— Теперь мы можем пойти домой?
— Да милая. Но сначала я должна у тебя кое-что спросить. — Ребекка умолкла, собираясь с духом. — А папу мы можем взять с собой?
— Нет, мама, он не может пойти. — Голос Сэм был едва слышен. — Только я.
— Сэм! — Ребекка сомневалась, можно ли настаивать. И что вообще за всем этим скрывается. — Откуда ты знаешь?
— Просто знаю.
— Ты уверена? Может, попробуем?
— Нам нужно уходить.
— Ты не хочешь попрощаться?
— Нет, мама.
— А я хочу.
— Если мы останемся, он найдет нас.
Сэм пристально смотрела на нее.
— Чудовище?
— Хуже.
Ребекка решила не настаивать. Кое-что следует просто принимать на веру.
— Хорошо, Сэм. Пойдем домой.
Держась за руки, они поднялись к лагерю.
— Разбуди этих сонь, — сказала Сэм, потом повернулась к мужчине без руки. — И не бросай его, что бы ни случилось.
— Мы никого не оставим.
— Его особенно.
— Ладно, Сэм.
— Поторопись, — сказала девочка.
— Куда нам идти?
Ребекка не узнавала это место. Река была не похожа на ту, по которой они спускались, и этот лагерь она видела впервые. Похоже, они здесь не проходили.
— Уже близко, мама.
Ребекка осторожно ступала между оборванных и грязных Белоснежек и Спящих Красавиц. Сколько они тут лежат?
— Вставайте, — сказала она и принялась трясти их за плечи и тянуть за ноги, вырывая из объятий глубокого сна.
Наконец открылись несколько пар глаз. Девочки смотрели на нее с неподдельным изумлением.
— Мы идем домой, — объявила Ребекка.
— Оставьте меня, — пробормотала од на из девочек. Теперь саму Ребекку принимали за призрак. — Уходите.
— Осталось немного, — сказала Ребекка. — Мы спасены.
Беквит пошевелился.
— Они пришли за нами? — спросил он.
— Да. Один.
— Один?
— Нам больше и не нужно.
Беквит попытался сесть.
— Где он?
Ребекка махнула в сторону камня, на котором сидела Сэм. Беквит недоуменно прищурился.
— Вы ее не видите?
— Ее?
— Сэм.
— Ох, Ребекка.
Голова Беквита упала на грудь. Ощетинившись, она едва не накинулась на снайпера. Девочки смотрели на нее полным жалости взглядом, и на мгновение Ребекка вновь засомневалась, не сошла ли она с ума. Фигурка Сэм дрогнула. На лбу девочки опять открылась рана. Затем Ребекка взяла себя в руки.
— Еще одно мое привидение. — Она улыбнулась. — Теперь у меня появился нюх на них.
Сэм издалека подала ей тайный знак, которому когда-то научил ее Джейк. «Так держать». Теперь они одна команда. Вместе они справятся.
— Я знаю путь наверх.
— Выхода нет, — пробормотал Беквит. — Мы заперты.
— Доверьтесь мне.
— Не мучай нас, Ребекка.
— Вставай, Иен. — Теперь она могла его так называть. Могла войти в их мир. Потому что ее миру уже ничего не угрожало. — Я знаю дорогу.
— Откуда? — спросил Беквит.
— Помню.
— Что помните? Мы шли другим путем.
Ребекка встала.
— Просыпайтесь, — сказала она. — Мы идем домой.
Во вьючном мешке обнаружилась походная кухонная плита и немного еды. Роясь в скудных запасах, Ребекка выбрала для начала порошок какао. Пока ее маленькое племя будет пить горячий шоколад, она сварит котелок лапши. Сахар и углеводы — вот что поставит их на ноги. Надежда поможет идти.
— Сходи за водой! — крикнула она Сэм, но вовремя сдержалась, чтобы не произнести имя. Девочки вновь с подозрением посмотрели на нее. — Кто пойдет? — спросила она. — Никто? Ладно, не надо. Вы пока собирайтесь, а я сама наберу воды.
Подхватив связку пластиковых бутылок и большой котелок, Ребекка спустилась по скользкой тропинке к кромке воды. Теперь река неистовствовала. Уже не манила и не искушала, а с ревом набрасывалась на нее, вырвав из рук две бутылки. Река изо всех сил старалась утащить ее, но Ребекка не поддалась и с наполненными водой сосудами вернулась в лагерь.
Беквит встал. Девочки со стонами бродили рядом, разминая затекшие руки и ноги.
— Вижу, вид у вас неважный, юные леди, — сказала Ребекка. — Ладно, не волнуйтесь. Горячая ванна, поход в супермаркет — и вы снова станете сами собой.
Она зажгла плиту.
Память постепенно возвращалась к ней. Где бы они ни находились, Сэм выведет их. Там, впереди, должны быть поселки. Люди приютят их, накормят, выведут из тьмы. Двери распахнутся. Солнце раскрасит их лица. Солнце! Мудрое светило.
Голубое пламя с ревом вырывалось из печи, заглушая жалобы девочек. Одна за другой они подходили, чтобы посмотреть на огонь. Верить, подумала Ребекка. Верить, что наша ночь закончится.
49
В первой попытке высвободиться из объятий сна Айк вынырнул посреди кровавого жертвоприношения. Крупные мужчины — полинезийцы, судя по лицам — отрезали ему руку. Наверное, каннибалы, подумал он. Или хирурги. А может, нечто среднее. Наверное, они полагали, что он в коме, и поэтому решили не делать анестезии.
Боль удивила его. Айку хотелось убежать от нее. Но страдание есть дитя неведения, и он встретил боль тибетской молитвой бардо, заполняющей пропасть между жизнью и смертью.
«Когда меня преследуют снег, дождь ветер и тьма, даруй мне чистый, божественный глаз мудрости».
Несколько минут это помогало.
Деревянная пила ходила взад-вперед, вгрызаясь в кость руки. Судя по их усилиям и злости, они делали это впервые. Затем один из мужчин заметил, что Айк наблюдает за ними, и испуганно вскрикнул. Его товарищи выронили ножи и другие инструменты и перекрестились. Еще раз взглянув на свою руку, Айк пришел к выводу, что это неподходящее время и место, чтобы возвращаться в мир, и снова погрузился в долгую медитацию.
Сердце забилось медленнее. Он вернулся к древним загадкам и парадоксам.
«Быть может, мы лишь видим бесконечные сны в бесконечной ночи? Можно ли на самом деле проснуться? И как узнать, что ты уже не спишь?»
Во второй попытке Айк увидел под собой реку окаменелостей. Мимо плыл сверкающий вихрь раковин; плавники и тонкие ребра выглядели очень красиво. Потом он услышал стук колес по рельсам, почувствовал плавное покачивание и обнаружил, что лежит лицом вверх на железнодорожной платформе, которая едет по туннелю. Окаменелости были не внизу, а наверху, вмурованные в каменный свод. Мимо проносились сотни миллионов лет давно угасшей жизни. Айк закрыл глаза и вернулся к размышлениям.
«Темная сторона Луны на самом деле не темная. Половину времени ее освещает Солнце. Что написано там, где наша слепота не позволяет видеть?»
Вынырнув на поверхность в третий раз, Айк почувствовал приставленный к горлу нож. Железнодорожная платформа по-прежнему раскачивается из стороны в сторону. Либо путешествие очень длинное, либо прошло лишь несколько минут.
Не открывая глаз, Айк слушает, как человек, держащий нож, проклинает его на незнакомом языке. Явственно чувствуется его ненависть и страх. Он думает, что убивает дьявола.
Намерение убийцы благородно, но ему не суждено осуществиться. Айк знает, что ангела невозможно убить — только запереть. Эту весть он должен передать миру. Необходимо демонтировать все колонии, вывести всех мужчин, женщин и детей, запечатать преисподнюю. Человечество забрело в лес, в котором хозяйничает опасный зверь. Если кто-то случайно освободит зверя, катастрофа неминуема. Ангел должен остаться в изоляции, глубоко под землей, лишенный солнца.
Айк открыл глаза, собираясь объяснить все это убийце. Хриплый шепот еще больше испугал незнакомца, который разразился потоком проклятий, перемежающихся с именем Аллаха. Нож поднялся, чтобы вонзиться в грудь Айка.
Айку ничего не оставалось, кроме как убить своего мнимого убийцу. С быстротой мысли он заставил свою руку нанести смертельный удар. Такая тактика непременно привела бы к успеху, остановив нож… будь у него правая рука. Короче говоря, контратака была плодом его воображения. Не встретив препятствия, нож устремился вниз. Айк хотел посмотреть, как глубоко вонзится лезвие.
К удивлению обоих, нож отскочил от грудины, и из-под него посыпались искры. По всей видимости, подумал Айк, его тело отчасти окаменело, и это стало первым веским доказательством. Убийца опомнился. Нож опять взлетел вверх, на этот раз нацелившись в живот.
Да будет так, подумал Айк. Он ничего не мог сделать, чтобы предотвратить смерть. Все добытые с таким трудом открытия пропадут втуне. Мир будет жить без его предупреждения.
В это мгновение над убийцей нависла какая-то стройная фигура. Ладонь обхватила его подбородок. Голова убийцы резко повернулась. За головой последовало тело — отделилось от поезда и исчезло во тьме.
К Айку склонилось озабоченное лицо. Оно принадлежало молодому человеку с глазами старика. Похоже, насилие не доставляло ему удовольствие. Американец, догадался Айк.
— Я спал, — извинился мужчина.
— Я тоже, — прошептал Айк.
— Беквит, — представился незнакомец. — Я тот, кто тебя уложил.
— Я твой пленник?
— Мой… что? Нет, конечно.
Айк попытался вспомнить, что произошло. Подобно убийце из сна, его остановили в тот момент, когда он собирался пронзить врага. В решающее мгновение, уже в движении, его запястье взорвалось. Теперь Айк понял. Ему отстрелили руку.
— Твоя работа?
Беквит поморщился.
— И далеко ты был? — спросил Айк.
Хотя это не имело особого значения. В любом случае фантастический выстрел.
— Больше четырехсот ярдов.
Интересно. Этот человек запомнил схему выстрела.
— Орлиный глаз, — сказал Айк.
— Что?
— У тебя талант.
Беквит нахмурился.
— Ну да, стрелять хороших парней? — Он распахнул рубашку Айка и грубоватыми солдатскими движениями ощупал раны на груди, не задерживаясь на тех, что не представляли опасности. Озабоченность в его взгляде сменилась облегчением. — Он тебя просто порезал. А мне казалось, что убил.
— И убил бы, — сказал Айк. — Если бы не ты.
На этот раз Беквит принял отпущение грехов. Айк увидел, что виноватое выражение исчезло с его лица. Затем начал терять сознание.