С того мгновения, как захлопнулась тяжелая дверь, Андрей не пошевелился, так и сидел на грязном одеяле, опустив голову. Слезы катились по впалым щекам, по небритому подбородку, падали на грязную рубашку.
Вот и все, что осталось у него: память и слезы.
51
Муторно было на душе подполковника Чупрова. С утра позвонил Лобанкин, тоже интересовался делом Истомина. Чем он приворожил городское начальство? С дочкой Лобанкина шуры-муры крутил? А почему Агеева так переживает? Хочет побольше очков набрать перед выборами? Она и так первая по всем опросам и прогнозам. Ну, Агеева — это ладно, на нее можно внимания не обращать, скоро выберут, уедет в Москву. А вот Лобанкин — дело серьезное. Юрий Иванович теперь главный, чуть ли не единственный кандидат в мэры. Против него идти — все равно, что плевать против ветра.
Но не отпускать же этого Истомина, черт бы его побрал! Тогда получается, начальник милиции ни хрена не смыслит в сыскном деле. Да и против Вашурина ничего нет, одна надежда — Истомин расколется, подтвердит, что задание получил от Вашурина. А он, подлец, во всем признается, только твердит, что с Вашуриным никогда не встречался, не разговаривал, даже не знает, как тот выглядит. Купил пистолет и сам всех перестрелял. Зачем? Не знает, затмение нашло, очень обиделся на Стригунова.
Идиот!
И Лебеды нет, как сквозь землю провалился, гаденыш! Все выезды из города перекрыты, вокзал, автостанция под контролем, ориентировки разосланы по всей округе до самого Ростова. И нет. Исчез!
Барон очухался, молчит. Только пробурчал, что никакого Истомина не знает, в глаза не видел. Кто стрелял в него и бабу, не помнит. И все! Ни слова больше не сказал. Бугаев еле дышит, вряд ли придет в сознание. Хоть и дежурит там оперативник, надежды мало. Еще две зацепки было, Анжела назвала Сурка и Сивуху, подручных Лебеды, они участвовали в спектакле, который гаденыш устроил на квартире девчонки. И тоже — никакой надежды. Сурка ночью обнаружили в собственной квартире с тремя ножевыми ранами в области сердца, похоже, умер сразу. А Сивуха исчез вместе с Лебедой.
Как же подцепить на крючок сволочугу Вашурина? Да отправить в места не столь отдаленные? Ох как хорошо было бы! Катя свободна, можно встречаться с ней хоть каждый день, можно вместе куда-нибудь к морю махнуть и вообще жить вместе.
Не видать, не слыхать ее, в чем дело — неясно. Сумасшедший дом, а не город!
Еще убийство Платона и Фантомаса висит на плечах подполковника, и не скажешь ведь: получили свое, бандюги! Нет, они же известные в городе предприниматели, уважаемые люди. Общественность потребует найти и наказать преступников!
Она и так уже ропщет, общественность эта чертова, столько громких убийств — и ни одного пойманного преступника. Вчера вечером в городской телевизионной программе народ на улицах спрашивали — почти все признают работу милиции из рук вон плохой и советуют Агеевой поскорее избавиться от… Как его только не называли!
И в такой ситуации — отпустить Истомина?!
А с другой стороны — Лобанкин сказал, что берет под личный контроль ход расследования. Выходит, не доверяет… Оно и понятно, если допустить, что дочка с Истоминым встречалась.
Заколдованный круг!
Чупров выглянул в окно, усмехнулся. Ночью выпал снег, город посветлел, стал чище, красивее. Природа и та понимает, как тревожно и сумрачно в душах людей, старается хоть немного улучшить их настроение! А сами люди?..
В дверь позвонили. Чупров посмотрел на часы — ровно десять. Водитель его служебной машины, как всегда, точен. Сегодня мог бы и опоздать, начальник даже не упрекнул бы за это, не хотелось ехать на службу.
Вовремя приехал… Откуда водителю знать, когда начальник рвется в свое кресло, а когда смотреть на него не может?
Лишь устроившись на переднем сиденье, Чупров понял, куда он сейчас отправится. К Вашурину. Все нити ведут к этому прохвосту, хорошо бы понять, что он сейчас чувствует, на что надеется. Может, дрогнет, когда узнает, что Истомин арестован? Засуетится, почувствовав, что хвост прищемили?
И с Катей можно будет увидеться хотя бы мельком, а если выпадет случай, попросить, чтобы позвонила.
Вашурин не сразу открыл, долго разглядывал Чупрова в дверной «глазок», потом хриплым голосом спросил:
— Чего тебе надо, Дима? Я еще сплю, можно сказать.
— Тебя и надо, — усмехнулся Чупров, поняв, что Вашурин нервничает. Хотелось добавить, что именно надо, но сдержал себя. Еще скажет.
За дверью послышался какой-то шорох, Чупров грохнул в нее носком ботинка, пусть знает, что пришел не для задушевного разговора!
— Ты что, черным подполковником себя возомнил? — зло спросил Вашурин, осторожно приоткрывая дверь. — Может, и ордер на обыск покажешь или санкцию прокурора? А то ведь могу и не пустить тебя в квартиру, имею, так сказать, полное право.
— Имеешь, имеешь, — голосом, не предвещающим ничего хорошего, сказал Чупров. — Только не советую тебе выпендриваться, Володя. Как себя чувствуешь, уже депутат, да? Опять в Москве, в Думе?
Чупров говорил наугад, но чувствовал, что попадает в самое уязвимое место хозяина. Вашурин поправил узел пояса длинного махрового халата, метнул в подполковника хмурый взгляд.
— Лера прислала? Совсем задушить меня хочет? Видать, не очень-то уверена в себе, мэрша наша, — процедил он сквозь зубы.
— Лера тут ни при чем. Сам знаешь, что в городе творится.
— Знаю, радио слушаю, телевизор смотрю.
— И тебя, кандидата в депутаты от Прикубанска, совершенно не беспокоит это?
— Разумеется, беспокоит. Но, если ты помнишь, именно об этом я говорил на встрече с общественностью города. Предупреждал, что местная администрация связана круговой порукой с криминальными структурами, и милиция здесь никудышная. — Вашурин с вызовом посмотрел на Чупрова.
— Когда с трибуны упал от собственной смелости?
В комнате справа от Чупрова за закрытой дверью послышался громкий шорох. Лицо Вашурина побледнело.
— Кого ты там прячешь? — спросил Чупров.
— А кого можно прятать в спальне? — пробормотал Вашурин.
— Катю, что ли? Боишься, ненароком выдаст твои секреты?
Вашурин усмехнулся, посмотрел на подполковника смелее.
— Утром она не выходит к гостям, тем более незваным. Надеюсь, такое объяснение тебя устроит?
— Устроит, устроит, — мрачно сказал Чупров. — Ну тогда проводи меня в кабинет, поговорить надо.
— Кто с разговором к нам придет, от разговора и погибнет, — совсем осмелел Вашурин. — Проходи, Дима.
Чупров по-хозяйски уселся в кресло, закинул ногу на ногу, сказал как бы между прочим:
— Истомина знаешь?
— Кто это?
— Журналист с телевидения.
— A-а, вон в чем дело. Может, и видел по телевизору, не помню.
— А он тебя знает, — многозначительно сказал Чупров, пристально глядя на Вашурина.
— Наверное, Паша проболтался, — махнул рукой Вашурин. — Ну и дурак. Его кассета все равно не понадобилась.
— Какая кассета? — нахмурился Чупров.
— Ну та, где Лера сжигает книги. Должен помнить это мистическое действо, присутствовал на нем. Честно тебе признаюсь, Дима, выпросил я кассету у Осетрова, думал, как-нибудь использовать, прищучить Леру, показать народу, какая она фанатичка, на что способна.
— Можно мне взять ее, посмотреть?
— Бери, — великодушно разрешил Вашурин. Он вытащил из ящика стола видеокассету, протянул Чупрову. — Потом отдашь Осетрову, скажешь спасибо от моего имени. Лера теперь и так сошла с дистанции, без кассеты. Упрямая, стерва, но обстоятельства не на ее стороне. Пусть обижается теперь на себя.
Чупров торопливо сунул кассету в «дипломат» и на время забыл даже об Истомине.
— Почему ты так считаешь?
— Тебе, Дима, как давнему знакомому, скажу, — заговорщицки подмигнул Вашурин. — Стригунова-то убил Боря Агеев, На пистолете его отпечатки, верно? Ты напрасно скрываешь эти факты от общественности. Думаешь, если Лера приказала замалчивать преступление мужа, никто об этом не знает?
— Да нет, почему же… Кто-то, выходит, знает. Например, ты, Володя. Да только просчитался, дорогой! — Чупров засмеялся в лицо Вашурину. — Вот ты и выдал себя! Ну надо же! Я и не рассчитывал так быстро расколоть тебя!
— Что значит — расколоть? — нахмурился Вашурин. — Борис Агеев убил Стригунова, мне это точно известно. И ее политической карьере — крышка. Хоть он и застрелился после этого, жена убийцы, вдохновитель его злодеяния, обречена. Ты не меня раскалывай, Дима, о себе подумай. Я пока молчу, но после похорон об этом заговорит весь город, не сомневайся!
— Провалился твой замечательный план! — смеялся Чупров. — С треском провалился!
— Не может быть, — в голосе Вашурина почувствовалась неуверенность.
— Собирайся, — Чупров встал. — Хоть ты и кандидат, а ничего не поделаешь, придется арестовать тебя. Скажи Кате, пусть бельишко соберет.
— На каком основании?
— Боря Агеев провел тебя, Вашурин! — с презрением сказал подполковник. — Погиб, но тебя и твою шайку обманул. Он застрелился на полтора часа раньше, чем был убит Стригунов. А результаты дактилоскопической экспертизы знали только я, Бугаев и сам эксперт. Мы специально ждали, кто же закричит о виновности Бориса! Теперь, сука, я из тебя выбью показания! Кто шантажировал Бориса — в твоих интересах, понятное дело, — кто вложил в его руку пистолет, кстати, его четкие отпечатки лишь на стволе, тебе это не кажется странным? И наконец, кто убил Стригунова. Ты у меня вспомнишь Истомина, Лебеду и всех остальных!
— Не имеешь права! — взвизгнул Вашурин. — То, что я знаю об отпечатках, ни о чем не говорит! Мне могли сказать об этом твои же люди!
— Вот и назовешь тех, кто сказал. Стратег! Убить Стригунова, а вину свалить на мужа Агеевой! Дурак ты, Володя.
— Не дурней тебя! — огрызнулся Вашурин.
— Собирайся! — Чупров грохнул кулаком по столу. — Ты еще плохо меня знаешь, подлец!
— Это ты себя плохо знаешь, — Вашурин трясущимися руками выдвинул верхний ящик стола, вытащил видеокассету. — Посмотри, может, кое-что вспомнишь. Только не волнуйся и не пытайся отнять эту кассету — копия. А оригинал в надежный руках, в Москве. И если ты дернешься, тебя с грязью смешают, подполковник!