«Дело давнее», – подумал Криссел. Глаз Марко считался главным производственным центром системы уже более века.
– Что стало с комплексом? – спросил он вслух.
– Инфраструктуру сохранили. Небось держали пари, что однажды смогут соперничать с Глазом Марко. Судя по выбросу тепла, комплекс снова работает.
– Но ведь мы потеряли Дом Обюссонов полдня назад. За такое время производство не запустишь. Это не в человеческих силах.
– Я просто предположил, – смутился пилот.
– Нашей операции это не помешает, – неуверенно проговорил Криссел. – Напротив, «Доспехам» еще важнее попасть туда и заявить о себе.
– Сэр, я решил вас проинформировать.
– И правильно сделали.
Возникла неловкая пауза. Криссел раздумывал, остаться ему или уйти, и в итоге спросил:
– Долго еще лететь?
– Через шесть минут попадем в зону, подконтрольную антиколлизионным системам анклава. Грузовые дроны были перехвачены, когда они углубились в эту зону на двести километров, то есть километрах в ста от стыковочного узла. – Пилот вчитался в тактические выкладки на другом дисплее. – Нацелиться на антиколлизионные системы мы способны задолго до этого. Половину можно обстрелять хоть сейчас.
У Криссела аж затылок ощетинился.
– Что же мы огонь не открываем? Если, конечно, это не глупый вопрос.
– Нас обнаружат. Сейчас мы для них минимальная эффективная площадь рассеяния, а начнем стрелять, вражеские системы целеобнаружения выследят нас по векторам выхлопов наших торпед.
– Речь об антиколлизионных системах, пилот, а не о военных установках. Системы запрограммированы на обнаружение чужих приближающихся объектов, а не на экстраполяцию на основе выхлопов торпед.
– Префект Дрейфус дал понять, что системы, судя по всему, используют новый софт, – неохотно проговорил пилот.
Криссел кашлянул:
– Да-да, я в курсе. Хотя… Вы уверены, что нельзя уничтожить все антиколлизионные системы одним ударом?
– Нет гарантий, сэр. Лучшая тактика – не открывать огонь, пока под прицелом не окажутся все установки. Это значит, атака откладывается до начала фазы торможения.
– Угу, я просто хотел это прояснить. Как далеко от антиколлизионной зоны мы при этом будем?
– Углубимся в нее на тридцать километров.
Криссел кивнул, словно считал вопрос решенным и возвращаться к нему не собирался.
– Не меняйте вектора движения, пилот. Я пойду к префектам: хочу снова поговорить с ними.
– Сэр, через пять минут пристегнитесь. Будет трясти, особенно если придется уворачиваться от ответных выстрелов.
Из чистой прохладной кабины Криссел поплыл обратно в кают-компанию. Большинство префектов уже надели шлемы, а большая часть этого большинства опустила и заблокировала визоры.
– Пилот говорит, что минут через пять крейсер войдет в фазу торможения. – Держась за мягкий поручень, Криссел оглядывал черных «солдатиков». – Не стоит принимать нашу операцию за блокаду или дисциплинарный рейд. В Доме Обюссонов восемьсот тысяч граждан, и каждый из них рассчитывает на нашу помощь. Порой сотрудников «Доспехов» ненавидят и боятся. Любой полевой префект сталкивался с таким отношением. Я тоже сталкивался и знаю, каково быть презираемым. Но сегодня местные жители молятся о появлении людей в черной форме. Молятся и ждут, что мы справимся. По всей вероятности, мы столкнемся с вооруженным, хорошо подготовленным захватчиком. Помните главное: какими бы многочисленными, быстрыми и агрессивными ни были враги, на нашей стороне восемьсот тысяч благодарных граждан. «Доспехи» победят, в этом я абсолютно уверен. – Криссел поднял полусжатый кулак, изобразив эмблему «Доспехов», и услышал сдержанный гул одобрения.
Он остался доволен такой реакцией, но понимал: если перестараться, могут осадить и даже унизить, потому лучше ретироваться в кабину экипажа.
– Пилот, прошу доложить обстановку.
– Торможение через четыре минуты, префект. До внешней границы антиколлизионной зоны сто двадцать километров. Вам пора пристегнуться.
– Как насчет антиколлизионных систем? Сейчас, наверное, их видно лучше?
– Изображение ежесекундно детализируется.
– Тактическая ситуация не изменилась? Гарантии точного попадания до сих пор нет?
– Гарантии нет, сэр, – ответил пилот, но уже не так уверенно.
– Шансы увеличились?
– Немного, сэр.
– Прицелы уже наведены?
– Да, сэр. Обстрел начнем, как только войдем в антиколлизионную зону на тридцать километров. То есть через три минуты тридцать три секунды.
– Я пристегиваю защитную сеть, и вы, пилот, пристегнитесь. – Криссел повернулся к остальным членам экипажа. – Внимание! Смена боевого плана. Огонь откроем раньше, чтобы оставить пространство для маневра. Разрешаю начать стрельбу торпедами через шестьдесят секунд.
Пилот явно собрался возразить.
– Вам что-то непонятно? – вкрадчиво спросил Криссел.
– Сэр, это принципиальное изменение.
– Боевой план – не догма. Мы приспосабливаемся в соответствии с уточненными разведданными.
– Возможно, все системы поразить не удастся.
– Возможно, все не удастся поразить, даже когда приблизимся. Это война, пилот, элемент риска неизбежен. Прошу своевременно выполнить мой новый приказ.
Возникла секундная заминка: члены экипажа переглядывались. Заминка грозила перерасти в мятеж, но в итоге просто сошла на нет.
– Наведение не менять, – пробормотал пилот. – Выпустить торпеды через тридцать пять секунд.
Криссел вернулся в кают-компанию и занял свое место. Шлем он надел в самый последний момент, а едва загерметизировался стык, почувствовал мерные толчки – это торпеды вылетали с пусковых установок быстрого развертывания. До той секунды не было ни малейших признаков того, что «Всеобщее голосование» покажет когти.
Криссел заранее велел шлему компилировать данные, поступающие с видеокамер и других приборов тактического управления, и накладывать поверх того, что наблюдает он сам, то есть поверх сидящих префектов. Он видел серый диск Дома Обюссонов – анклав снимали со стороны полюса и показывали крупным планом. Торпеды просматривались лишь голубыми пунктирными линиями выхлопных газов, расходящимися под разными углами, в зависимости от цели удара. Каждую торпеду сопровождало зеленое окошко состояния, в котором мелькали цифры, Крисселу ничего не говорящие. Красные крестики на сером диске обозначали предполагаемые места попадания. Перекрестья, кружки, векторы плыли по картинке, исполняли сложный завораживающий танец в сопровождении собственных криптограмм и символов.
– Доложите обстановку, – скомандовал Криссел и услышал жужжащий голос пилота.
– Торпеды достигнут целей через десять секунд. Начинаем торможение.
Едва коконы из супервещества обвили префектов, включая Криссела, началось резкое торможение. «Всеобщее голосование» выпустило торпеды, направило выхлопную струю к Дому Обюссонов, а значит, превратилось в удобную мишень. Тактический дисплей показал ответный огонь, который открыли скорострельные пушки антиколлизионных систем. Крейсер определял траекторию их снарядов, просчитывал и выполнял молниеносные повороты. Гравитация увеличилась, и Криссел непроизвольно стиснул зубы. Наклон его сиденья постоянно менялся: оно приспосабливалось, чтобы стабилизировать приток крови к мозгу сидящего, но мысли рвались и путались. Пунктир выхлопов поблек до бледных искр, едва заметных на фоне приближающегося Дома Обюссонов. После разговора с пилотом прошло десять секунд, но они казались невыносимо долгими часами.
Криссел и без тактических данных видел, что торпеды долетают до анклава. В самый последний момент они блокировали взрыватели, чтобы при ударе не случился термоядерный взрыв. Для нанесения заметного урона достаточно кинетической энергии.
Шары пыли и обломков, бело-серые, с огненной каймой, надувались медленно, чуть ли не сонно. Когда эта пыль рассеивалась, на поверхности Дома Обюссонов оставались аккуратные кратеры глубиной в десятки метров.
«Местные жители все чувствуют, – подумал Криссел. – Они не просто слышат громовые удары, но ощущают взрывную волну, катящуюся по шестидесятикилометровому анклаву. Для них это как землетрясение. Что бы ни творилось в Доме Обюссонов, местные знают: кто-то к ним стучится».
Торможение продолжалось, анклав приближался медленнее. Выпуклый полюс заслонил полнеба. Облака пыли и обломков рассеялись, позволив оценить истинные масштабы урона. Ответный огонь стих, значит, и впрямь один меткий удар нейтрализовал антиколлизионные системы. Криссел с удовольствием подметил, что стыковочный узел видимых повреждений не получил и все находящиеся там корабли целы.
Гравитация уменьшилась. Этап интенсивного торможения завершился, необходимость увертываться от снарядов отпала. Кокон не выпускал, но Крисселу наконец удалось собраться с мыслями и сформулировать фразу.
– Отличная работа, пилот! – похвалил он. – Посадку завершите, когда вам будет удобно.
Возобновился встречный огонь. Вели его с трех точек на ободе полярной полусферы – с трех точек, где не могло быть никаких антиколлизионных систем. Туда торпеды не направлялись, ведь из схем четко следовало, что уничтожать там нечего.
«Всеобщее голосование» по-прежнему пребывало в режиме усиленной обороны – отслеживало снаряды противника, выстраивало оптимальную тактику. Пушки выдвинулись из корпуса и открыли огонь. Еще три торпеды навелись на цель и стартовали. Крейсер отчаянно уклонялся, искал безопасную трассу под перекрестным огнем. С ледяным спокойствием он выяснял, у какого орудия меньше шансов уничтожить его двигатель или пассажиров. Резкий поворот, шквал тяжелых ударов – это снаряды впивались в броню «Всеобщего голосования».
Дом Обюссонов завалился набок – крейсер потерял поперечное управление. Границы визора замигали красным. Криссел услышал сирену, громкую, но не заглушающую голоса.
– Мы падаем! – крикнул пилот.
Еще три торпеды прорвались сквозь потоки снарядов и поразили цель. Встречный огонь прекратился так же внезапно, как начался. Криссел вновь увидел анклав в центре визора. Стыковочный узел тянулся к крейсеру, словно готовая схватить рука, в пальцы которой впились другие корабли. Обломки, плоды последней торпедной атаки, задели пару трансатмосферных шаттлов, и те покатились с платформ. Секунду назад, с безопасного расстояния, шаттлы казались хрупкими мотыльками, а в следующий миг превратились в огромных драконов, летящих к крейсеру. Очередной поворот – и «Всеобщее голосование» чиркнуло по шаттлу. От сильнейшего удара у Криссела чуть не рассыпался позвоночник. Картинка, транслируемая камерами, расплылась и медленно погасла. Тактический дисплей потемнел.