м она держит руку чуть ли не перед глазами Шимона: тот видит лишь жареного петуха и мечтает о постели. Он по-своему привязан к Регине. Она преданная и ласковая любовница. Не причиняет никаких беспокойств. Даже утром осторожно уходит из постели, чтобы его не разбудить.
Но что сегодня с Региной? Шимон задет и, пожалуй, оскорблен как мужчина. Между ним и Региной вырастает вдруг ледяная стена. Как это могло случиться? Просто рука Регины коснулась лица Шимона. Он заметил наконец перстень.
— Я слушаю, говори! — холодно произносит Шимон.
— Пусть мне будет защитой сам господь, если нет у меня другого защитника, — шепчет Регина.
— Не вмешивай бога.
— Это перстень Анделы Смиржицкой. Она возвращает его тебе и передает, что никогда не выйдет за тебя замуж.
— Покажи мне его.
— Помолвка расторгнута.
— Мой перстень, — говорит Шимон после того, как рассмотрел его. Золотой кружочек с двумя жемчугами. Перстень надежды. Он должен был дать возможность Шимону занять достойное место среди знатного чешского дворянства.
— Ты не радуешься?
— Да это же оскорбление, — хмурится Шимон и отодвигается от Регины.
— Не огорчайся. Я все равно тебя люблю, — шепчет Регина и прижимается к нему.
— Смыть оскорбление может только кровь.
— Не думай о мести, я же с тобой.
— Ян Смиржицкий, — повторяет Шимон вслух. — Подебрадская партия. Все время она стоит нам поперек дороги. Кто принес этот перстень?
— Марек из Тынца.
— Я так и знал. Продувная бестия твой братец. А откуда он приехал? Прямо из Подебрад?
— Он исполнял поручение и больше ничего.
— Пусть паны только попробуют сунуть пос, — грозит Шимон.
— Я боюсь за тебя. И за себя.
— Есть кое-что поважнее, чем бабы. Иди прочь!
Регина встает, проскальзывает в дверь и исчезает в темноте коридора.
Марека страшно волнуют эти сцены. Почему? Потому что они убеждают его, что Андела возвращает перстень из-за Марека, из-за любви к нему.
Жизнь, разбитая на отдельные дни и мелкие события, иногда вдруг поднимается как волна и со страшной силой швыряет человека навстречу его судьбе. Так случилось и с Мареком. Он проводит дни тихо и сосредоточенно, понемногу свыкается со своим одиночеством, которое служит ему неприступной крепостью. Он гонит все впечатления внешней жизни и углубляется в себя. Его поглощает поток видений, Андела скорее призрак, чем реальность. Призраком становится и он сам.
Но вот в это мечтательное затишье врывается шквал. Получен приказ составить эскорт, который должен отправиться в Прагу на свадьбу Дивиша и для приветствия кардинала Карвайала. Ян Пардус ошалел от удивления. На свадьбу! Приветствовать посланца вероломной католической курии! Он и в мыслях не мог вообразить себе, что в жизни его случится нечто подобное. Представление пана Иржи об эскорте: во главе трубачи с герольдом, знаменосцы, затем отряд легкой конницы, экипаж с пани Кунгутой и пани Поликсеной — пани Алена еще в трауре по умершему мужу, — за ними пан Иржи со своими начальниками дружин Яном Пардусом, Ярославом из Мечкова, Яном из Гонбиц и священником Яном Махой, еще отряд конницы, за ним возы со свадебными подарками, с провизией, с фуражом, табун лошадей на смену, конюхи, лекарь, слуги, разные ремесленники, и замыкает всю процессию третий отряд легкой конницы. Забот полон рот. Все нужно предусмотреть, ко всему быть готовым. Кроме нападения. Ведь это почетная процессия — потому и опасаться нечего.
Ян Пардус загонял Марека. Волей-неволей ему приходится вылезти из своего уединения. И, как ни странно, в этих хлопотах он находит себя. Он бегает до колотья в сердце, покрикивает на людей, потому что без этого ничего не ладится. Он тоже готовит свадебные подарки: для Дивиша арбалет — ложе инкрустировано перламутром, для Бланки красивый кулон — спираль, заканчивающаяся внутри буквой Б, на искусно сделанной цепочке. Все из золота. Кулон можно использовать как печатку.
Мареку удается собрать с подданных подебрадского пана кое-какой провиант для свадебного пира: пять живых баранов, тридцать кур, воз копченого мяса, деревянный чан рыбы, бочку вина, бочонок меда, десять мешков муки, сушеные фрукты. Уже в Подебрадах свадьба Дивиша приобретает внушительный вид. Остается только всей этой блестящей, нарядной и громоздкой кавалькаде добраться до Праги. День отъезда назначается после долгих колебаний замковым астрологом, который выполняет и обязанности лекаря. Отъезд утром 18 апреля.
Солнце медленно продирается откуда-то из-за фазаньего заповедника. Холодно, тени резкие. Наступает зябкое апрельское утро. Пани Кунгута с побледневшими щеками и задумчивыми глазами и пани Поликсена, пышущая здоровьем, в напряженном ожидании сидят в экипаже, крытом провощенной кожей. Всадники в седлах, трубачи подносят трубы к губам. Пан Иржи кивает. Раздается звук фанфар, кони трогаются с места. Проехав подъемный мост, процессия все более растягивается и направляется кратчайшим путем к Пражским воротам. Воробьи встревоженно чирикают, зеваки на городской площади стоят раскрыв рты, голоса труб затихают где-то в поднебесье. Все чувствуют зов далей. Свобода кажется легко достижимой.
Марек возглавляет отряд легкой конницы. Прежде всего он должен утвердить себя как начальник. Но когда Марек сердится, он выглядит беззащитным. Для него это не только отъезд, но и нетерпеливое ожидание будущего. Какова будет дорога? Что его ждет в Праге? Увидит ли он Анделу? Как они встретятся? На кого работало время? На него? Против него? Вопросов полно, ответов нет. Марек живет только вопросами. Но ему этого недостаточно. Ему нужна не просто уверенность, а постоянное подтверждение.
У всех веселое настроение. Дуновение ветра теплое, солнце играет в прятки с тучами, привал в керском лесу удачный. Люди располагаются на траве, утоляют голод, лошади щиплют сочные листья кустарников. Пан Иржи развлекается со своей свитой. К отряду Марека пристроился какой-то балагур, весь напичканный шутками и разными историями. Воины заливаются смехом. Они уже знают, что балагура зовут Вацлав Брич. Черт возьми, Брич, расскажи-ка еще чего-нибудь. Его не надо уговаривать. У него темная кожа и ясные глаза. Сколько ему — сорок? Пожалуй, немного больше. Небрежные жесты, подвижный и гибкий. Он годился бы в отряд, думает Марек. Впрочем, ему не до Брича. Он хотел бы ускорить время, а к коню должны были бы приделать крылья. Чешская земля кажется ему слишком обширной.
Ночевать будут в Негвиздах. Дворяне в крепости, остальные в ригах или в хлевах — ночи еще холодные. А утром все должны быть в полном параде, потому что в полдень подъедут к воротам столицы, к Праге.
Но перед самым въездом в Негвизды на них налетает, горяча своего вороного, Ян Пардус. Борода растрепана, глаза как два стеклянных шара. Его цепкий взгляд сразу замечает в отряде постороннего человека. Вацлав Брич? Он не дает даже слова сказать. Два воина хватают Брича и тащат к пану Иржи. Иржи смотрит на него мельком и оставляет его в течение всего ужина стоять на дворе. Здесь же толпятся воины, которые ждут, чем окончится это происшествие. Веселья как не бывало. Воцаряется тягостное молчание. В голову лезут всякие мысли. Кто-то спрашивает, не пахнет ли это виселицей. Кто-то прикрикивает на него.
Смуглый Брич стоит наконец перед подебрадский паном. Комната темная, но лица панов освещены каким-то легким неуловимым светом. В дверях Марек. Он еще не опомнился от удивления. Что происходит? Ведь этот Брич ничем не отличался от других. Остер на язык?
Многим это даже нравится.
— Твое имя? — спрашивает ровным голосом пан Иржи.
— Вацлав Брич.
— Откуда ты?
— Из Находа.
— Ага, — смеется Иржи. — Значит, ты приехал от пана Колды.
— Нет, пан.
— От кого-нибудь другого?
— Я лучше, чем вы думаете.
— Пока что я ничего не думаю, — отвечает спокойно пан Иржи. — Что ты хочешь узнать?
— Куда едете, сколько вас и что вы замышляете, — звучит тихий ответ. Вацлав Брич признается, что он шпион.
Пан Иржи отвечает ему на все вопросы. Свадьба, приветствие кардинала, переговоры с чешскими панами. Оружие — для парада. Смуглый мужчина стоит как примерзший, у панов опускаются уголки губ.
— Я сказал тебе все? — спрашивает пан Иржи.
— Да.
— На кого ты работаешь?
— На рожемберкскую партию.
— Скажи спасибо и иди, — говорит наконец пан Иржи. — Здесь тебе нечего больше делать.
— Спасибо, пан, — кланяется Вацлав Брич и покидает комнату. На дворе он садится на коня и поспешно оставляет Негвизды.
Пан Иржи смотрит на онемевшие лица. Он не видит в сумерках их выражений, но ведь и молчание тоже может говорить... И на этот раз говорит довольно громко. Только Марек в недоумении. Одобряет пан Иржи его доверчивость? Или за всем этим кроется какая-то игра?
— Вы недовольны? — спрашивает пан Иржи. — Удивительно, как плохо вы меня знаете.
Процессия останавливается перед Поржичскими воротами. Кони дворян подкованы серебряными подковами, перья на беретах панов прокалывают воздух. Воины сдвинули забрала. Полуденное солнце мирно отражается на их блестящих нагрудниках. Знамена с подебрадским гербом развеваются на ветру в надежде украсить пражские улицы. Пани выглядывают из экипажа, паны сдерживают беспокойных коней. Где-то сзади тоскливо блеют привязанные бараны. Наверное, они голодны? Или предчувствуют смерть?
Поржичские ворота не открывают. В чем дело?
Фанфары. Еще раз. На галерее ворот появляется вооруженная стража.
— Отворите ворота! — просит герольд голосом, подобным колоколу.
— Кто вы? — слышится сверху.
— Пан Иржи из Кунштата и Подебрад.
— Вооруженным отрядам въезд в город не дозволен.
— Кто это приказал?
— Пражский бургграф пан Менгарт из Градца.
— Уведомите пана Менгарта о нашем приезде.
Стражники исчезают. В процессии пана Иржи нарастает беспокойство. Как их принимают? Разве пан Иржи не принадлежит к знатным чешским панам? Это необдуманный или откровенно враждебный поступок.