нзительным криком сорвалась и кинулась в сторону дверей невеста. И чисто рефлекторно выстрелил в сторону быстрого движения Шакал. Тотчас страшным контрастом на белом платье начало расплываться кровавое пятно. Девушка ещё падала, когда к ней метнулся Максим.
- Сволочь! Что же ты делаешь, сволочь? - закричал он, с содроганием ощущая страшную рваную рану в животе несчастной жертвы. Если бы он мог сейчас оторвать взгляд от девушки, он убил бы гада, даже рискуя ударить своим гневом кого из заложников.
- Уходим! - крикнул Шакал.
- Куда они уходят? - закричал Максим тоже склонившемуся над девушкой, схватившемуся за уши, знакомому священнику. В поднимающемся вое уже приходилось кричать.
- У нас здесь через подвал есть старый подземный ход. Наверняка, туда, - морщась от звона в голове, ответил тот.
" Значит, они знали. И предвидели, что наши тоже узнают. И штурмовать будут оттуда. И устроили засаду. А теперь уходят, тем же ходом. Значит… Бедные ребята! Если бы я знал! Простите, я думал - минируют или ищут что… А вообще-то, недодумал…"
Самобичевание юноши было прервано несколькими взрывами, повалившими всех на землю. Под жуткий, рвущий душу скрежет, центральный купол храма приподнялся, разделился на несколько кусков и начал рушится вниз. Занятый оплакиванием омоновцев и исцелением невесты, Максим пропустил момент подрыва. По проводам он был передан, или радиосигналом, уже из подземелья, было теперь неважно. Макс вскочил и как некогда под самолёт, подставил под обломки купола свои плечи. В это же миг он одним импульсом, одной вспышкой, исцелил раны несчастной невесты. Всё! Теперь само заживёт. Не задавая никаких вопросов схватил свою нареченную на руки жених.
- Теперь пора! - прохрипел Максим священнику. - Выводите быстрее людей.
Святой отец тоже встал и неожиданным для Макса басом обратился к готовой взорваться хаосом толпе.
- Спокойствие! Господь с нами! Сейчас будут открыты двери. Пропустим жён и детей наших! Останемся людьми в храме Божьем!
В это время несколько служителей церкви разбирали завал. К ним метнулись на помощь, и в мгновение ока проход был расчищен. Словно луч надежды ворвался снаружи свет мощного прожектора. Но ещё быстрее к людям подбирался огонь. Казалось, уже горело всё, что могло гореть. Страшно было смотреть, как лизало пламя иконы, и обугливались, с укором глядя на людей, лики святых. И ещё страшнее - на медленно оседавшие обломки купола - у Максима быстро иссякали и без того не восстановленные толком силы.
- Быстрее, быстрее, быстрее, - шептал он, почти физически ощущая страшную давящую на него тяжесть. Но торопить было незачем - люди и без того плотной струёй выбрызгивались из ставшей вдруг такой узкой двери. Вот уже и жених с девушкой на руках вырвался из огненного ада. Удивительной была тишина - лишь гудение пламени, да прорывающейся снаружи вой сирен - это уже на площади выстраивались автомобили Скорой. А в храме люди молча двигались в очереди, лишь всхлипывая при каждом скачке купола вниз. Это Макс, понимая, что не в силах удержать гигантские обломки, медленно, шажками опускал их. Медленно, как казалось ему. А люди, находившиеся в конце очереди, всё с большим ужасом смотрели вверх. И когда, казалось, всё же сорвётся в панике этот порядок, Максимов знакомец - священнослужитель запел. Громко, басовито, торжественно, но в тоже время прочувственно. Это вновь успокоило людей.
- Ну, ну, ну! - подстёгивал себя Максим. Определив, что в дальнем углу храма уже никого нет, он сузил своё защитное поле до места, где ещё находились люди. Раздавшийся грохот упавших обломков встряхнул всё помещение и подтолкнул выходящих.
- Давайте уже и Вы, - простонал Макс всё ещё поющему возле него старику.
- Пока не уйдёт последний…
- Правильно, но идите уже… туда… к последнему.
- Я же сказал, после тебя.
- Идите же, ради Бога! Я больше не могу! Вот, видите, - кивнул он на упавшие поблизости глыбы.
- Иди сын, мой, ты. А я должен искупить свой грех.
- Да идите же! Я не могу! Я же держу! Со мной ничего… Умоляю, быстрее!
- Буду за тебя молится, сын мой, - сдался, наконец, священник, исчезая в дыму и пламени в сторону выхода.
- И скажите, чтобы никто не заходил. Потому, что сейчас… - ещё прокричал в огонь Максим. Он не переставал держать давящие на него обломки. На всякий случай. Попробовал черпать силы из пламени пожара, - но пока это не удавалось. А когда огонь сжёг одежду и, полыхнув в лицо, - все накладные волосы, сознание юноши отключилось. Но вместо желаемой выси он провалился в темноту, услышав ещё, как вновь задрожала от падающих обломков земля.
Глава 13
А уже утром в развалинах сновали спасатели. Уцелевшие стены не давали возможности использовать традиционную технику. И полковник, которого это послесловие вроде бы и не касалось, грозными матюками подгонял установку высокого башенного крана. А на руинах сидел седой священник.
- Я не уйду отсюда, пока его не найдёте, - отвечал он на просьбы спасателей. - Я не буду помехой.
- Я тоже не уйду, не уйду, не уйду! Пустите меня! Лапы прочь! - визжала, пытаясь высвободиться, странная девушка в больничном халате.
- Но дочь моя, ты же раненная! - пытался урезонить её священник.
- Не уйду, пока не найдут! Пусть ищут, если раненных жалко! А то бродят со своими бобиками. - Вот эту штуку поднимайте! Какой ещё техники нет? Ну! Вот так! - девушка вырвалась - таки из рук спасателя и взялась за здоровенный обломок. Но сил уже не было и она опустилась на битые кирпичи.
- Дочь моя, мы ищем одного и того же человека. Я отсюда никуда не уйду, пока его не найдут. Живого или мёртвого.
- Ой, да не говорите так! Он жив. Я знаю. Я чувствую…
- Хорошо, дочь моя. И я тебе обещаю, как только найдём, я тебе сообщу. Первой.
- Ладно, - сдалась девушка. Только пусть его в эту же больницу. Где я, а?
- Этого не обещаю.
- Но попросите?
- Хорошо, попрошу.
- Вот видите, обманываете. А как вы сообщите, если даже не знаете, кто я и где?
- Дочь моя, в этом грехе я не замечен. Знаю, тоже новости смотрю. А чего недосмотрю, мне расскажут. Так что, не переживай, и Бог с тобой, - напутствовал крестным знамением старый священник уже уносимую спасателями девушку.
- Я тоже не уйду, пока не найдём его, - обратился к священнику подошедший полковник.
- Это ваш человек? - поинтересовался епископ у полковника. - Герой! Воистину муж без страха и упрёка.
- Ну… врать не буду, не наш. Со мной был, но не наш. Сам в храм рванул.
- На смерть пошёл. И когда меня умыслили… заступился. Это тогда, у храма - его вместо меня. Главарь их сказал, что у него бронежилет…
- Ничего такого я ему не давал. Не знаю, где он даже рясу взял.
- Ряженый, - усмехнулся священник. - Я это сразу понял, когда он меня "батюшкой" назвал. Далёк он от церкви… был.
- Зачем вы так, святой отец? Он же спасать вас кинулся.
- Я сказал "от церкви", а не "от Бога". И то, что он сделал… Не знаю…, - задумчиво покачал он головой.
- По рассказам очевидцев, Вы с ним оставались последними.
- Он! Он остался последним. И… только Вам скажу - он держал свод храма. До последнего. До меня то есть.
- Это как " держал свод"?
- Не знаю. Но держал. И никаких там "счастливых случайностей". А провидение Господне только в том, что Он направил этого воителя к нам. Буду ждать здесь, чтобы воздать ему почёт по заслугам. Вон там он должен быть.
- Ну, тот фрагмент они поднимут только с помощью крана.
- Буду ждать здесь.
- А меня вызывают. Но к подъёму приду обязательно.
Полковник присел рядом, закурил.
- Наш. О сути - наш, - вернулся он ко всё той же мысли. Мы с ним не так давно и знакомы. Он одного моего парня с иглы снял. Скажите, вот, к примеру, чудеса исцеления - они просто так им не даются?
- Кому «им»?
- Не знаю. Не силён в Библии. Ну, чудотворцам. Вот он, когда моего офицера от наркоты… Ведь больно было, видел. Да и меня… хоть и сказал, что мелочь…
- Думается, что это испытание для него. Было бы великим соблазном просто походя людей исцелять. А так - выбор. Подвиг, если хотите. Я вам скажу… там, в храме Божьем. Испугался и он, когда схватили. Но предводителю ихнему в лицо кровью своей плюнул. Потом перекрестился и пошёл. На казнь пошёл. А я вот…, - старый священник тяжело вздохнул.
- Знаете, он у нас цыган от одной заразы вылечил. Слепли они. Ну, барон и не пожадничал. Так Максим все эти деньги перевёл в наш фонд. Уже смогли довольно многим ребятам помочь. И вдовам. И сиротам. Такой ненавязчивый упрёк. И мне, зрелому мужику теперь просто стыдно. Ведь мог бы и я, правда? Так нет: «Государство отвернулось!». А сам?
- Вы сказали, слепли? - прервал размышления полковника митрополит.
- Да. Потом он нашёл место, где они эту заразу подхватили. Уничтожил мерзость. Один.
- А от чего эта болезнь? То есть, откуда?
- Этого я вам сказать не могу. Даже на исповеди. А про Максима… Знаете, чем он меня привязал? Обещал наших калек исцелить. Даже… но я в это… а как хотелось бы верить!
- Верьте! И я буду молиться, чтобы сбылись его намерения. И ежели… ежели вам ещё придётся общаться с ним, просите его свершать добро, не вовлекайте во зло, которое можете творить и сами.
- Я не вовлекал его в эту операцию! Он просто может… подчинить. И, кроме того, как я понял, вы бы, святой отец, уже были мертвы.
- Может, оно и к лучшему, - тяжело вздохнул священник.
- Глупости говорите! Простите. Может, мученическая смерть вам и к лицу. А остальные? А что бы сейчас началось? Вы понимаете, от какой резни он нас всех спас?
- Понимаю. И извиняю вашу горячность. Но если он погиб в этом огне…
- Да не погиб он. Не мог. Просто не мог, понимаете? И мы с ним ещё… - голос офицера дрогнул. - В общем, вот мой телефон, если найдут в моё отсутствие, немедленно звоните… пожалуйста.
А Максим лежал в темноте. Боль, боль, боль. Она пришла, когда он закончил борьбу с весом громадины и осевшая глыба раздавила его. Или раньше, когда он держал эту махину своим полем? Неважно когда, но боль была жуткая. Но он не умирал, хотя, кажется, не дышал. А ещё к нему пришли. Какие-то мерзкие чёрные твари, повизгивая, окружали его.