Они ступили на площадку, и вид прояснился. Многочисленные тела оказались людьми, которые просто лежали и отдыхали.
— Наверное, это наши носильщики, — предположила Али.
Здесь было не меньше ста человек. Сигаретный дым смешивался с едким запахом тел. Разгадать загадку ей помогли десятки голубых пластиковых баулов. Значит, они подошли к стартовой отметке. Отсюда и двинется экспедиция. Словно бедные родственники, ученые толклись у края площадки, не зная, что делать дальше. Носильщики и не подумали отреагировать на их появление. Они лежали, постреливая друг у друга сигаретки, попивая чай и кофе, или просто спали на голой земле.
— Они похожи… — начала одна из женщин, — ой, надеюсь, хейдлов тут не нанимают.
— Как их могут нанимать? — удивился кто-то в ответ. — Мы даже не знаем, существуют ли они вообще.
Нависшие брови носильщиков, прорезающиеся рога, рисунки на коже, напоминающие скорее тюремные татуировки, — все это наводило на грустные мысли. Не то чтобы кто-то их жалел. У них были тупые каменные взгляды, на лицах — шрамы, как у уличной шпаны. Одежда — нечто среднее между нарядом жителя лос-анджелесских трущоб и обитателя джунглей. На одних — фирменные шорты и военные кепи, на других — набедренные повязки и хип-хоповские куртки. У большинства Али заметила мачете. Оружия много, одежды мало. Ножи были для защиты — от животных, мимо трупов которых ученые шли часом раньше, от незваных гостей, но более всего — друг от друга.
На шеях они носили какие-то белые пластиковые ошейники. Али приходилось слышать о том, что внизу используют труд заключенных и сковывают их цепью. Наверное, ошейники — электронные кандалы. Впрочем, носильщики были внешне похожи друг на друга и держались как-то по-семейному — вряд ли они могли быть партией заключенных. Скорее всего, это люди из одного племени. Индейцы, только из какого региона, Али не поняла. Возможно, Анды. Широкие крепкие скулы, почти восточные глаза.
Откуда-то сбоку возник здоровенный темнокожий солдат.
— Проходите вон туда; полковник приказал, чтобы вам приготовили горячий кофе. Нам сейчас сообщили по радио, что остальных ваших уже спустили. Они скоро подойдут.
К солдатскому жетону у него был приделан маленький стальной мальтийский крест — символ ордена тамплиеров. Недавно восстановленный милостью компании, производящей спортивную обувь, военно-религиозный орден прославился тем, что принимал в свои ряды спортсменов — выпускников школ, университетов и колледжей, у которых нет особых перспектив. Набор начался во время съезда «Верных слову» и «Марша миллиона».[17] В результате получилась хорошо обученная и строго дисциплинированная армия наемников; ее услугами пользовались правительства и корпорации.
Проходя мимо кучки носильщиков, Али увидела, как кто-то поднял голову, — и узнала Айка. Он не смотрел на Али. Она до сих пор не поблагодарила его за апельсин. Айк повернулся к своим собеседникам, сидя среди них на корточках, как Марко Поло среди туземцев.
Али заметила перед ним на камне прямые линии и дуги, и он двигал взад-вперед камушки и кусочки костей. Она подумала, что это такая игра, потом поняла — Айк расспрашивает индейцев, собирает информацию. Она заметила и кое-что еще. У его ног лежала аккуратная стопка каких-то листьев — видно, только что купил. Али их узнала. Значит, он жует листья коки.
Али прошла в часть лагеря, занятую военными. Тут все было в движении — повсюду суетились люди в военной форме, проверяя оружие. Их было не меньше тридцати, они казались еще молчаливее, чем индейцы. Али решила, что байки про обет молчания, который якобы дают наемники, возможно, и не лишены оснований. Кроме нескольких самых необходимых слов и молитв разговоры тут считались излишеством.
Привлеченные ароматом кофе, ученые нашли установленную на камнях плитку и начали угощаться, потом затоптались среди аккуратно расставленных ящиков и баулов в поисках своего оборудования.
— Вам тут не место, — сказал темнокожий солдат. — Освободите лагерь. — И преградил им дорогу.
Они обошли его и двинулись дальше.
— Все нормально, — ответили ему, — это наше добро.
Все разбрелись по площадке.
— Мой спектроскоп! — радостно закричал кто-то.
— Леди и джентльмены! — раздался властный голос.
В шуме и толкотне Али едва его услышала.
В воздухе громыхнул выстрел. Стреляли в сторону от лагеря, вниз. Пуля попала в глыбу горной породы и взорвалась россыпью ярких искр. Все замерли.
— Что это?!
— «Ремингтон Люцифер», — объявил стрелявший.
Высокий, худой, чисто выбритый — типичный старший офицер. На нем был разгрузочный жилет с небольшой наплечной кобурой, серые камуфляжные штаны, заправленные в легкие сапоги, свежая черная футболка. На шее висели очки ночного видения.
— Эти снаряды разработаны специально для субтерры. Двадцать пятый калибр, твердый пластик, носик урановый. Функциональные возможности зависят от уровня температуры и звуковой вибрации. Может причинить тяжелую рану, может разделиться на множество маленьких осколков или просто ослепить противника. Наша экспедиция — официальный дебют «Люцифера» и других новинок. — Судя по выговору, он был из образованной семьи, откуда-то из Теннесси.
К военному приблизился Сперриер — бакенбарды у него растрепались — и протянул руку. Он сам себя делегировал в качестве представителя ученых.
— Вы, наверное, полковник Уокер?
Уокер прошел мимо протянутой руки Сперриера.
— У нас, друзья, две основные проблемы. Во-первых, ящики, которые вы разграбили, были тщательно упакованы с учетом веса и центра тяжести. Все ящики пронумерованы, их содержимое расписано по позициям. У меня имеется список. Поскольку из-за вас придется все упаковывать заново, наше отбытие задержится на полчаса. Во-вторых: один из моих людей сделал вам замечание. Вы его проигнорировали. — Полковник поочередно смотрел слушателям в глаза. — В дальнейшем извольте принимать подобные замечания и требования как приказы. Мои приказы. — И он со щелчком застегнул кобуру.
— Как это «разграбили»? Тут наше оборудование. Мы что — самих себя грабим? Кто здесь вообще распоряжается?
Появился Шоут. Он еще не успел снять рюкзак.
— Вижу, вы уже познакомились, — сказал он, поворачиваясь к группе. — Как вам известно, полковник Уокер — руководитель нашей охраны. С настоящего момента он отвечает за нашу безопасность, а также за снабжение.
— Мы должны спрашивать у него разрешения заниматься наукой?
— Это экспедиция, а не ваша лаборатория, — ответил Шоут. — Поэтому на ваш вопрос отвечаю — да. С настоящей минуты вы должны согласовывать свои потребности с людьми полковника. Они будут руководить нашей погрузкой.
— Мы — команда, — сказал Уокер. Всем своим видом — высокий рост, форма, атрибуты — он показывал, что от него не отмахнешься. — В команде следует играть по правилам. Вам всего лишь нужно сообщить о том, что вам нужно, и мой интендант вам поможет. Чтобы не устраивать беспорядка, прошу обращаться к нему в конце дня. Не по утрам, когда мы пакуемся, и не днем, когда мы в пути.
— Я должен спрашивать разрешения, чтобы взять свою же технику?
— Сейчас все утрясем, — вздохнул Шоут. — Полковник, вы хотите что-то еще добавить?
Уокер сел на камень и поставил на него ногу.
— Моя работа — охранять. «Гелиос» нанял меня обеспечивать безопасность вашей экспедиции. — Полковник развернул какие-то бумаги и потряс ими в воздухе. — Это мой контракт. — Он пробежал глазами по странице. — Тут вот есть довольно необычные пункты.
— Полковник! — предостерег Шоут.
Уокер не обратил на него внимания.
— Например, вот здесь перечислены премиальные выплаты, которые я получу за каждого из вас, кто вернется живым.
Люди слушали затаив дыхание. Шоут не решился перебить.
— Неплохое вознаграждение мне причитается также за каждую руку, ногу, ухо или глаз, которые удастся сохранить в целости и сохранности. Это ведь ваши руки, ноги, глаза. Посмотрим… Триста долларов за глаз — то есть шестьсот за пару. А вот за сохранность рассудка — всего пятьсот долларов. Словом, считайте сами.
Поднялся крик.
— Неслыханно!
Уокер помахивал контрактом, словно белым флагом.
— Вам следует знать кое-что еще.
Все слегка притихли.
— Я трачу тут свое время, — басил полковник, — а мог бы срывать цветы удовольствия. Мог бы побаловаться политикой, поработать где-нибудь консультантом. А в перерывах отдыхать с женой и детьми. А я связался с вами.
Ученые окончательно приумолкли.
— Как видите, — продолжал Уокер, — моя задача — хорошенько на вас нажиться. Из своих наградных я не намерен упустить ни одного пенса. Уберечь все — будь то ваш глаз, член или палец на ноге. Вы вообще-то задумываетесь, кому можно доверять?
Уокер сложил бумагу и убрал.
— Я утверждаю, что единственная вещь в мире, которая никогда не подведет, — это корысть. В чем заключается моя корысть, вы теперь знаете.
Шоут слушал с тяжелым вниманием. Полковник только что поставил под угрозу экспедицию — и спас ее. «Но для чего?» — удивлялась Али. Что за игру он ведет?
Он похлопал себя по бедру Библией.
— Мы начинаем великий поход в неизвестность. С настоящего времени экспедиция под моим руководством и защитой. А лучшая защита — единомыслие. И закон. Причем закон, имейте в виду, мой. Будем соблюдать военную дисциплину. А по возвращении я сдам вас вашим близким.
Шоут вытянул шею, словно черепаха из панциря. Его «солдаты удачи» объявили себя высшей властью на целый год. С такой наглостью Али еще не сталкивалась. Ей казалось, что ученые вот-вот взбунтуются. Однако было тихо. Никто не стал возмущаться, и она поняла почему. Полковник только что пообещал уберечь их от смерти.
Как участники любой экспедиции, они приходили в себя постепенно. Темп увеличивался. Лагерь разбили в 8.00.
Перед тем как послать на разведку с полдюжины солдат, Уокер обычно читал своим людям Библию — что-нибудь из Откровения Иоанна Богослова, или Книги Иова, или из своего любимого Послания коринфянам. «Ночь прошла, а день приблизился: итак отвергнем дела тьмы и облечемся в оружия света».