От его голоса звенят металлические прожилки в камне.
— Я пришел учиться, Повелитель, — отвечает ученик.
— Учиться, чтобы убить меня.
— Учиться, чтобы убить зло, Ринпоче.[6] Но это было прежде.
— Прежде?
— Прежде, чем я понял, что невежество есть зло. Прежде, чем я понял, что ты не можешь умереть, Учитель. Прежде, чем ты научил меня отвергать любое насилие.
— И я больше не источник всего зла? — удивился ангел.
— Ты бриллиант, Мессия.
Муравей пытался вырваться из мраморно-белых пальцев. Сожми ангел пальцы чуть сильнее, и он раздавит муравья. Чуть слабее, и насекомое ускользнет.
Вот он, урок. Каждый его шаг, каждое движение, каждый вздох — урок. Ученик внимает. Ангел ничего не делает случайно.
— Знаешь, сколько учеников приходило ко мне за эти века? — спрашивает ангел.
— Много, Повелитель.
Ученик видел Коллекцию.
— Знаешь, как я поступил с ними?
— Уничтожил всех, Океан Мудрости.
Ангел ставит муравья на край тропинки, целого и невредимого.
— Я предложил им себя. Пытался преодолеть их непонимание и в процессе обучения вспоминал все, что я знаю о Вселенной.
— Да, Повелитель.
Ученик видел Коллекцию.
— Некоторых я обучил и отправил назад, на свет дня. Других наделил своей силой и позволил изображать меня, чтобы легенда не умирала. Третьих держал при себе — как тебя.
Ученик почтительно склоняет голову. Тем не менее не опускает глаза, не отрывает взгляда от лица наставника. Ангел предупреждал: «Не отводи глаз. Я голодный бог».
— Продолжим твой путь к знанию, — произносит ангел.
— Веди меня, Повелитель.
Ангел поворачивается. Идет дальше. Ученик смотрит, как рушится под его ногой муравейник. Ученик усваивает урок. Многих призывают. Но немногих щадят.
ДОКУМЕНТЫ
• Мальчиком я был очарован находкой неандертальской флейты, сделанной в 1995 г. доктором Иваном Турком из Словенской академии наук и искусств (SAZU). Инструмент был изготовлен из берцовой кости пещерного медведя, и его возраст составлял сорок пять тысяч лет. Огромное впечатление на меня произвели флейты (из костей крыла красноголовых журавлей) и барабаны из панциря черепахи, найденные в Китае. В неолитическом поселении Цзяху (от 1000-го до 5800 г. до н. э.), а также треугольная лира в руках у статуи на острове Керос в Эгейском море (2700 г. до н. э.). Именно тогда мне впервые пришла в голову мысль о доисторической симфонии. Я изготовил древние инструменты и научился играть на них.
• Древнейшая из известных нам песен записана на ассирийских клинописных табличках (2000 г. до н. э.). и в ней используется гармонический ряд и диатоническая гамма (до, ре, ми и т. д.).
• Затем была открыта субтерра, и я познакомился с разнообразными музыкальными инструментами. Собственными губами я извлекал ноты из подземных флейт возрастом двадцать пять тысяч лет (от стандартного диатонического до гептатонического звукоряда, включая пониженную на полтона ля и нейтральную терцию для ми, или грустную ноту). Я переводил фрагменты гимнов хейдлов. Я слушал записи песен освобожденных рабов. Есть одна женщина, которая слышала, как поют хейдлы. После защиты докторской я должен поехать в Америку и встретиться с ней. Ее зовут Александра фон Шаде.
• Какое отношение имеет музыка к подземному миру? Профессора смеялись надо мной. Я не знал ответа на вопрос, который сам задал. Это как загадка, которую Бог вложил мне в руки. Связь ускользала от меня, но я чувствовал ее в темноте ночи, когда все остальные спят. Не знаю как, но музыка должна спасти нас.
• Доктор фон Шаде ответила на мое письмо! Вдруг оказалось, что я не одинок. Теперь мне есть с кем подискутировать: что было первым, музыка или слова. Она лингвист и очень хорошо чувствует слова. Мы спорили, переписываясь по электронной почте. Каждый страстно защищал свои убеждения. Меня это просто пьянило. Когда-нибудь я закончу свою симфонию и посвящу произведение ей.
7
Америка
Только в Хеллоуин, единственную ночь в году, американские родители считают себя обязанными посылать детей во тьму, словно принося в жертву. Солнце только-только село. Начали появляться костюмы — национальный парад маленьких ночных кошмаров.
Слишком много масок этой ночью, и с наступлением утра отличить пропавших от мертвых будет еще труднее.
Отец — его звали Дэйв — шел за велосипедом, на котором восседала маленькая цыганка. Сегодня утром он снял с велосипеда дополнительные колесики, придававшие ему устойчивость. Растет. Слишком быстро.
— Помедленнее, Джен.
Разумеется, в ответ она налегла на педали. Торопилась на праздник.
Дальше тропинка поворачивала, и до нее уже не доставал свет газовых фонарей парка. Девочка оглянулась на отца. Улыбнулась. Папа тут. Боятся нечего. Она нырнула в темнеющий лес.
Оранжевая пластмассовая тыква на руле велосипеда исчезла из виду.
— Джен.
Тишина.
— Дженни! — Громче.
Полная тишина.
Дэйв встревожился. В голову тут же полезли мысли о чудовищах, бандитах, наркоманах, сексуальных маньяках и бездомных. Неизвестно, сколько их прячется в темноте. Имя им легион.
Он был не в лучшей форме. Слишком много летних вечеров, проведенных в закусочных «Дэйри куин». Да и в супермаркетах «Костко» нужно бывать пореже. «На заметку: притормози, Дэйв». Пыхтя и отдуваясь, он побежал по дорожке.
Пахло землей и гниющими между деревьев листьями. Вода журчала в невидимых жилах. Отовсюду наступали тени, нависала костистая паутина ветвей. Сверху смотрела бледная луна.
— Дженнифер, — снова позвал он. На сей раз строго. Нужно будет поговорить с ней. Для игр есть свое место и время — но только не в темном и опасном лесу. — Дженнифер!
Где-то рядом сновали животные. Шевелились листья. В душу стал заползать страх, но Дэйв ни на секунду не усомнился, что все в порядке. Он найдет ее за следующим поворотом. Им будет о чем рассказать. «Помнишь, тогда в парке…»
За покосившимся штакетником притаились четверо детей — два Человека-паука, один Джейсон,[7] одна фея. Их целью был старый типовой дом в деревенском стиле. Свет внутри не горел. Он там никогда не горел. Лужайку не подстригали уже много лет. Объявление агентства недвижимости «Ремакс» полоскалось на ветру, давно забытое незадачливым риелтором.
Первый Человек-паук: Там их двое живет.
Второй Человек-паук: А я слышал, трое.
Джейсон: Мой папа говорит, что они лесбиянки. Или демократы.
Фея: Это отвратительно.
Джейсон: Страна должна быть сильной. Так говорит мой папа.
Второй Человек-паук: Они ведьмы — вот кто.
Первый Человек-паук: Вампиры.
Джейсон: Они никогда не выходят. У них нет детей. Папа говорит, что у них даже нет машины. Вегетарианские лесбиянские атеисты.
Первый Человек-паук: Нет машины? А что же они едят?
Джейсон: Домашних животных. Помните далматинца Браунов?
Второй Человек-паук: Ты этого не знаешь.
Джейсон: Животных, которых сбивают автомобили. И грибы.
Первый Человек-паук: Давай поломаем их деревья.
Фея: Да им наплевать. Посмотри на двор.
Джейсон: Тогда побьем окна.
Фея: Ты начинаешь психовать, Билли. Опять. Они всего лишь старые дамы.
Второй Человек-паук: Нэн права, приятель. Что они тебе сделали?
Джейсон: Они не такие. Этого хватит.
Фея: Они тебе в бабушки годятся.
Джейсон: Или тебе в матери.
Второй Человек-паук: Какая разница, Билли.
Фея: Я иду туда.
Джейсон: Даже не думай, Нэн.
Фея: Пойду и позвоню в дверь. И поздороваюсь.
Первый Человек-паук: Нет, ты туда не пойдешь.
Фея: Посмотрим.
Второй Человек-паук: Потрясающе! Она идет!
Первый Человек-паук: Нэн, вернись!
Второй Человек-паук: И что теперь?
Джейсон: А ты как думаешь? Она всем расскажет, что мы бабы. Мы должны идти с ней.
Первый Человек-паук: Я туда не пойду.
Джейсон: Баба!
Первый Человек-паук: Возьми свои слова обратно.
Джейсон: Или что?
Второй Человек-паук: Эй, смотрите! Дверь открывается.
Первый Человек-паук: Она машет.
Второй Человек-паук: Отлично, Нэн. Теперь они знают, что мы не прячемся в траве.
Джейсон: Пойдем, парни. Может, у них есть что-нибудь стоящее. Вроде ядовитых яблок.
Первый Человек-паук: Или супчика из глаз.
Второй Человек-паук: Или отбивных из далматинца.
Первый Человек-паук: Эй, Нэн ждет.
— Десять долларов с носа, — сказал преподобный Роббинс парочке.
— Но у меня есть купон.
Преподобный улыбнулся. Джо Квотербек пытается его перехитрить. Будто Роббинс вчера родился. Будто не может за секунду сбить этого придурка с ног. Сначала удар по коленке, потом по голове. В мгновение ока.
— Это прошлогодний купон, сынок, — сказал он.
— Тут нет срока годности. Написано, семь баксов. Значит, остается четырнадцать за меня и за нее.
— Двадцать долларов, дружок.
— У меня нет двадцати.
Девчонка потянула своего героя за рукав — типа того, лучше пойдем делать детей в родительском внедорожнике. И в этот момент из адской пасти раздался душераздирающий вопль. Роббинс не сдвинулся с места, загораживая вход в лабиринт. Он смотрел, какое впечатление произвел звук на двух юных клиентов. Заставил содрогнуться. Задуматься. Вызвал желание.