Собственная слабость вызвала у Дрейфуса улыбку.
– Когда-нибудь совали руку в ящик, наполненный неизвестно чем? Тот вопрос для меня вроде такого ящика.
– Вы заранее боитесь ответа.
– Да.
– Что именно вас пугает? Что Валери убили до бомбардировки СИИИ?
– Отчасти это. Но есть и другая причина. Законсервированный корабль «Аталанта» десятилетиями двигался по своей орбите, а в момент ЧП «Доспехи» переместили его впритык к СИИИ.
– Почему корабль законсервировали?
– Это своего рода белый слон. «Аталанту» построили на средства союза демархистских государств, стремившихся к независимости от сочленителей. Увы, двигатели не работали как должно. «Аталанта» совершила один-единственный полет, и проект закрыли.
– Но вы считаете, на роль спасательной шлюпки корабль вполне годился?
– Я об этом думал.
– По-вашему, в те шесть часов «Доспехи» вызволили застрявших. Состыковали брошенный корабль с СИИИ и эвакуировали персонал.
– Или попытались эвакуировать, – поправил Дрейфус.
– Но что-то не заладилось. Иначе откуда у Дюсолье такие угрызения совести?
– Я уверен лишь в том, что «Аталанта» – часть разгадки. Больше ничего не выяснил. Если честно, и не хочется выяснять.
– Понимаю, почему вам так трудно, – проговорила Дельфин. – Потерять жену тяжело, а тут вдобавок гибель окутана тайной… Искренне сочувствую.
– Есть еще один ключ к разгадке. В моей памяти хранится яркий образ Валери. Она стоит на коленях, держит в руках цветы и смотрит на меня. И улыбается. По-моему, она меня узнаёт. Но улыбка какая-то неправильная, бессмысленная, точно у младенца, увидевшего солнце.
– Откуда это воспоминание?
– Не знаю, – честно ответил Дрейфус. – Валери и садоводством-то не увлекалась.
– Порой память с нами шутит. Возможно, это образ другой женщины.
– Нет, это Валери. Я очень четко ее вижу.
– Я вам верю, – сказала Дельфин после неловкой паузы. – Но помочь вряд ли смогу.
– Достаточно уже того, что мы говорим о Валери.
– А с коллегами вы о ней говорили?
– Они уверены, что я оправился от трагедии много лет назад. Узнают правду – засомневаются во мне. Не могу такого допустить.
На сей раз пауза длилась дольше.
– Это вы думаете, что они засомневаются, – произнесла Дельфин.
На пару секунд бета-копия словно отстранилась от Дрейфуса. Дельфин повторила последнюю фразу, и точно с такой же интонацией:
– Это вы думаете, что они засомневаются.
– В чем дело? – спросил Дрейфус.
– Не знаю.
– Дельфин, посмотрите на меня. Что с вами?
Вместо того чтобы ответить на вопрос, Дельфин испуганно уставилась на Дрейфуса.
– Ощущения странные.
– С вами что-то не так?
Ответ пришел слишком быстро, точно двигался в гелиевой среде:
– Ощущения странные. Со мной что-то не так.
– Думаю, ваша бета-копия повреждена, – проговорил Дрейфус. – Может, это связано с аварией в турбинном зале. Сейчас приостановлю каналирование и проведу проверку на целостность.
– Ощущения странные. Ощущения странные. – Дельфин зачастила, лепя слова в одну кучу: – Ощущениястранныеощущениястранные… – Затем наступила ремиссия, голос и темп речи нормализовались. – Помогите! По-моему… так быть не должно.
Дрейфус поднял руку и оттянул манжету.
– Приоста… – начал он.
– Нет, не приостанавливайте! – взмолилась Дельфин. – Мне страшно!
– Я вызову вас снова, как только проведу проверку целостности.
– Я умираю. Что-то… меня ест. Префект, помогите!
– Дельфин, что происходит?
Модель упростилась, растеряв детали. Речь замедлилась, голос стал низким и бесполым.
– Согласно системной диагностике, этот бета-симулякр самоуничтожается. В разделах с первого по пятидесятый начато поэтапное форматирование блоков.
– Дельфин! – закричал Дрейфус.
– Том Дрейфус, помогите мне… – Речь Дельфин стала тягучей, как патока, голос упал почти до порога слышимости.
– Дельфин, помочь вам я могу, лишь призвав убийцу к ответу. Для этого вам нужно ответить на последний вопрос.
– Том, помогите!
– Вы упоминали гостей Энтони Теобальда. Кто его навещал?
– Том, помогите!
– Кто гостил у Энтони Теобальда? Кто его навещал?
– Энтони Теобальд сказал…
– Дельфин, говорите со мной!
– Энтони Теобальд сказал… Мы принимали гостя. Он жил на первом этаже. Мне запретили задавать вопросы.
– Допрос на паузу! – сказал Дрейфус в браслет.
– Том, помогите!
Дрейфус навестил Траянову. Она злилась, что ее отвлекли от текущей работы. На невесомом тросе она спустилась в шахту из турбины и повисла спиной к прозрачному кожуху аппарата.
– Дело серьезное, – заявил Дрейфус. – Я только что вызывал бету, и она рассыпалась посреди допроса.
Чтобы переложить инструмент из руки в руку, Траяновой пришлось ухватить его зубами.
– Повторно активировать пробовали?
– Пробовал – ничего не вышло. Система твердит, что копия невосстановима.
Траянова заворчала и устроилась поудобнее, сдвинувшись чуть в сторону.
– Невероятно. До середины допроса состояние беты было стабильным?
– Да.
– Значит, ядро копии не повреждено.
– Бета чувствовала, как что-то ее разъедает. Она так и сказала: «Что-то меня ест». Словно ощущала, как ее стирают часть за частью.
– И это невероятно, – заявила Траянова, но тревожная мысль тотчас заставила ее нахмуриться. – Если только…
– Если только что?
– Мог кто-то заразить твою бету кибервирусом?
– Теоретически да. Хотя, когда привезли регенерируемых с Раскин-Сартория, мы поставили все стандартные фильтры и провели все стандартные тесты. Регенерируемые были сильно повреждены. Талия работала сверхурочно, буквально по кусочкам их собирала. Кибервирус или самоликвидатор любого вида она бы заметила.
– Нг ни о чем подозрительном не сообщила?
– Сказала, что полноценно восстановила трех регенерируемых. Больше ничего.
– Ты уверен, что она ничего не просмотрела?
– Абсолютно.
– Тогда вариант только один: до симов добрались уже на «Доспехах». Технически тут ничего сложного: находишь в архиве кибервирус и вставляешь в копию. Может, вирус запрограммировали так, чтобы запустился с началом допроса, а может, привязали к конкретной фразе или жесту.
– Господи! – воскликнул Дрейфус. – Так остальные… Я хочу и с ними поговорить.
– Это может быть опасно, если вставлен тот же код. Лишишься двух последних свидетелей.
– Что значит лишусь? Разве у меня нет резервных копий?
– Том, нет у нас резервных копий. Мы все потеряли, когда турбина взорвалась.
– Это все специально подстроено.
– Слушай! – с неожиданным пылом заговорила Траянова. – Здесь у меня работы еще на пару часов. Первым делом я должна вернуть этой турбине нормальную скорость вращения. Закончу и сразу гляну на регенерируемых. Проверю, можно ли восстановить первый сим и нет ли кибервирусов. До тех пор не активируй их ни при каких обстоятельствах.
– Не буду, – пообещал Дрейфус.
– Я свяжусь с тобой, когда проверю всех троих.
Лишь после разговора с Траяновой Дрейфус проанализировал свои чувства. Результат поражал, даже шокировал. Пару дней назад гибель симулякра бета-уровня ощущалась бы как потеря рядовой улики. Том досадовал бы, даже злился, но исключительно из-за того, что стопорилось расследование. Сам утраченный артефакт особых чувств не вызвал бы: ведь это просто артефакт.
Сейчас все воспринималось иначе. Перед глазами стояло лицо Дельфин в последние секунды, когда сознание еще не полностью разрушилось и она понимала, что обречена.
Но симулякры бета-уровня априори неживые. Как же они могут погибнуть?
Первой мыслью Гаффни было, что Клепсидра мертва или по крайней мере в коме. Он даже вздохнул с облегчением – не нужно снова брать грех на душу, – но тут вскрылась правда. Сочленительница дышала, а похожая на смерть неподвижность была лишь отдыхом, естественным в отсутствие посторонних. Лицо с острыми скулами и подбородком уже поворачивалось к Гаффни с плавностью ракетной установки, наводящейся на цель. Глаза, еще недавно сонные щелки, раскрывались.
– Не думала, что вы так быстро вернетесь, – сказала Клепсидра. – Хотя, может, это и к лучшему. Я думала о нашей последней беседе…
– Это хорошо, – перебил Гаффни.
– Я ждала Дрейфуса, – сообщила Клепсидра после долгой паузы.
– Дрейфус занят, не смог прийти. – Гаффни остановился, с ювелирной точностью рассчитав свои движения. – Надеюсь, вы не очень расстроились.
Взгляд Клепсидры впивался в лицо, проникал под кожу, ощупывал кости. Череп зачесался. Никогда в жизни Гаффни не рассматривали так скрупулезно.
– Я догадываюсь, зачем вы здесь, – заявила сочленительница. – Пока меня не убили, хочу сказать, что знаю, кто вы.
Заявление обескуражило Гаффни. Может, Клепсидра блефовала, может, нет. Если она впрямь заглядывала в архивы «Доспехов», то могла видеть досье префектов. Хотя какая разница? Пусть хоть на весь Блистающий Пояс его имя кричит, никто ее не услышит.
– Разве кто-то говорил об убийстве? – тихо спросил Гаффни.
– Дрейфус приходил без оружия.
– Вот и дурак. Я не вошел бы к сочленителю в камеру без оружия. Или я должен верить, что вы не убили бы меня в мгновение ока?
– Я не собиралась убивать вас, префект. До этой минуты.
Гаффни развел руками.
– Так убейте! Или скажите то, что хотели сказать Дрейфусу, а потом убейте.
– Что говорить? Вы и так все знаете.
– Ну, может, не все. – Гаффни отстегнул хлыст-ищейку и, нажав на кнопку, привел в состояние боевой готовности. – С превеликим удовольствием отпустил бы вас отсюда живой к вашему народу. Вой свидетель, вы заслуживаете награды за свои деяния. Но это просто невозможно. Если отпущу, вы поставите под угрозу важный план. И тогда будете косвенно виновны в ужасах, о которых мечтал ваш народ, – в ужасах, которых я стараюсь не допустить. – Гаффни нажал на другую кнопку, ищейка изготовилась к броску. В невесомости пузыря хвост раскачивался взад-вперед, как длинная водоросль в штиль.