Марек смотрит на пана Иржи. Он охотно посоветовал бы ему, чтобы тот выразил негодование. Чтобы приказал взять штурмом ворота, преграждающие им путь. Но пан Иржи играет роль терпеливого человека. Словно забыл свое имя, свою гордость и важность миссии, которую на него возложили друзья. Но кто знает, может, он при всем том остается бдительным? Спокойно переговаривается, смеется — верно, опасается, чтобы в его людях не вспыхнуло чувство ненависти. Потому что оно не годится для празднества. Пан Иржи едет на свадьбу. Пан Иржи едет на переговоры. И хотя в его процессии изобилие оружия, оно не предназначено для войны.
— Приказ пана Менгарта из Градца! — раздается голос с галереи.
— Говорите! — отвечает герольд.
— Пан Иржи из Кунштата и Подебрад желанный гость в Праге вместе со своим эскортом. Из сопровождающего военного отряда в Поржичские ворота могут войти тридцать человек. Таков приказ пана Менгарта из Градца!
Паны из эскорта Иржи поражены и молчат. Но пан Иржи кивает головой в знак согласия. Он отделяет отряд Марека в качестве личной свиты. Оставшиеся воины разбивают лагерь на Шпитальском поле.
Ворота открываются, и свита подебрадского пана въезжает в столицу под звуки фанфар.
Лицо Марека прикрыто маской безразличия. Он смотрит вперед, и все лица кажутся ему одинаковыми. Однако уголком глаза он внимательно наблюдает. Он видит земной и плотский облик города. На улицах грязь и конский навоз. В торговых рядах и в деревянных лавках горы еды, словно предполагалось, что любой человек голоден. Невероятная сутолока: орущие торговцы, перепачканные ремесленники, священники в черных сутанах, евреи в плащах с желтыми звездами на груди, ученые люди в простых одеждах, крикливые платья франтов, бросающиеся в глаза, знатные горожанки в парче, седые монахини, служанки в льняных корсажах и дешевых юбках, оглушенные шумом дети. Много молодежи и стариков. На первый взгляд кажется, что здесь торжествует свобода, жизнь и радость. Но более пристальный взгляд опровергает первое впечатление: у одних богатство и власть, другие им прислуживают.
Марек сжимает ногами брюхо коня и осторожно направляет его через толпу. Время от времени трубят трубачи и герольд громким голосом требует освободить место для проезда пану Иржи из Кунштата и Подебрад и его свите. Что должно было бы последовать за этим? Народ должен бы остановиться, замереть и выразить свое почтение. Но это случается редко. И выражают почтение скорее какие-нибудь замарашки, чем знатные вельможи. Разболтанность людей после десятилетий внутренних войн удивительна. Противятся любому порядку, противятся разуму. Это сопротивление может умерить только светская власть вместе с обеими церквами[9]. Из-за этого по городу ездит конный вооруженный патруль, а сборщики налогов шмыгают в толпе по двое. Священники изрекают в своих проповедях: не проявляйте слишком много любопытства к учению бога! У него на земле есть свои наместники. И это мы.
Пан Иржи смотрит по сторонам с несколько деланной улыбкой, но его паны хмурятся. Они начинают сомневаться в гордости Иржи, а может быть, и в его военных способностях. Господи боже, зачем все это они должны терпеть? Сколько оскорблений им придется еще вынести? Иржи ничего не объясняет и не оправдывается перед ними. Он обладает особым даром — знать все наперед. И так будет всегда — всю его жизнь. Марек несколько меняет свое мнение о нем. Раньше он думал, что Иржи важный и строгий. А теперь видит, что он простой и веселый.
Свита проехала улицу На Латране, завернула к староместским воротам св. Амброзия, пробралась сквозь толпу на улице Целетной и сейчас въезжает на Староместскую площадь. Ян Пардус показывает пальцем направо. Прага — спокойная сердцевина королевства. Староместская площадь — оживленная сердцевина города. Марек смотрит, и на лице его — улыбка восхищения. Широкая площадь, лавки с товарами, группы оживленных людей в шляпах и беретах, позорный столб, клубящийся золотистый воздух. Позади, перед купеческой усадьбой Тын, которая пока еще не украшена башенками, расположен храм девы Марии. Впереди виднеются двухэтажные дома, коренастые и прочные, словно построенные на века.
Чешское королевство ничто не может сломить, думает Марек. Оно нуждается только в сильном короле. Эта его мысль не оригинальна. Она приходит в голову и многим другим. Но как заставить маленького принца расти быстрее? Как воспитать его настоящим королем?
Они проезжают фруктовый рынок, под арками горы всяких товаров. Улицы здесь еще уже, кони крупами касаются каменных стен, не оставляя места даже для струйки воздуха. На Ржетезовой улице им дружески подмигивает дом Бочека. Широкие ворота проглатывают сразу весь эскорт. Шум врывается в обширный двор. От улицы двор отделяют дубовые ворота. Это значит, что здесь меньше шума.
Наконец размеренный говор сменяется криками команды, паны спешат в парадные покои, коням разносят воду в ушатах, а для воинов и службы — в кувшинах, начальники совещаются, где расквартировать войско и как расставить стражу.
Ян Пардус придирается ко всем. Он даже вступает в спор с домовладельцем Якубом Шиндлером, мужчиной грубым и задиристым. Пардусу необходимо сорвать на ком-то злобу. Шиндлер же готов драться по любому поводу. Сейчас его раздражает хмурое воинственное лицо Яна Пардуса.
Они вытаскивают мечи, хватаются за оружие и другие. Марек на стороне своего начальника. Он готов проткнуть каждого, кто заденет Пардуса. Перед входом в дом пан Иржи, услыхав звон оружия, поворачивается, спокойно чертыхается, и мечи тут же исчезают в ножнах.
— С нами он готов драться хоть сейчас, — замечает старый Пардус и дружески подмигивает распалившемуся Мареку. — Посмотрим, что он будет делать, когда попадет в настоящую переделку.
— Рискует, — отвечает Марек и яростно сверлит глазами рослого сильного мужчину.
— Оставь его, — ворчит Пардус.
Марек располагается в маленькой комнате на первом этаже, чтобы быть поблизости от своих людей. Он заботится о них, старается, чтобы никто не был обижен, чтоб все были накормлены, у ворот выставляет по два дозорных. Теперь, когда стемнело, на стенах колеблются блики от факелов, шум понемногу утихает. До сна у Марека есть еще немного времени. Он моется, бреется, ест... и размышляет: «Я — в Праге! Невероятно! В это трудно поверить. Воздух наполнен тишиной, в которой гулко разносится звон вечерних колоколов. Где сейчас Андела? Наверное, недалеко. В какой-нибудь крепости Старого Места. Но где?»
«Я близко и жду тебя», — отвечает Андела.
«Я такой же, как прежде», — заверяет ее Марек.
«И я не изменилась».
«Почему мы не вместе?» — беспокоится Марек.
«Каждая минута моей жизни знает, как я тебя жду».
Марек засыпает с сознанием вины. Он медлителен, он опаздывает и дает времени незаметно ускользнуть. Он хочет владеть собой, но пока что чувства владеют им. Он молод, он недостаточно решителен, чтобы завоевать свою любовь. А ведь он мужчина и носит оружие.
Ожидание встречи с Анделой мучительно. И чем ближе это мгновение, тем сильнее мука. Она проникает и в неспокойный сон Марека.
Дивиш оказывается настоящим другом. Он появляется во дворе Бочека уже рано утром и обнимает Марека. Он одет так же, как в Подебрадах. Эта одежда очень идет ему. Она подчеркивает его мужественность, во всей его фигуре чувствуются упругость и сила. Он жених, это видно сразу, и так же, как прежде, он необуздан. Дивиш зовет Марека немедленно пойти с ним навестить молодых девушек: невесту Дивиша и Анделу Смиржицку. Марек бледнеет, руки у него трясутся.
— Ты все еще любишь ее? — допытывается Дивиш.
— Да, — заикается Марек.
— Ты знаешь, что такое верность, — признает Дивиш.
— Это дар божий.
— На бога надейся, а сам не плошай, — смеется Дивиш.
— Но кроме нашей воли, есть еще ее родители.
— Мы с Бланкой поклялись, что будем вам помогать.
— Как?
— Чтобы вы соединились. Или, может, нужно что-нибудь другое?
— Нет, — отвечает Марек.
«Поможет ли нам бог? — размышляет Марек. — Чью сторону держит он: молодых возлюбленных или родителей? Если он на стороне родителей, то зачем даровал им волшебство любви?»
Дивиш ведет Марека через площадь на улицу Длоугую. По приказу гетмана Яна Пардуса их сопровождают два вооруженных воина. На случай, если кому не понравится эмблема подебрадского пана на груди Марека.
Оба юноши протискиваются сквозь городскую толпу, галдящую, гомонящую, кричащую, ругающуюся и совершающую сделки. Марек не так любопытен, как вчера. О, сейчас его интересует только дом пана Валечовского.
Вот он перед ними. Недавно купленный и почти заново отстроенный. У панов из Валечова был дом в Градчанах, рядом с первым оборонительным валом. Но во время гуситских бурь он сгорел дотла вместе с домами градчанских каноников. Пан Ванек посчитал, что дешевле обойдется купить и отремонтировать дом какого нибудь пана в Старом Месте, чем строиться на градчанских развалинах.
Перед Мареком возникает здание, словно парящее в воздухе. Окна шире, чем в других домах, — словно сюда донеслось дуновение зарождающегося итальянского Ренессанса. Чистые линии и строгое благородство. Комнаты первого этажа расположены в виде креста в романском стиле, лестница широкая, в просторных коридорах бесшумно закрывающиеся двери. В какие из них они войдут? Дивиш выбирает безошибочно.
Девушки спешат им навстречу. Конечно, они увидели их из окна. Комната свежепобеленная, с одним единственным украшением на стене, гобеленом — Адам и Ева в раю. Ничто не мешает им в их первородном грехе. Бланка и Андела невинно улыбаются, словно не знают о том, что происходит на гобелене. Они приветствуют юношей каждая по-своему. У Бланки в глазах трепещут шаловливые огоньки. Андела старается подавить смятение.
Марек переживает странное чувство. Оно скорее близко к разочарованию. Андела выглядит не совсем так, как он представлял себе в мечтах за время их разлуки. Ему нужно привыкнуть к той Анделе, которая перед ним. Это длится не более минуты.