Увидев нового гостя, пан Колда улыбается. Но Марек прекрасно знает, что улыбка эта — только на его лице, ее определенно нет в сердце пана. Назначение этой улыбки — приказ всем приветствовать гостя. Дружный крик ударяется в расписной потолок, смех спотыкается и набегает волнами, под столом раздается топот кованых башмаков. Марека сажают рядом с паном Колдой и угощают. Перед ним кусок вареного кабаньего мяса. Он может и пить, что ему хочется: пиво или вино. Он ест и пьет, не чувствуя вкуса, потому что старается обрести внутреннее равновесие. Марек даже не понимает как следует, с чего он должен начать, как ему вести себя. Притворяться или не притворяться? Впрочем, он может об этом свободно поразмыслить, поскольку его сразу же оставляют в покое. В углу зала играет небольшой оркестр: лютня, две флейты и барабан. Крик усиливается. Марек ест и раздумывает: он знает, что его привели сюда совсем не для того, чтобы он опустошил тарелку с едой. Пан Колда хочет представить его своим дикарям. Но как это произойдет? Марек искоса смотрит на него. Что он видит? Прищуренные глаза, худое лицо, едва заметную игру мускулов. Видит человека, который сам себе ищет опасности, приключения, сам создает свою трудную судьбу. В нем одновременно можно увидеть и что-то нечеловеческое, и что-то достойное уважения. Какую цель он преследует? На что отваживается? Хочет жить в соответствии с минутными настроениями, капризами? Жить без ограничений. Ни перед кем не быть в ответе. Только перед самим собой. Пан Колда замечает взгляд Марека и небрежно кивает ему.
— Ты все еще такой же гордый?
— Я всего лишь верный, — отвечает Марек так, чтобы его слышал только пан Колда.
— Ты огорчен, что вашим здесь не повезло, и потому не можешь даже посмеяться с нами?
— Я смеюсь, пан.
— Тогда покажи, как ты веселишься, — предлагает пан Колда. — Пусть все видят.
Марек мгновение размышляет. Он должен обрести такое состояние духа, при котором власть Колды не сможет затронуть его.
Он встает, идет через весь зал к лютне и берет у музыканта инструмент. Задумчиво перебирает струны. Глаза воинов с интересом следят за ним. Пан Колда долго пьет, запрокинув голову.
Лютня звенит, и Марек поет веселую народную песенку о девушке, которая потеряла платочек своего милого, а с ним и его любовь. Несколько звучных аккордов. Конец. Друзья Колды топают, кричат, смеются, пьют. Пан Колда встает, стрельнув глазами в Марека, и говорит:
— Я силен потому, что у меня враги сильные.
Его дикарям эти слова нравятся. Они поднимают еще больший шум. Но пан Колда заставляет их умолкнуть и продолжает:
— Я силен потому, что у меня друзья сильные.
От этих слов зал взрывается. Друзья Колды? Ну, конечно, это они! Пьют, обнимаются, восторженно кричат. Пан Колда желает, чтобы Марек пел еще.
Марек перебирает струны лютни в поисках новой мелодии. И в это же время говорит со своей душой, которая другим не видна. Его чувства напрягаются, и внезапно он теряет душевное равновесие. У него уже нет возможности выбирать. Марек будет петь песню, которую слышала Андела в замке Мыдловар.
В зале тишина. Напев спокойно и мягко прокладывает себе дорогу. Прежде всего из-за нежности, которую испытывает сам певец. Она проникает в грубые сердца, которые привыкли биться в другом ритме. Перед отупевшими вояками, которые при случае становятся и грабителями, открывается иной, неведомый им доселе мир. К ним доносится дыхание молодости, сердечная тоска, любовные мечты, птичье пение, шум листвы, отблески солнца на поверхности реки, слабые лунные блики. Даже пан Колда слушает некоторое время. Но вот он хмурится. Ему не нравится, что его сердце оттаяло, он не выносит, чтобы в его компании кто-то расчувствовался. Что случилось с его головорезами, как они слушают эту хныкающую песенку? Словно испугались обстрела гаубиц. Он делает несколько шагов, глаза вытаращены, губы сжаты, он задыхается. Его ли это воины, безжалостные, не знающие пощады? Это их растрогала какая-то слюнявая песенка?
Пан Колда понимает, что нужно прекратить такое безобразие. Он вытаскивает из ножен меч, ударяет им по столешнице и орет:
— Где ваши мечи?
Его орда поднимает заросшие лица. Они сразу соображают, что их хозяин прав, и тут же хватаются за оружие.
— Вот наши мечи! — ревут они как сумасшедшие и колотят ими по чему ни попало.
— Марек! — В голосе Колды приказ.
Отложив лютню, Марек возвращается к пану Колде. Но не успевает он приблизиться, как ему навстречу летит тяжелый меч. Марек ловит его, острие описывает в воздухе несколько кривых линий и поворачивается в сторону Колды. Марек ждет, что будет дальше. Он только что был свидетелем внезапного перехода от грубого веселья к тихому умилению, теперь он наблюдает обратную картину.
Меч в руке Марека прибавляет ему мужества. Сейчас ему потребуется нечто иное, чем умение петь под аккомпанемент лютни. Теперь нужны смелость, умение владеть оружием, хладнокровие. Марок знает: пан Колда бросается на противника как зверь.
— Защищайся! — кричит пан Колда, его меч как молния сверкает возле головы Марека.
— Хорошо, пан, — цедит сквозь зубы Марек.
Он понимает, что дела его плохи. У него ослабевшие легкие и нетвердая рука. Он не может долго обороняться. Пот выступает у него на лбу и на спине, колени трясутся. Только глаза внимательно следят за мечом пана Колды и рука преграждает дорогу чужому оружию. Звон стали, удары, выпады, частое дыхание. Поединок. Никто не знает, как он кончится. Воины замерли, раскрыли рты. Они, конечно, за пана Колду, никто в этом не сомневается.
Вдруг происходит нечто совсем непредвиденное. Взгляд Марека падает на основание меча, который в его руке, и он видит на нем пилигримский крест. Сознание Марека бьет тревогу. Сердце пронзила острая боль. Что это? Марек держит в руке свой собственный меч! Он ведь дал его Дивишу. Значит, Дивиш штурмовал находские укрепления? И погиб? Другого объяснения Марек найти не может. У него такое чувство, словно он заглянул в пропасть. Что делать? Только одно: перестать обороняться, раскинуть руки и подставить грудь. Пусть пан Колда получит удовольствие.
— Ты что валяешь дурака? — злится пан Колда.
Острие его меча втыкается в пол.
— Делайте со мной что хотите, — глухим голосом говорит Марек. Закрывает глаза, словно не желает больше здесь присутствовать.
— Защищайся! — кричит пан Колда и снова поднимает меч. Его злит, что он не понимает поступков этого юноши.
— Вы убили Дивиша из Милетинка! — восклицает Марек. Он все еще не может совместить образ веселого Дивиша и смерть. Дивиша и могилу, Дивиша и конец жизни.
— Убил, — злобно смеется пан Колда. — И убьем всякого, кто поднимется против нас!
— Я перед вами! — восклицает Марек отчаянным голосом. — И хочу умереть от меча.
— Э, нет! Так я не играю, — спокойно говорит пан Колда. — Легкой смерти захотел? Нет, тебя ждет кое-что другое. Назад, в башню!
— Пусть моя жизнь будет на вашей совести, — говорит Марек так ясно, что слышат все. И сам идет навстречу тюремщику.
Меч остается лежать на полу. В зале наступает мертвая тишина.
Марек оплакивает Дивиша. Но весть о его смерти повергает Марека в странное состояние, похожее на сон. А этот сон похож на бред. В этот вечер Марек превращается в бесчувственную куклу, потому что источник его чувств внезапно высыхает, а воля к жизни исчезает. Зачем ему жить, когда Дивиша уже нет на свете?
Однако пан Колда не дает Мареку впасть в равнодушие, подобное смерти. Столкновение с молодым узником его дразнит. Воспоминание о нем постоянно будоражит его, и на следующий день он снова зовет Марека к себе. Тот должен ждать его в приемной, пока он не вернется с охоты.
В приемной со сводчатым потолком Марек немного приходит в себя. Он рассматривает развешанные по стенам предметы устрашения. У скрещенных мечей отточены острия, святые на картинах мрачные, вероятно, потому, что были вывезены из костелов, пестрый восточный ковер покинул купеческий сундук, конечно, не добровольно. Все здесь задумано так, чтобы прославлять пана Колду из Жампаха. Но показная слава и восхваление как-то непрочны. За ними угадывается стремление вещей вернуться к прежним хозяевам. Марок все это понимает. Он убежден, что придет время, повсюду воцарится нормальный порядок. И в находском замке тоже.
Появляется пан Колда. На нем клетчатая туника. Бледное, безбородое лицо контрастирует с загорелой шеей. Речь и взгляд на редкость живы и выразительны. Он сумел бы с помощью слова построить стену, с помощью взгляда пробить скалу. Он все еще мнит себя победителем. В приемной приближенные согнулись перед ним в подобострастном поклоне. Какая-то неведомая сила заставляет съежиться и Марека.
Они вместе входят в комнату. Марек подходит к прямоугольному окну, через которое просвечивает синее небо. Нижняя ветвь растущей у окна осины уже голая. Осень унесла листья, потому что знает беспощадность зимы.
Марек молчит. Пан Колда ходит по полупустой комнате, где стоит только постель и дубовый стол, и тоже молчит. Наверное, он хочет покрасоваться перед Мареком и обдумывает, какую принять позу.
— Вчера ты выдал себя, — прерывает молчание пан Колда, бросив короткий взгляд на Марека.
— Какой же секрет я открыл, пан? — пугается Марек.
— Ты любишь какую-то женщину.
— Да, пан, — кивает Марек и чувствует облегчение.
— У меня есть к тебе предложение.
— Слушаю, пан.
— Скажи, кто она, и мы привезем ее тебе. Даже если она закопана в земле или замурована в скале. Понимаешь меня?
— Я всего лишь ваш узник, пан, — говорит Марек. Он с каждым днем все лучше понимает находского пана. Ему необходимо, чтобы все время что-то происходило. Что-нибудь опасное. Он ненавидит скуку. Ненавидит ее так, что от скуки легко переходит к насилию.
— У меня только одно условие, которое ты уже знаешь. Чтобы ты поступил ко мне на службу, — продолжает пан Колда.
— Пан, — твердо говорит Марек после недолгого молчания. — Я точно знаю, что это невозможно.