через несколько минут уже мчался на попутке в сторону столицы.
Глава 46
И ещё в одном кабинете, с длинным столом, за которым сидели серые личности в серых костюмах, шел разговор о нашем герое. Председательствовал сидящий в торце хмурый моложавый человек с выступающими вперед челюстями, широким ртом и мелкими глазками. Чем-то он напоминал серьезную донную рыбку - морского черта. Президент, считающий себя физиономистом, приметил этого сравнительно молодого сотрудника среди многих других и быстро выдвинул на руководящую должность в соответствующем физиономии заведении.
– Такая расправа с боевиками трёх банд, конечно, благо. Но… Несанкционированная расправа! И вообще, сплошные аномалии. Какие- то крысы, какой-то пацан. И эта какая - то средневековая казнь. Что это всё значит? - Во время тягостного молчания руководитель просверлил взглядом своих маленьких глазок практически всех двенадцать участников совещания.
– Да… Я уже докладывал Главе государства, - он кивнул в сторону огромного портрета, - об отсутствии у многих из нас сообразительности и умения анализировать информацию. Неожиданный всплеск какого - то "травматизма" карманников. Мелькает какой-то "пацан". Очень странные "разборки" у Ржавого, - опять "пацан". Нам удалось предотвратить слив в СМИ сверхважной информации, - и там "пацан". Кто - нибудь додумался отследить эти ниточки? Или совсем мозги не работают? Всё! Неделя сроку. Делу "Пацан" - приоритет. По карманникам - ты, по Ржавому - ты, по всевозможным киндерсюрпризовским аномалиям - ты. Всё сдать Сергею Сергеевичу. От Вас жду доклада в понедельник. Все свободны. Тимофеев, останьтесь.
– Мне этот "вундеркиндер" очень и очень не нравится. Если это один и тот же, - начал он уже наедине с верным, "из одной грязи в князи", соратником и заместителем Тимофеевым. Этот отличался высохшим, как у мумии лицом и ввалившимися куда- то к затылку глазами.
– Один и тот же. Такая информация могла быть только у Ржавого.
– Ты уверен, что этот "пацан" нейтрализован? Ну, быстро!
– Нет! Всё сделано абсолютно надёжно. Но от этого уникума всего можно ожидать.
– А не нагадила ли нам эта наша журналистка?
– Нет. Она всё сделала по уговору. Я сам прослушал всё, о чём они говорили у Самеда. Правда, микрофоны почему- то погорели. Но по дистанционной аппаратуре практически всё расслышали. Нет, конечно, поломала из себя. Решила даже пойти вместе с ним. Но он отговорил.
– Ах, отговорил! И она, конечно же, глотая слёзы, согласилась? Интеллигенция! Продаст, но повыстёбывается. И где она теперь?
– На югах.
– Зализывает душевные раны. Верю. Ладно. Давай так. До первой аномалии. Объявится. Ну не утерпит, обязательно объявится. Но не трогать! Отслеживать! Эти наши… чудаки на букву "М" теперь откопают, кто он такой, а мы подумаем, как его использовать. Но не трогать до поры, пока не попытается вновь скинуть информацию. В таком случае - не медлить! За это спрошу с тебя!
– Всё понял.
– Понятливый. Иди.
Теперь к Максу подбиралось учреждение, уже почти столетие наводившее ужас на целый народ.
По новому адресу его встретили неприветливо. Худощавый парень лет двадцати, приоткрыв дверь, поинтересовался, чего именно незваному посетителю надо от Людмилы.
– Я мог бы помочь в её… в вашем… несчастье.
– Ты? Помочь? - искренне удивился парень, подняв лохматые брови. Из под них пронзительно блеснули сталью серые переполненные несчастьем глаза.
– Да и… ну… конкретно помочь.
– Заходи, коли не шутишь, - закончил осмотр хозяин и провел Максима на кухню.
– Для журналиста или шарлатана ты вроде, возрастом не вышел, на дурака или психа не похож. Извини, что не приглашаю в комнату, Люда, пока действует лекарство, спит, будить не буду. Ну, чай, кофе, и рассказывай, чем можешь помочь.
– Спасибо, пока ничего не надо. Я мог бы…ну… вылечить.
– Таак. Вылечить? Всё-таки, псих, - вздохнул парень. - Ты знаешь, что у неё? Ты внимательно газету- то прочёл? Или там постеснялись всё написать?
Нелёгкое объяснение намерений было прервано мучительным стоном, раздавшимся из комнаты.
– Разбудили таки, - скрипнул зубами хозяин квартиры. - Ладно, дуй отсюда, - он рванулся в комнату.
Когда Максим, набравшись наглости, вошел туда же, негостеприимный парень сидел возле кровати, держа в руке бледную, тонкую до прозрачности ладонь девушки и гладя пальцы, уговаривал.
– Ну, поспи, поспи милая. Больно? А подумай о приятном, боль уймется и поспи ещё…
– Кто там, Саша? - глухо сквозь повязку, закрывающую всё лицо, поинтересовалась девушка, прислушиваясь к шагам Максима.
Не теряя время на препирательства, подросток простер над ней руки.
– Говорите, что чувствуете! - скомандовал он, уже касаясь своим полем измученной болью девушки.
– Ты что себе… - подхватился Саша, намериваясь обойтись с нахалом самым крутым образом.
– Хорошо… - прошептала вдруг девушка. - Боль уходит… Хорошо…
Этого было достаточно, чтобы хозяин вновь сел возле любимой девушки. Он всё ёщё с явным недоверием всматривался в манипуляции странного юноши, но теперь не мешал. Этого и добивался Максим на первых порах, забирая у девушки и растворяя, проводя через себя ужасающую, нестерпимую боль. Выдержать он смог лишь около четверти часа. Но и этого оказалось достаточно, чтобы девушка впервые за долгие месяцы спокойно заснула.
– Вот теперь можно и кофе, - вытирая холодный пот, уже на кухне обратился к Александру целитель.
– Ты снял боль? - пристально вглядываясь в подростка, уточнил хозяин. - Ты можешь вот так обезболивать? И надолго?
– Я думаю, что навсегда.
– Что, что навсегда? - притянул к себе Максима парень.
– Я же говорил, вылечим. Только без рук и прочих эффектов, ладно?
– Если ты это сможешь…я…я не знаю…Хотя…не верю.
– Вот что, - начал диктовать условия подросток. Мне надо будет…- и он рассказал об особенностях своего поведения в таких случаях.
Когда условия были приняты, Максим, не прерывая теперь сон девушки, принялся за исцеление. Организм девушки уже начали подтачивать ужасная боль и непрекращающееся отравление отмирающими клетками. Очень сильно были повреждены глаза. Кожа лица представляла собой один ужасающий ожоговый рубец. Практически не было губ. И боль, боль, боль. Максим не знал, просто чувствовал, что и когда следует делать, куда в первую очередь направлять свои целительные лучи, а когда, стиснув зубы, впитывать в себя боль и затем выводить чёрными струями боль. Максимальная самоотд