– Да, – кивнула Бодри. – С тех пор как Дом Обюссонов получил функциональную возможность и клиентскую базу, он строил корабли и выпускал их в космос. По нашим данным, двери не открывались больше века.
– Почему же сейчас открываются?
– А вот почему, – ответил Дрейфус.
Из проемов меж узких, как пальцы, дверей валила рыхлая черная масса, вроде роя из тысяч пчел.
У Дрейфуса и Бодри одновременно запищали браслеты.
– Похоже, кто-то еще заметил, – предположила Бодри.
– Что это за туча? – спросила Омонье.
У нее неприятно засосало под ложечкой: до сих пор кризис напоминал ей захват заложников. «Доспехи» могли потерять контроль над четырьмя анклавами. Четыре – непростительно много, ужаснейшая катастрофа за последние одиннадцать лет. С другой стороны, четыре из десяти тысяч – всего ничего.
«Проблема решаемая», – думала Джейн. Только рыхлая черная масса убеждала в обратном. Что перед ней, Омонье не знала, зато ни секунды не сомневалась: это не к добру и кризис, каким она его представляла – ерунда по сравнению с назревающим.
– Нужно выяснить, что это за… поток и куда он течет, – проговорила она, стараясь унять дрожь в голосе. – Нужны цифры и технические характеристики.
– Такие же двери открываются на Шлюмпере Ониле, – произнесла Бодри, прочитав сообщение браслета.
Пока она говорила, одно из окон на дисплее увеличилось, автоматически сжав остальные, и заполнилось изображением другого анклава, сделанным с большого расстояния. Черная туча выплывала из удлиненных щелей у стыковочного комплекса на конце анклава, раздувалось, скрывая из вида детали.
– По-моему, все то же, – сказала Омонье.
– Да, похоже, – кивнул Дрейфус. – Вопрос в том, что с другими двумя анклавами?
– В «карусели» Нью-Сиэтл-Такома и в «песочных часах» Самбуковая Шевелюра повышенной температуры не обнаружено, – сообщила Бодри. – Однако, по нашим данным, ни в том ни в другом анклаве производственных возможностей нет.
Дрейфус почесал затылок:
– Возможно, обновления заражены, но в каких анклавах их ставить, Талия решала сама, руководствуясь собственными критериями.
– К чему ты ведешь? – спросила Омонье.
– К тому, что Аврора не выбирала, какие анклавы захватывать. Ей досталось четыре, а значит, были хорошие шансы на то, что хоть один с производственным потенциалом. В итоге два оказались балластом. Аврора захватила их, но использовать в своих целях пока не может.
– Глаз не спущу ни с одного из них.
– Это правильно. Только, похоже, Авроре подконтрольно далеко не все. Она играет картами, которые раздала Талия. – Дрейфус слабо улыбнулся. – Не скажу, что от этого легче, но…
– Проблема в том, что свою задачу мы, возможно, уже выполнили.
– Надеюсь, это не так, – проговорил Дрейфус, но потом кивнул, показывая, что разделяет опасения Омонье. – Нет, Джейн, вы правы. Нужно хорошенько рассмотреть, что штампуют на тех фабриках. По-вашему, с какой скоростью движется черный рой?
– Не знаю. Судя по масштабу… сотни метров в секунду; может, быстрее.
– Согласна, – сказала Бодри.
– Я так и думал, – проговорил Дрейфус. – Быстро, черт его дери! Нужно свериться с Единой системой, но с учетом среднего расстояния между анклавами рой довольно скоро доберется до соседнего. Предположим, ближайший сосед Дома Обюссонов километрах в шестидесяти-семидесяти от него, на этой же орбите. Даже если рой проползает не больше десяти метров в секунду, получается около двух часов. Разумеется, надеюсь, что я не прав.
– Ты почти никогда не ошибаешься, – произнесла Омонье. – Это меня и беспокоит.
Дрейфус посмотрел на Бодри:
– Нужно отправить корабли для пролета вблизи роя. Желательно беспилотники, но можно и пилотируемые, если сейчас нет других.
– Я этим займусь. «Демократический цирк», наш внутрисистемный крейсер, возвращается из парковочного сектора. Я уже попросила капитана Пелла свернуть к Дому Обюссонов, заснять обломки «Всеобщего голосования», поискать уцелевших и получше рассмотреть огневые сооружения.
– Велите им удвоить бдительность, – сказал Дрейфус.
– Уже велела, – ответила Бодри. – Теперь утроить прикажу.
– Кризис не сводится к потере четырех анклавов, – сказал Дрейфус, снова обращаясь к Омонье. – Я сейчас же подключу Единую систему, но не стоит ли подумать о соответствующем заявлении? Пока мы щадили обывателей, однако, считаю, пора раскрыть им глаза.
Омонье нервно сглотнула:
– Не хочу массовой паники. Что мы им скажем?
– Если честно, массовая паника – не самая страшная из наших проблем, – невозмутимо ответил Дрейфус.
– Даже если так, мы не понимаем, с чем имеем дело, каков замысел Авроры и что она творит в захваченных анклавах.
– Скажите, что на Поясе осуществляется попытка переворота, – предложил Дрейфус. – Скажите, что ультра тут ни при чем. Скажите, что, если кто-нибудь попытается свести давние счеты с парковочным сектором, мы санкционируем массовую эвтаназию. Скажите, что «Доспехи» объявляют чрезвычайное положение во всем Поясе. Скажите, что теперь нам совершенно необходимо разрешение применять мощное оружие.
– Его до сих пор нет? – удивилась Омонье.
– Это я сплоховала, – ответила Бодри. – Организовала референдум, предварительно объявив, что у нас кризис, но всей серьезности ситуации не объяснила. Я не лгала, но позволила сделать вывод, что дело лишь в противостоянии с ультра.
– Потому что не хотела паники?
– Да.
– Я поступила бы так же. – Омонье выдержала пристальный взгляд Лилиан Бодри.
«Как бы ты ни обошлась со мной, в твоем профессионализме я уверена», – без слов говорила Джейн. Сейчас она нуждалась в союзниках, в тех, кому можно доверять.
– Только Том прав, – продолжала она. – Новый референдум необходим. Я поставлю на голосование все предусмотренные полномочия. В том числе массовую блокаду анклавов, отключение от абстракции и центра голосования.
– Мы не прибегали к этому… – начала Бодри.
– Уже одиннадцать лет, – кивнула Омонье. – А кажется, дело было вчера, правда?
Глава 22
Дрейфус попросил, чтобы его оповестили, как только Шеридан Гаффни придет в сознание. После рискованной операции, проведенной под руководством доктора Демихова, пациентом занимался Мерсье, который, вполне ожидаемо, не хотел пускать Дрейфуса к выздоравливающему старшему префекту.
– Вы не представляете ни сложности оперативного вмешательства, ни масштабов внутренних повреждений, нанесенных хлыстом-ищейкой, – заявил Мерсье, возбужденно размахивая руками.
Он загораживал вход в медицинское крыло, а свою драгоценную авторучку сжимал в руке, словно кинжал.
Дрейфус держался очень учтиво. У них с Мерсье всегда были хорошие отношения, и портить их не хотелось.
– Ваше беспокойство о пациенте понятно и достойно восхищения. Меня интересует одно: он может разговаривать?
– У Гаффни рассечена трахея и повреждена гортань. Сейчас он может лишь хрипеть, и то превозмогая боль. Том, прошу вас! Что бы ни совершил этот человек, он тяжелый пациент.
– Если бы мы могли ждать, непременно подождали бы, – заверил Дрейфус. – Только в нынешней ситуации даже часовое промедление смерти подобно. Гаффни располагает информацией, чрезвычайно важной для безопасности Блистающего Пояса. Я должен переговорить с ним немедленно.
Мерсье поник, сообразив, что ему не одержать верх в споре.
– Вы ведь можете прорваться к пациенту, да?
– У меня есть разрешение Джейн. Если этого недостаточно, имеется и разрешение Лилиан Бодри. Доктор, пожалуйста! Мы теряем бесценное время, рассуждая о здоровье человека, который хладнокровно убил другую вашу пациентку.
– По-вашему, я не способен делать очевиднейшие выводы? – обиделся Мерсье. – Только, что бы ни сотворил Гаффни с Клепсидрой, он мой подопечный.
Дрейфус положил руку на предплечье Мерсье, обтянутое зеленой тканью комбинезона.
– Мне нужно с ним поговорить. Пожалуйста, не вставляйте палки в колеса.
Мерсье шагнул в сторону.
– Делайте то, для чего пришли, и вон из моей клиники. Надеюсь, в следующий раз вы придете сюда за медицинской помощью.
Дрейфус прошел в послеоперационную палату – белый куб с истинно спартанским интерьером, освещаемый с потолка узкими голубыми полосками. Гаффни лежал на койке у стены. Обслуживал его медицинский серворобот с гибкой и белой, как у лебедя, шеей. Прозрачная перегородка сомкнулась у Дрейфуса за спиной, слегка изменив акустику палаты. Дрейфус приблизился к койке и создал себе кресло любимой формы. Лицо Гаффни было неподвижным, словно маска. А вот глаза казались змеиными – так внимательно они наблюдали за Дрейфусом.
– Явился без цветов? – прохрипел Гаффни. – Дрейфус, ты меня удивляешь.
– А ты куда разговорчивее, чем обещал Мерсье.
– Что толку молчать? Так или иначе, ты заставишь меня говорить. – Слова вылетали по отдельности, сухие, как угольки. В легких Гаффни что-то жутко гремело.
Дрейфус зажал кисти рук коленями.
– Шеридан, у нас проблемы. Не объяснишь кое-что?
– Я уже рассказал все, что знаю.
– Что такое Аврора, мы уже поняли, но многое еще предстоит выяснить. – Дрейфус сверился с браслетом. – Полчаса назад Дом Обюссонов и Шлюмпер Онил начали выпускать рои механизмов в космическое пространство Блистающего Пояса. С машинками мы пока не разобрались, зато подозреваем, каковы их цели. Рой расползается не во всех направлениях – он делится пополам, как у ос, летящих на запах. Не пройдет и двух часов, как рой доберется до двух анклавов с общей численностью населения шестьсот пятьдесят тысяч человек. Представляешь, что там начнется?
С той минуты как Дрейфус вошел в палату, выражение лица Гаффни не изменилось: он так и лежал, следя за каждым движением посетителя.
– Раз вы так волнуетесь, почему не переместите анклавы?
– Сам понимаешь, изменить орбиту астероида весом пятьдесят миллионов тонн – это не кот чихнул. Рой не остановить: может, по отдельности машины слабы, но их слишком много. Максимум, что мы можем, – оповестить анклавы, чтобы готовили оборону и запускали свои программы эвакуации. Мы уже сделали это, но времени в обрез, и к прибытию роя вряд ли успеет эвакуироваться больше десяти тысяч жителей. – Дрейфус склонился над койкой Гаффни. – Поэтому, Шеридан, я очень хочу узнать, что именно случится с анклавами.