[3]; она являет черты разительного структурного сходства с северо-западными кавказскими языками (абхазо-адыгскими), что само по себе еще не доказывает родства между ними и хаттским (так как аналогичная грамматическая структура может существовать и в неродственных языках), но делает это родство вероятным[4]. Со стороны звукового материала грамматических показателей, как кажется, нет ничего, что говорило бы против родства хаттского с абхазо-адыгскими языками, и есть также некоторые, правда, скудные и очень спорные данные о возможной близости его и с языками южнокавказскими (картвельскими, или иберо-грузинскими). Предположительно — но без всякой гарантии в достоверности такого предположения — можно рассматривать хаттский [11] язык либо как очень древнее ответвление от абхазо-адыгской группы, либо как промежуточное звено между этими языками и языками грузинской группы.
Исследования Г. А. Меликишвили[5] и Г. Г. Гиоргадзе[6] делают вероятным близкое родство хаттского с языком касков (или кашка) — группы племен, населявших северо-восточную Анатолию и Южное Причерноморье (Понт) в течение II тыс. до н. э. от р. Галиса (Кызыл-Ирмак) или западнее, до верхнего Евфрата к западу от совр. Ерзнка — Эрзинджана, включая долины рек Ирис (Ешиль-Ирмак) и Лик (Волчья река, Гайл-гет, Келькит). К сожалению, для суждения о языке касков мы имеем только некоторое количество названий местностей, населенных пунктов и имен лиц.
Хатты, по-видимому, заселяли нейтральную Анатолию (Каппадокию) в изгибе р. Галис (совр. Кызыл-Ирмак) в III тыс. до н. э.; к началу II тыс. до н. э. они были уже, в основном, поглощены хеттами, о которых ниже.
Ассирийские источники конца II тыс. до н. э. упоминают в связи с касками также племена абeшлайцев и урумeйцев. Относительно урумейцев речь пойдет ниже; что же касается абешлайцев, то их племенное название, как и название касков, может быть истолковано как принадлежащее к языку абхазо-адыгской группы[7]. И это еще, конечно, не доказательство принадлежности касков и абешлайцев к абхазо-адыгской языковой группе, так как, во-первых, сходство названий может [12] быть чисто случайным совпадением, а во-вторых, история языков показывает, что одинаковые этнические названия нередко прилагаются соседями и к неродственным по языку племенам, обладающим похожей культурой[8].
Археология Понта и Колхиды III–II тыс. до н. э. совершенно еще недостаточно изучена, за исключением находок в Очамчири, рисующих культуру III тыс. до н. э., совершенно отличную от господствовавших в соседних областях.
Представляется довольно вероятным, — хотя это и не может считаться доказанным, — что на всем протяжении от центральной и западной части Северного Кавказа и Закавказья, через Восточное Причерноморье, Колхиду и Южное Причерноморье (Поит) до р. Галис (Кызыл-Ирмак) в III и, вероятно, во II тыс. до н. э. были распространены племена, либо непосредственно принадлежавшие к северо-западно-кавказской (абхазо-адыгской) языковой группе, либо говорившие на языках, родственных абхазо-адыгским, а в отдельных районах (Закавказье), вероятно, и на картвельских.
Хурриты и урарты. Ко второй группе древних народов на изучаемой территории относятся прежде всего хурриты. Древнейшим памятником хурритского языка считается клинописная надпись второй половины III тыс. до н. э., принадлежащая Тишари, царю [13] Уркеша (в Северной Месопотамии)[9]. Язык этой надписи, впрочем, может равно считаться и старохурритским, и староурартским, так как почти в одинаковой степени близок как к хурритскому II тыс. до н. э., так и к урартскому I тыс. до н. э. По-видимому, наиболее юго-восточным районом расселения хурритов была долина р. Диялы в современном восточном Ираке[10]. Другие памятники хурритского языка и упоминания народа хурритов относятся уже ко II тыс. до н. э. и к территории от Угарита на средиземноморском побережье Сирии — на западе до Аррапхи (совр. Керкук в Иранском Курдистане) — на востоке[11]. Отдельные группы хурритов, по-видимому, селились и южнее, при этом не только приводимые сюда в качестве рабов (как, например, в Вавилонии): египетские и древнееврейские источники упоминают поселения хурритов даже в Южной Палестине[12]. Однако южной границей массового расселения хурритов во II тыс. до н. э. нужно признать линию, проходящую примерно через район совр. г. Хама в Сирии до района совр. г. Ханекин на границе Ирака и Ирана; но при этом в пределах этой границы [14] не только во всех степных, скотоводческих районах, но и во многих районах земледельческих, с городским населением (в Финикии, Сирии, Ассирии и т. п.) одновременно имелось либо сплошное, либо во всяком случае весьма значительное семитское население. На северо-западе область распространения хурритов ограничивалась хребтом Киликийского Тавра, за которым жили уже хетты, а ранее — по всей вероятности хатты.
Гораздо труднее определить северную и восточную границы расселения хурритов.
Имеющихся письменных источников недостаточно для освещения этнической картины во II тыс. до н. э. к северу от Армянского Тавра. В нашем распоряжении есть, правда, названия местностей и племен на территории к югу от линии, которую можно провести примерно от Ерзнка — Эрзинджана до точки, где в настоящее время сходятся границы Турции, Ирана и Ирака, но их лингвистический анализ не произведен, и к тому же подобные названия местностей (топонимы) и племен (этнонимы) — очень ненадежный критерий определения языковой и этнической принадлежности населения (значение названий неизвестно, а поэтому нет гарантии, что их предлагаемые этимологии из того или иного языка не основаны на внешних созвучиях; к тому же в истории нередки случаи, когда топонимы принадлежат не тому языку, на котором говорят в данной местности в изучаемое время, а какому-либо более раннему)[13]. [15]
Некоторые умозаключения о вероятном этническом составе населения Армянского нагорья в III–II тыс. до н. э. можно сделать на основании данных более позднего времени — начала I тыс. до н. э. В этот период хурритский этнос уже не занимал сплошного массива; только остаточные его ареалы сохранялись в горных и некоторых других районах территории, полукругом окаймлявшей Армянское нагорье с запада и юга: и долине верхнего Евфрата[14] и, возможно, Чороха[15]; в Сасунских [16] горах[16], вероятно, в долине р. Кентрит (совр. Бохтан)[17]; и, возможно, в верховьях р. Хабур; Северной Месопотамии[18] и в горах к западу и юго-западу от оз. Урмия (Резайе)[19].
Внутри этого полукруга, к северу от Армянского Тавра, вероятно уже и во II тыс. до н. э. находилась этническая территория урартов — народа, говорившего на близком к хурритскому языке[20] и обладавшего культурой, во многом близкой к хурритской. Поэтому можно предположить, что хурриты и урарты представляли собой первоначально один этнос; лингвистические данные заставляют думать, что в начале III тыс. до н. э. предки хурритов и урартов еще говорили на столь близких диалектах, что их можно считать для этого времени хотя и разными племенами или группами племен, но принадлежавшими к этнически однородной массе: к югу от гор Армянского Тавра и в долине верхнего Евфрата племена этого этнического массива вошли в состав хурритов, а жившие далее к северо-востоку, то есть в верховьях р. Большой Заб, у озера Ван и севернее в сторону долины Аракса — в состав урартов. [17]
Еще далее к северу, в центральном и восточном Закавказье, можно предполагать существование третьей группы племен, предположительно родственной как хурритам, так и урартам, которую мы можем условно обозначить как группу этивцев[21]. Именно к ней, вероятно, относились племена, оставившие нам замечательные памятники погребений Триалети, Кировакана и Лчашена II тыс. до н. э., указывающие на сильные культурные связи с хурритским миром[22]. Однако сам термин Этиуни появляется только в урартских текстах VIII в. до н. э.
То, что хуррито-урартский этнический массив занимал в III и II тыс. до н. э. всю территорию от холмистых равнин Северной Месопотамии до центрального Закавказья, вероятно еще и потому, что за последнее время выяснилась вероятность тесных языковых связей хуррито-урартской группы с северо-восточно-кавказскими (нахско-дагестанскими) языками, — особенно с их нахской (вейнахской) подгруппой, представители которой обитают ныне в центральных районах Большого [18] Кавказа, преимущественно на его северных склонах (чеченцы, ингуши, на южных склонах — бацбийцы)[23].
Кутии и др. Языки народов и племен, обитавших к востоку от Армянского нагорья, от района южнее оз. Урмия-Резайе до Большого Кавказа, известны нам лишь по отдельным собственным именам и топонимическим названиям III и II тыс. до н. э. (для крайнего юга этой территории), а также I тыс. до н. э. (для всей территории). Даже по этому скудному материалу видно, что это был иной лингвистический ареал, в основном отличный от хуррито-урартского, хотя здесь могли быть и отдельные группы хурритов; лишь совершенно предположительно можно отнести остальные обитавшие здесь племена (наиболее южные из которых были известны вавилонянам и ассирийцам под названием