- Никаких показаний на онкологию, правда?
- Вот это… Нет, это не Корнеева анализ. И это не… Что это значит?
- Это значит, что твои больные вылечились.
- Над чем смеёшься, дорогая?
- Назначь анализы всем из второго корпуса. И части из третьего. и всё-же собери медперсонал.
- Я ничего не сделаю, пока не объяснишься.
- Хорошо.
Марина, попыталась убедительно объяснить.
- Шарлатан! - хмуро бросил муж, вновь взявшись за анализы. - И что, он будет гипнотизировать медперсонал? Может уже? И тебя в том числе?
- Но тебя-то он не видел? А анализы вот!
- Ну, мог загипнотизировать наших лаборантов, а они потом что угодно написать. И я участвовать в этом не намерен! Кстати, тебе в хоспис не пора?
- Да. Ты прав, дорогой…
- Поговори с этим, твоим… чудотворцем. Если он не хочет неприятностей, пускай немедленно покинет мой центр. Не то вызову кого следует. Просто… тебя в это всё вмешивать не хочется.
- Да, конечно…
- И не смотри на меня так! Я отвечаю здесь за каждого больного! Я помогаю…
- Ты помогаешь им умереть. Почётный эскорт. А здесь - шанс спасти всех! А ты - как страус. Голову в песок! Ничего, мы спасём их. С тобой или без тебя!
- Мы? Уже "мы"?
- Какой же ты…, - хлопнув дверью кабинета, супруга кинулась в палату, где отсыпался целитель.
- Максим, проснитесь, пожалуйста!
Она наврала юноше три короба об начинающихся обходах, процедурах, посетителях и предложила до вечера отдохнуть у её подруги. Принципиальных возражений у Макса не было - он просто хотел выспаться. Ехать оказалось не близко и он ещё разок уснул в такси. И женщина с замиранием сердца, как в далёкой (не такой уж и далёкой - поправила она себя) юности ощущала на плече голову спящего.
Подруга на то и подруга, чтобы лишних вопросов не задавать, в необходимое время быть на работе и молчать об увиденном-услышанном. Правда, увидев Крюгера, Маринина одноклассница замерла в изумлении. Но потом пожала плечами, на объяснение: " Это не то, о чём ты думаешь" вновь пожала плечами, ответила: " Конечно - конечно", и рассказав, что у неё где, исчезла.
"Совсем не то, что ты думаешь", - повторила про себя женщина, расстилая постель на диване.
- Ну вот, здесь и отдыхайте - обратилась она к дремлющему в кресле Максу. - Может, что позавтракать?
Но юноша, не раздеваясь, рухнул в постель и даже захрапел. Да, всё - таки такое "поточное" исцеление отняло много сил. Преодолев соблазн вздремнуть где-нибудь рядом, очередная неофитка направилась на работу, уже по дороге успокаивая по сотовику зама, что "скоро будет и во всём разберётся".
А что там было разбираться? Просто пациенты, все- все-все начали смотреть по сторонам, разговаривать, а некоторые даже ходить! И никто не чувствовал убивавшей душу боли! И даже зазвучал такой дико неуместный здесь смех! Но больше они всё-таки плакали. От страха, что ли? Что вот-вот закончится это чудо и - опять… И какое счастье, какое счастье - успокаивать их, убеждать ничуть не лукавя, что ушёл, ушёл и не вернётся этот кошмар. Что вот вам надо теперь потихоньку начинать ходить, а вам - наборот, не так резво пока… И всё-таки у всех и всё - на анализы. Пусть мой там придумает объяснение. Подожди, дорогой, что мы ещё сегодня ночью…!
Всё-таки зря он не собрал персонал. Шум улёгся только поздно ночью. Вся онкология рвалась в корпус, где свершилось чудо. Упорствующий в своём неверии главврач применил максимальный административный ресурс. Но люди хотели жить. Пришлось пообещать, что после получения результатов столичных анализов (направили авиарейсом) соответственно им "будут решаться поднятые вопросы". И тем не менее, онкология вдруг оказалась переполненной. Обозлённый легковерием главврач затребовал у начальника УВД постовых у входов - "во избежание". Тот немедленно согласился, но с небольшой просьбой - положить (нет, никакого уже лечения, только положить!) мать одного хорошего друга.
- Да ну их! И вашего мужа тоже! - злился Максим, издали рассматривая толпу зевак у изгороди центра. - Что теперь?
- Но я не знала! Я же ему говорила!
- Ладно. Дайте пакет. Идёмте сюда. Вы отвернитесь, потом возьмёте пакет с одеждой и занесёте… в какой сегодня?
- В тот. Женский.
- Там есть какой подвал?
- Конечно. Бойлерная.
- Туда. И ждите, я позову.
- Но…
- Всё. Некогда.
Женщина отвернулась. Подождала. Потом несколько минут оторопело рассматривала пакет с одеждой. Потрясла головой, решила: "После" и взялась за выполнение инструкций. В бойлерной, на вопрос как это он, Максим однозначно ответил "под землёй".
Наученный горьким опытом, юноша зомбировал каждого из медперсонала. А больные… Ну что им, кричать что ли? В общем всё прошло тихо и из больницы к утру выбрались обратным порядком. Выбившийся из сил целитель вновь завалился спать, а его помощница помчалась на работу. А поскольку на вызовы мужа она не отвечала, пришлось поучаствовать и в разборке с ним. От общего к частному, от явлений - к личностям, в общем, теперь хлопнул дверью он. Ну и пусть! Вот приедет к себе - убедится. И анализы должны вот - вот. Интересно, что тогда запоёт? Господи! А ведь я, забегавшись, его даже не покормила!
Оставив счастливых подопечных заму, женщина рванулась назад, в квартиру подружки. Ближе к обеду она управилась, села подле спящего - только немного передохнуть. И конечно, уснула. Всё же третьи сутки на ногах.
В эту ночь Максим закончил - таки это массовое исцеление. Даже тех, заново набившихся.
- И что теперь? - поинтересовалась Марина, когда они вновь ехали на "явку".
- Ехать надо. И так… Давайте сразу на вокзал!
- Это вот так просто? Но…
- Марина Александровна!
Поезд был ближе к вечеру и женщина за свои деньги купила билет. Максим свои деньги отдал на погребение, но всё равно ему было неудобно.
- Я потом обязательно…
- Максим, перестаньте. Давайте лучше сходим в костёл, а? Знаете, сегодня там будет играть отец вашей пациентки.
Служба Максиму не совсем понравилась. Да и не понятно - на польском-то. Но вот орган, орган! Словно подтянули ослабленные струны души, словно… словно… Юноша встал и мимолётным взглядом отодвинув какого - то служку пошёл туда - к органу и органисту.
- Что вы… начал было старик, но осёкся. Максим несколько секунд постоял, постигая механику игры, затем отстранил органиста, сел сам. Собрался с мыслями. Слился с замечательным инструментом. И начал. Откуда это пришло? Где, в каких генах таилась эта память? И зачем сейчас вырвалось? И откуда, откуда этот мальчик мог почерпнуть вот такие высокие чувства, такое отчаяние и тоску? Или такую, как теперь любовь? Или вот такое великое, светлое… что? Он не знал и пока не задавался такими вопросами. Может, просто нашла выход тоска одиночества?
Когда Максим вернулся в реальность, позади него раздавались всхлипывания - тихонько плакал старик.
- Спасибо! - прошептал тот на немой вопрос юноши. - Я не знал… нет, я догадывался… Но никогда… никогда ничего подобного… Знаете, когда играл Бах, говорили, что это играет сам дьявол. Я думал - это преувеличение. Теперь знаю, почему… Но после этого… после этого я не смогу… сесть за орган…
- Почему же? - улыбнулся Максим.
- Я никогда не смогу… вот так…
- Да что вы! Сможете. Подождите-ка!
Макс положил руки на виски замершего старика. Это было что-то новое. Ранее он делился с людьми здоровьем, забирал их боль, а сейчас? сейчас он не делился - отдавал. Отдавал талант, проявившийся в это странном обожжённом теле. И больше никогда-никогда он не сможет так как сегодня? Так, как тогда у Медведя? Ну и пусть! Зато этот славный старик… да какой он старик? Из-за дочки извёлся. Зато он каждый день сможет вот так чистить души и сердца! Бери конечно! Всё бери!
И вспыхнула радостным теплом волна где-то в сердце, и засветилась она на руках, и пошла, пошла чрез виски организма куда-то вглубь, теперь уже - к его сердцу.
- Ну вот. Садитесь и пробуйте. Прямо сейчас.
Органист с загоревшимся взором кинулся к инструменту, а Максим тихонько вернулся к прихожанам.
- Что это было? Это… вы? - прошептала Марина Алексеевна.
- Ну что вы! Это он…
- Он никогда так…
- Это от счастья. Вот, слушайте, опять.
Из костёла Макс вышел один, тихонько протиснувшись между уже плотными рядами зачарованных неслыханной музыкой людей. До самого отправления поезда стоял у окна - ждал, что хотя бы Марина… Ай, в конце концов, кто я им? И не хотел же "ажиотажа". Всё правильно. И всё же… Как там в " Собаке на сене"? "И всё же катится слеза". Эх. Слабак!
Он не знал, что спохватившись, увидев отсутствие чудотворца, Марина рванулась к вокзалу и, увидев, что не успевает, упала с сильнейшим сердечным приступом. Он не знал, что одарённый им органист, спохватившись, бросился искать его в переполненном костёле, он не знал, что уже молились за него запомнившие чудотворца исцелённые, он не знал, что закончил оду о нём молодой поэт. Ну, не оду, но о нём. Всё же люди были не столь неблагодарны, как думалось нашему герою. Впрочем, вскоре не отдохнувший днём юноша начал похрапывать на верхней полке.
Глава 20
Максим не узнавал этих мест. Это же всего-ничего времени прошло, а на тебе. И дорога до самого дома - интерната, и лес вон какой ухоженный, и… да, ну тут уже расстарались. Молитвенный дом, правду сказать, был красив - в абсолютно новом, непривычном дизайне. Что - то воздушное, стремящееся ввысь. Максим вошёл, присел на скамью, осмотрелся. Пока здесь было тихо и пусто. Только сбоку от центрального стола сидел какой-то парень, погружённый в некую канцелярскую работу типа бухгалтерского отчёта. Ну да! Это же один из несостоявшихся его апостолов. Значит и его несостоявшаяся "Мария Магдалина" где-то здесь? Да-а, судя по всему они и без учителя довольно неплохо устроились! Ладно, подождём.
Татьяна появилась нескоро. Максим успел прогуляться, навестил то самое место, где в гамаке отдыхал после целительства. Попытался заглянуть в дом - интернат. Не пустили. Решил пока не прорываться, зачем привлекать внимание. А девушку привёз всё тот же знакомый Максиму старый водитель. Только вот не на той старой колымаге. Точнее, на старой. Но на какой! Раритетной двадцать первой волжанке! Да-а, поднялись!