От ужасного страха, что вот придётся скоро остаться без гипса, с которым я так сроднилась, что скоро придётся увидеть свою ногу, которая будет, как глист, болтаться с мягкой косточкой посередине, от этого у меня началась настоящая медвежья болезнь. Когда стало совсем невмоготу, я скатилась вместе с костылями в какую-то мусорную яму, поросшую сверху молодым лопухом, там я сделала своё дело, утираясь лопухами. Владик сверху сторожил меня. Гипс доктор не бил молотком, а чем-то взрезал типа клещей. Нога была в чешуйках, смешная, не страшная. Кость прицепилась на место. Я натянула легинсы уже на свою чешуйчатую ногу, и мы попрыгали домой, увы, с костылями. Мечта, что вот костыли отброшу в разные стороны, как взлетающая в небо ракета отбрасывает свои ступени какие-то, она не осуществилась. С костылями не рекомендовалось расставаться ещё какое-то время. Нога в чешуйках закостенела и была сама как гипс. Дома Владик сфотографировал мою освобождённую ногу и сладострастно отдирал чешуйки. Мы с ним едва не подрались за чешуйки, почему-то это оказалось очень увлекательным занятием.
Влад пытается устроиться на работу. Он отлично делает ремонты любой сложности. У него безупречный вострый глазомер. Он может выровнять стены, сделать арки, просверлить входы, он может настлать ламинаты, сделать проводку и подсветку, навесные потолки и установить унитаз. Он может сделать принудительную вентиляцию. Он может построить на даче вам бассейн. Он может сделать светомузыку на дискотеке в сельском клубе. Он умеет крепко и ровно выложить плиткой кухню. Он может привесить вам сверхпрочные полки. Влад читает всякие строительные журналы, он всё знает, все новые материалы, новые изобретения и технологии. Влад знает толк в хороших инструментах: какие только снаружи красивые, а какие добрые и прочные внутри. От лучезарной улыбки Влада и его яркого громкого голоса поднимается настроение.
Влад приходит ко мне и перестилает мне полы, вешает мне полочки. На наши то дряблые хрущёвские стены, из которых все шурупы вываливаются вместе с кусками цемента, в которые хрущёвские строители чего-то всё же не доложили. Влад какими то особыми чёрными шурупами пронзает стены, вешает полки так, что для доказательства сам на них подвешивается, и они не падают! Он превращает депрессивную кухонку с провалившимся полом и отвалившимися плитками в хорошенькое розовое гнёздышко.
Я жарю Владику печень на сковородке в свежей светлой радостной кухне. Мебель вся убрана, кухня пуста, только газовая плита посередине. Я бросаю кусок кровоточащей печени на сковороду, но что-то я заболталась и перегрела сковородку, или ещё что-то неясное происходит. На сковородке вдруг возжигается столпом подсолнечное масло, а кусок печени почему то на языке пламени подлетает залпом вверх и приклеивается к свежевыкрашенному в сиреневые тона потолку! Мы с Владом с изумлением взираем на это чудо. Масло мгновенно выгорает и огонь на сковороде потухает. Я броском выключаю газ. Но печень висит на потолке. Высокий Влад подпрыгивает и сшибает печёнку, которая падает прямо обратно в сковороду. Цирк! Самое удивительное — печёнка не сгорела и не обгорела. Я её дожариваю. Жирное пятно на потолке почему то легко и без следов смывается тряпкой. Это было типа салюта кухонных духов приятному обновлению и ремонту этих старых сорокалетних стен?
Влад даёт объявления в газеты, позитивно настраиваясь. Но что-то изменилось в воздухе. Всюду ремонтные работы делают какие-то бригады. Я видела такую бригаду — как моей подружке Нине «бригада» похабнейше криво и косо поклеила обои по капиталистическим расценкам. Когда я ей предлагала взять на работу Влада, она стала ехидничать и от его услуг отказалась. «В ЖЭКе то работают профессионалы, а твой Влад самопальщик!». Ну вот «профессионалы», плохо говорящие по-русски, ей обои поклеили вкривь и вкось, даже удивительно, как так плохо можно поклеить. И гипсокартонные стены у неё колышутся, если дверь хлопаешь! Ха! Профессионалы!
Владу предлагают какой-то испытательный срок на полставки при 8-часовом рабочем дне. Я ему говорю: «Ищи халтуру. Подавай объявление как единичный мастер!». Влад со скрипом нашёл халтуру. Он очень дорого, по высшей планке ценит свой труд. Впрочем, он прав. Он реально мастер на все руки и знаток всех технологий и инструментов. Влад не хочет идти на уступки и на экономию барских денег.
По сути, иногда Влад выглядит так, как будто он не хочет работать, а хочет склочничать. Как будто специально зацепляет клиента за его нужду, а потом такие гадкие подковыки выставляет, такие болезненные, дорогущие, такие странные требования — типа купить ему циркулярную пилу для резки плитки, что клиенты разбегаются в ужасе. Идут к «бригадам», к гастарбайтерам, к каким-то левым продюсерам строительных шоу. Влад бы сделал лучше, крепче, красивее, профессиональнее. Но люди будто сошли с ума. Все жадничают. Никто справедливость Владиковых заковык не признаёт. Все хотят подешевле, или чтоб разговоры вести с «Профессионалом», с прорабом, с бригадиром, с менеджером или с перекупщиком рабочей силы. Всюду все как-то встали раком перед менеджерами и перепродавцами, пиарщиками и оптовиками. Это непонятно. А где конкуренция? Где здравый смысл и осторожность? Да, на пару тысяч дешевле, но в два раза хуже и в три раза быстрей развалится… Мне искренне жаль Владика, что вот он такой вроде как обаятельный, но такой непристойно нахрапистый и чудаковатый, клоунский такой.
Мне Нина дарит две рубашки мужские — огненно-пламенно-терракотовую и ярко розовую. Первая турецкая какая-то нарядная для дискотек. Вторая древняя мальчиковая, для советского юноши-подростка, вьетнамская, из неснашиваемого хлопка. Владик радостно начинает носить эти дикие смешные рубашки. Подлецу всё к лицу. Идёт Владик в ярко розовой рубашке и чёрном комбинезоне с лямками, стройный такой и стильный, и рукава засучены, как положено крепкому мускулистому пролетарию. И ходит он по городу по объявлениям. И всюду в виде боссов какие-то бычины и бандитские ряшки сидят, и по-мясному взирают на пришедшую рабсилу. А стройный высокий и крепкий Владик уж больно хорош и огнен. И говорят бычины: «Мы б, мужик, тебя б на работу бы взяли б. Нам и охранники нужны, и рабочие… Но ты того… Больно ты чудной какой-то. Чего-то мы понять не можем тебя, в розовой этой рубашечке. Вроде как того, а вроде как не того… Не, парень, иди отсюда. Странный ты какой-то!».
Я говорю Владику: «Одень чего-нибудь другое!». Но он говорит: «Зачем? Мне нравится!». И мне дико нравится. Так странно и оригинально никто так не одевается. Особенно хорош мускулинный Владик с повышенным содержанием тестостерона в ярко розовом, явственно невинном и пылающе инфантильном… Ну не одеваться же ему в серые китайские бомберы с катышками! Ну не носить же ему что-нибудь зелёное и коричневое, красивое по гамме и сдержанное, как это делают бедные, но со вкусом интеллигенты и художники. Ну не ходить же ему в пиджаках и костюмах, тогда точно за бандита примут, слишком красивый будет.
Хотя как хочется Владика в белой рубашке с изящным галстуком, в стильном приталенном пиджаке! Мне порой хочется рыдать, так я хочу Владика в белой рубашке и стильном костюме из хорошей ткани. В узких дорогих кожаных ботинках высшего качества с манерными неброскими деталями, отличающими подделку от истинного качества. Владика, меняющего галстуки. Ему пойдут тёмно-голубые, серебристые, кожаный узкий пойдёт. А ещё лучше в золотом пиджаке со стразами и в расклешённых серебряных штанах со стеклярусом. Как мне хочется рыдать! Красота Владика тревожит меня, будто он бедная неодетая девушка в сером платьишки, а я мужик, влюблённый в неё. Ситуация неразрешима. Ни у меня, ни у Влада денег чего-то нет, только на еду и хватает, как ни бейся. Донашиваем старьё какое-то, блин, два талантливых человека в расцвете рабочей силы.
Владика опять не взяли на работу. До этого ему дала одна буржуйская дама покуражиться над полом. Чтоб сделал с подогревом. Он стал пилить брусья, точно, до миллиметра всё отмеряя. В комнате возникли дюны из опилок. Дама пришла с веником и мокрой тряпкой, наработанную за день пыль прибрать. Владик рассвирепел. Он любит чтобы сначала зверски напылить, нагреметь, навалить, а потом, когда последний этап работы — тогда уж и убрать всё как следует. Владик не любит суеты и лишних телодвижений, промежуточных уборок. Они почему то его раздражают. Хотя с точки зрения гигиены дама права. Дышать легче. Владик приходит злой и ужасный. У него рыжая пыль набилась в брови и в волосы в ноздрях. «Влад! Она права! Побереги лёгкие! Смотри, что ты на ноздрях принёс! Что ты там вдыхаешь! Тебе нужен респиратор!». Влад лихо высасывает полуторалитровую бутыль пива «Охота». «Мне всё по фигу. Я чрезвычайно крепкий джентльмен! Мне не нужен никакой респиратор! Алкоголь восстанавливает и прочищает все органы! Я даже своим дыханием оживляю лазерную иглу!». «Как это?». «А вот есть у тебя дивидишник или сидишник?». «Есть. Но он не работает!». «Это то, что мне надо! Поднеси мне его. Открой. Вот так. Да, не работает. А сейчас я на него дыхну! Увидишь, что будет!».
Это удивительно, но сидишник в магнитоле заработал. После этого Влад дыхнул на всю замершую технику в доме, и всё заработало. Я сижу на стуле, выпучив глаза. Это круто!
Владик делал ремонт в своей собственной родной школе. Вот так карта легла. С бригадой весёлых маляров. Поставили леса, чтобы высоченный потолок покрасить. Протянули верёвочку и повесили бумажку, на которой написали «Не ходить! Идут ремонтные работы! Опасно!». Влад в комбинезоне своём живописном стоял на верхней полке с огромным ведром краски. Вдруг вышла откуда ни возьмись завуч, боже мой, всё та же родная завуч детства, которая Влада из школы выгоняла… Вот так карта легла. И стала она за малярами следить пристально и въедливо. Ишь, не оставила своей зловредной привычки следить за всеми, всех в чём то дурном подозревать! Бегает вокруг лесов, за верёвку заходит. А там работы во всю идут. Влад и его напарник кистями широкими уже вовсю шуруют. Завуч подняла глаза и узнала! Узнала ученика хулигана, который уроки прогуливал, экзамены сдал экстерном на пятёрки, нагадив в душу пристальным и бдительным учителям, которые боролись за дисциплину и вредных учеников изничтожали разными способами. Влада папа отмазал от злых фурий, ка