— Вот будешь знать! — заверещала она и побежала, приглашая погнаться за ней.
Море пригладило ее рыжий хохолок, прежде ни разу не шелохнувшийся на ветру. Лицо ее выглядело по-другому — не таким глупым, более взрослым. Она бежала, вздымая воду пинками, чтобы я не могла ее нагнать. Я и не пыталась. Я просто перевернулась и прошлась колесом по мокрому песку, потом еще раз. Ласковые волны лизнули мои руки, ноги, потом снова руки. Я была в восторге, что до сих пор могу держать ноги прямыми после перерыва лет в двадцать пять.
Не помню, как остановилась, но знаю, что чуть позже мы с Лили шагали вдоль пляжа бок о бок. Мы что-то мололи скороговоркой охрипшими голосами. Лицо и руки так саднило от холода, что им было почти тепло.
Вытянув руку, Лили заставила меня остановиться. Я поглядела в том направлении, куда она молча указала. На пляже в нескольких футах от нас высилась кучка одежды. Конечно, я тотчас же узнала мешковатые хлопчатобумажные брюки и белую футболку Тэйдзи. А поверх придавленные гладким серым камнем трусы.
Я оглянулась на море. Во всех направлениях, сколько видел глаз, мерцали мелкие волны в блеклом свете луны. А потом я углядела Тэйдзи, белым невыразительным штрихом медленно двигавшегося по воде. Он приседал среди волн, время от времени поворачиваясь то спиной, то лицом. Он упивался прикосновением воды к голой коже.
Зрелище было такое красивое, что я стояла бы на берегу и смотрела на Тэйдзи, пока он не выбрался бы, но Лили вынырнула сбоку от меня, хихикнув.
— Правильно сообразил. — Голос ее был полон трепета.
Она помахала Тэйдзи, хоть он ее и не заметил, потом стащила трусики и замахала ими с улюлюканьем. Расстегнула молнию платья и сбросила его одним движением. Ступив из него, она смущенно вздрогнула и, повернувшись к воде, замялась. Я поняла ее дилемму. Вода была слишком холодной, чтобы зайти прямиком по шею, но она вдруг слишком остро ощутила свою наготу, чтобы входить осторожно, погружая конечность за конечностью. Она решительно забрела по колени. Белизна ее кожи слепила глаза, будто флюоресценция. Она казалась не обнаженной женщиной, а скелетом в ярмарочной комнате страха. Потом она скривилась и бросилась вперед, закричав, когда все тело погрузилось в ледяную воду. У меня на глазах она исчезла. Темное море разгладилось в том месте, где она только что была. Она вынырнула в нескольких местах, все дальше и дальше, и поплыла, делая сильные, ритмичные гребки, пока не расслабилась и не принялась вертеться и изгибаться в воде, удаляясь от берега. Скоро уже было невозможно разобрать, какая из двух подпрыгивающих фигурок принадлежит Лили, а какая Тэйдзи.
Я тоже хотела поплавать, но уже наигралась, и мне нужно было побыть наедине с водой и ночными небесами. Прошла чуть дальше вдоль линии прибоя, туда, где луна залатала море желтыми лоскутками. Холодная вода плескалась вокруг лодыжек. Оставив одежду на песке, я забежала по плечи. Вода облекла все тело, и я, оттолкнувшись ногами, поплыла прочь от берега, за источенные волнами скалы, торчавшие из моря.
Каждый гребок и толчок оборачивался новым шоком. Море терзало плоть, как острозубая голодная рыбина. Держа голову над поверхностью, я смотрела на воду перед собой — Японское море. Наверное, я плыла на северо-запад от острова. Интересно, а если бы сейчас отдалась на волю волн, позволив воде унести мое замерзшее тело, где я окончила бы странствие? Следуя в своем несчастливом направлении, могла бы угодить во Владивосток или Находку. А если бы меня понесло севернее, то оказалась бы в промерзшем Охотском море. Я задыхалась от холода, чувствуя на губах соль. Это бодрило, но от мысли о Сибири вода казалась еще холоднее. Развернувшись, я сделала несколько гребков на юг, к Южной Корее, Шанхаю, теплым водам Восточно-Китайского моря.
Конечности коченели. От холодной воды между ног и под мышками каждый следующий вдох был короче предыдущего. Казалось, дальнейшее плавание убьет меня, и в то же время я еще никогда не чувствовала себя столь восхитительно живой, столь воспарившей духом. Ощущение было скоропреходящим, я сознавала это, но хотела запомнить его, приберечь где-то внутри, чтобы отыскать после, когда оно мне понадобится.
Разумеется, это не сработало. Было и сплыло. Оно мне требуется, но я не могу отыскать даже привкуса свежего воздуха на языке. Могу живо представить воду, помню, что она была холодная, но я заперта в душной комнатке в большом здании в Токио. Без толку вспоминать что-либо, если не можешь пережить это заново. Мало знать, что была так счастлива. Больше я этого в себе не нахожу.
Впрочем, в то время мне казалось, что этого достаточно. Так что, усердно посмаковав момент, отсканировав его в память для будущего использования, я поплыла обратно к берегу. Лили и Тэйдзи бок о бок на пляже поднимали свои мокрые вещи, чтобы натянуть их на мокрые тела. Содрогаясь от холода, они больше не тряслись из-за своей наготы.
Я надеялась, что ночью Лили будет спать крепко. Надеялась, что смогу подвинуть свой футон к футону Тэйдзи, а когда Лили задышит ровно, я перекачусь на него, и очень тихо, в теплом уюте белого хлопка, мы займемся любовью. Я скучала по нему.
Кто развернул футоны и положил их на татами? Каждый свой, или это сделал один из нас, пока двое других чистили зубы или раздевались? Должно быть, у меня слипались глаза, потому что я и не заметила, что Лили занимает средний футон, пока мы все не улеглись. Перебраться ночью к Тэйдзи, не рискуя наступить на нее, нечего было и думать. Винить Лили я не могла, потому что оплошность могла допустить и я сама, первой выбрав свою постель, а может, мы все устроились одновременно. Я смирилась с ночью без Тэйдзи, утешив себя тем, что сплю ближе всех к окну. Потянулась к шпингалету и толкнула раму. Окно легко распахнулось. Я легла и глубоко уснула под ритм волн, набегающих на берег.
Проснувшись утром, я плавно покачивалась из стороны в сторону в желтом тепле света дня.
Глава 11
Тэйдзи и Лили еще спали. Одевшись, я переступила через их безмятежные тела и вышла на улицу, чтобы спокойно прогуляться перед завтраком.
Море под утренним солнцем было синим, но не растеряло ни капельки своего ночного волшебства. Я поглядела на искрящуюся бликами рябь. А повернув голову обратно к пляжу, уголком глаза заметила в море каноэ, которого прежде там не было. Все еще глядя наружным уголком левого глаза, я была удивлена, но ничуть не встревожена, увидев, что давно числящийся в нетях Брайан Черч гребет по воде параллельным мне курсом. Он помахал мне. По-дружески, словно обрадовался, увидев меня прогуливающейся. Его весло беззвучно резало воду быстрыми движениями. Однако он не прибавлял ходу, все время оставаясь обок меня. Я не поворачивала голову, чтобы взглянуть напрямую, иначе он бы сразу пропал. Я просто шла все вперед с милю или около того, зная, что он там, улыбается и машет Люси. Когда же я развернулась, чтобы вернуться той же дорогой, то позволила себе мельком взглянуть на воду.
В минсюку Лили и Тэйдзи уже поднялись и оделись. Хозяйка была в комнате, выгружая завтрак из больших подносов на наш низкий столик. Миски с рисом, супом мисо, сырыми яйцами, соленой рыбой. Глаз моей рыбы таращился пустым взором, словно она должна была что-то мне сказать, да вот позабыла, что именно. Лили не понравилось, что ее рыба не обезглавлена, но особенно шокировала идея получить глаз на завтрак. Она прикрыла глаз кусочком сухой водоросли, отрезала голову и отдала мне, чтобы я бросила ее в туалет. Что я и сделала. Когда же приступила к собственной рыбе, то выковырнула мягкий черный глаз из орбиты кончиком палочки для еды и съела. У него был рыбный вкус.
— Масса питательных веществ, — объявила я, выковыривая из зубов крошечный кусочек оболочки.
— О боже мой! — шепнула Лили. — Прямо не верится, что ты только что это сделала. Ничего отвратительнее не видела. Извращенка.
Может, и так, да только я съела глаз, заранее зная, что это ужаснет Лили. Обычно я, как и всякие прочие, объедаю только мясо с костей, оставляя голову нетронутой.
Тэйдзи реакция Лили позабавила.
— Она совсем мертвая.
— Но глаз…
— Ты же медсестра. Вот уж не думал, что будешь такой брезгливой. Ты же должна была порой иметь дело с кровавыми и гнойными глазами.
— Да, но я их не ела.
Тэйдзи ухмыльнулся. Обернул водорослью горстку риса и принялся жевать ее, все еще улыбаясь себе под нос.
Мы с ним уплетали за обе щеки, а Лили общипывала свою рыбу по краям, поглощая ее маленькими кусочками между отдельными рисинками из своей миски.
— Выпей чаю. — Я разлила зеленый чай по трем маленьким чашечкам.
— Спасибо. С этой частью японского завтрака я справиться в состоянии.
— Скоро войдешь во вкус.
— Придется, поскольку я планирую тут подзадержаться.
— Значит, не собираешься уезжать? Хорошая новость. — Я вдруг возгордилась своим успехом.
— Раз уж я здесь, надо использовать это на всю катушку, правда? Теперь, когда я малость нахваталась японского, дело уже не кажется таким безнадежным. А самое главное, теперь у меня есть друзья, и оттого появляется желание остаться, потому что теперь пребывание здесь мне уже не в тягость, словно здесь мне и место. Понимаете, о чем я?
Мы кивнули.
— Но это не значит, что мне хочется первым делом поутру смотреть в лицо мертвой рыбе. Можем мы после поесть мороженого?
— Почему бы и нет? — Тэйдзи проглотил чай одним глотком, запивая полный рот риса.
— Хорошо. Что будем делать сегодня?
Протараторив список вариантов из своего путеводителя, я спросила, чем они хотели бы заняться. Лили хотела посмотреть достопримечательности. Тэйдзи музеи и памятники интересовали меньше, чем пейзажи, но он сказал, что ему до лампочки, чем мы займемся.
— Я окружен водой и горами и потому счастлив. Займусь, чем только пожелаете. Вполне достаточно просто быть здесь.