– То есть?! – Борисов, кажется, даже побледнел. Надо же, какой впечатлительный.
– Угу, – буркнула я и, аккуратно высвобождаясь из его объятий, направилась к столу.
– Вот же черт! Черт, черт, черт, – повторила я три раза, словно заклинание. Увы, это не помогло. Переданная отцом Штыменко техника не материализовалась из воздуха. Столешницу, на которой еще вчера была техника, теперь украшали лишь сахарница да солонка.
– Приехали… – я села на стул и обхватила голову руками. Не от отчаяния, а просто чтобы унять пульсирующую в висках боль.
– Лен, – крикнул Илья из коридора, где он, судя по звуку, возился с дверью, – а ты после похищения замки сменила?
– Н-н-нет, – медленно проговорила я. – Как-то недосуг было.
– И я, дурак, не озадачился. Вот ведь идиот!
– Да брось ты, – я небрежно махнула рукой. – Всего не предусмотришь. Не переживай – сегодня же вызову слесаря.
– Я сам, – откликнулся Илья сзади, и я вздрогнула от неожиданности – еще один бесшумный ниндзя.
– Дай хоть рану обработаю, – он повернул меня к себе вместе со стулом и присел напротив на корточки.
– Болит? – заботливо поинтересовался он, вглядываясь мне в глаза. – Может, тебя врачу показать?
Я отмахнулась:
– Пустяки – дело житейское.
– Ничего не житейское. Где у тебя перекись?
– Так в прошлый же раз еще всю использовали. Забыл?
– Ах, да, – Илья усмехнулся, – а новую ты, конечно, купить не догадалась?
Я кивнула в знак согласия.
– Очень опрометчиво с твоей стороны, – продолжал зубоскалить Борисов. – А ведь с твоим везением тебе нужно держать дома солидный запас антисептиков. Ну хоть алкоголь-то у тебя дома имеется?
– Ага, – я радостно закивала, – вино в холодильнике.
Илья рассмеялся:
– И все? А покрепче ничего нет?
– А ведь и правда, – всплеснула я руками, – в морозилке ром был, обмывали мы как-то с Ларисой мое горе, – я усмехнулась, сравнив тогдашние поводы для переживания с сегодняшними. Эх, мне бы сейчас налоговую проверочку! Пусть даже самую строгую. Уверена, зацеловала бы инспектора, встретила, как родного. Уж лучше он, чем все эти погони, интриги, расследования.
Илья тем временем достал из морозилки запотевшую бутылку, щедро полил ее содержимым полотенце и принялся обрабатывать рану на голове, аккуратно прикладывая к ней холодный компресс.
Кожа тут же отреагировала на спиртовое прикосновение жжением, заставив меня поморщиться.
– Больно? – участливо поинтересовался Борисов и подул на рану, приговаривая: – У вороны заболи, у сороки заболи, у кошки заболи, а у нашей Леночки все пройди.
Я захихикала, а Илья нежно поцеловал мою шишку, от чего кожа вновь вспыхнула. На этот раз по всему телу. Я закрыла глаза от удовольствия, и он тут же поцеловал мне веки, а затем спустился к губам.
Поначалу нежный и чувственный, поцелуй становился все более настойчивым. Руки Ильи заскользили по моему телу, словно впервые с ним знакомясь. Тихий стон вырвался из моей груди.
– Кхм, – услышала я рядом. И еще несколько раз более настойчиво: – Кхе, кхе.
Нехотя оторвавшись от Ильи, я встретилась глазами с подругой. Та усмехнулась, но промолчала, хотя и стрельнула глазами в сторону смятой постели.
– Ребята, а что это у вас дверь нараспашку? – поинтересовалась она.
– Вот черт! – воскликнул Илья. – Забыл запереть после проверки.
Я сварила кофе, щелкнув кнопкой аппарата, и мы втроем с удовольствием принялись наслаждаться божественным напитком, обсуждая события минувшей ночи.
– Вас ни на минуту одних нельзя оставить, – всплеснула руками Лара. – И что, вы даже не успели просмотреть Славкины файлы?
Я виновато покачала головой, а Илья произнес, немало меня удивив:
– Отчего же, я просмотрел.
– И что там? – воскликнули мы с Ларисой в один голос.
– Да ничего, – пожал плечами Борисов. – Если и была какая-то интересная информация, ее либо стерли, либо я попросту ее не нашел.
– Что значит «если»? – отозвалась я возмущенно. – Ничего не «если». Конечно, что-то было, раз похититель не побоялся явиться сюда ночью.
– Зато теперь мы знаем, что это кто-то из своих, – торжественно провозгласила Лариса.
– С чего вдруг? – удивилась я.
– Ну как же, – тоном взрослого, объясняющего неразумному ребенку очевидное, произнесла подруга, – кто еще имел доступ к твоим ключам?
– Ну, ты даешь, – удивилась я. – А похититель? Что мешало ему снять с них слепки, пока я наслаждалась прелестями заводского курорта?
Лара задумалась, но вскоре нашла новый аргумент.
– Не факт. Когда ты пропала, мы первым делом явились сюда. Я открыла дверь своим ключом. Твоя сумочка оказалась на месте, вместе со связкой. Сомневаюсь, что похититель сначала вывез тебя на завод, а затем, рискуя быть пойманным, вернулся сюда за слепком.
– Может, он его снял до того, как вынести меня из квартиры. Долго ли? Я сама в кино видела – это дело нескольких минут.
Лара вновь с сомнением покачала головой.
– Ага, а потом положил ключ аккуратно в сумочку, да? Ерунда какая-то.
Не сговариваясь, мы обернулись к Илье, предлагая ему, выступив независимым арбитром, разрешить наш спор.
Он, погруженный в свои мысли, не сразу понял, чего от него хотят, а поняв, только рукой махнул:
– Чего гадать на кофейной гуще? Нужно думать, что дальше делать.
Глава двадцать восьмаяСплетни маленького городка
Знаете, почему у меня не сложилась личная жизнь и карьера?
Потому что меня никто не любил. Если тебя не любят, нельзя ни репетировать, ни жить.
– Слушай, так что у вас все же с Борисовым? – спросила Лариса, подливая мне вина в бокал. Наивная, она думает, я не раскусила ее хитроумный план: отчаявшись выудить информацию у меня трезвой, решила прибегнуть к старому как мир «развязывателю» языков.
– А что у нас с Борисовым? – я пожала плечами. – Ничего. Ты же знаешь, он уехал по делам в столицу, а оттуда, как я слышала, за границу. Не звонит, не пишет. Да и с чего бы иначе? Мое дело пока заморожено, в его услугах как адвоката я не очень нуждаюсь, жизни моей вроде ничто не угрожает, да и не обязан он меня охранять. Ведь так?
– Да, но… – Лара замялась. – Лен, а что между вами происходит?
– Ты о чем? – я удивленно уставилась на подругу.
Лара махнула рукой и отвернулась, но я успела заметить слезы, блеснувшие на ее ресницах.
– Эй, ну ты чего? – я резко встала и, подойдя к подруге, обняла ее за плечи. – Ларис, ну, правда, нечего рассказывать. Честно. Был момент, когда я по глупости решила, что между нами и впрямь искра пробежала, но… От него уже месяц никаких известий, какая уж тут искра. Так, случайный эпизод в его насыщенной жизни.
– А в твоей?
– Что в моей? – конечно, я прекрасно поняла вопрос, но тянула время, не желая отвечать на него даже себе.
– Лен…
– Ларис, извини, но я правда не готова это обсуждать. Не заставляй меня копаться в этом, очень прошу. В моей жизни все хорошо, ты же знаешь, раны почти затянулись, зуб и волосы я нарастила, выгляжу почти как прежде… Одним словом, все хо-ро-шо!
Решительность в моем голосе возымела свое действие, и Лара отстала, переведя разговор на рабочие темы.
– Что там Антонов? – поинтересовалась она.
Я закатила глаза:
– Ну, Антонов – он такой… Антонов. Ты же знаешь. Все как всегда. Но зато хоть деньги платит. Это ли не главное?
– А как тебе новенькие?
– Да пока, если честно, не разобралась. Вроде ничего, а там видно будет. Как бы то ни было, Лар, но жизнь налаживается. Раны затянулись, а новых я за месяц, представляешь, ни одной еще не получила. Нет, что ни говори, но это Борисов приносил мне несчастья. Сама посуди, стоило ему исчезнуть из моей жизни, и полоса невезения закончилась.
Ничего не ответив, подруга с сомнением покачала головой.
– Хороший все же человек был твой отец, – наверное, в сотый раз за вечер повторил дядя Саша. С каждой выпитой им рюмкой образ отца обретал все большую святость – чувствую, к концу вечера он папеньку и вовсе канонизирует.
Нужно отдать должное тетке Тамаре, которая будучи женщиной суровой традиции чтила, мужа своего покойного не забывала и ежегодно собирала друзей и родственников в день его смерти.
Не скажу, что эти посиделки доставляли мне удовольствие, но долг есть долг.
– За Володьку, – поднял дядя Саша очередной бокал.
– Да хватит уже, – пробурчала мачеха, убирая недопитую бутылку со стола. По крайней мере, пять пар мужских глаз проводили ее пьяными, но по-прежнему «голодными» глазами.
– Хорошая ты женщина, Тамара, – провозгласил дядя Саша, подняв вверх указательный палец, – но злая!
– Ой, да молчал бы уж, – женщина махнула на него пухлой рукой и кораблем проплыла на кухню за горячим.
Дядя Саша подмигнул присутствующим и достал из-под стола припрятанный пузырь. Мужики одобрительно крякнули и потянули к нему свои рюмки.
– А ты чего, девка? – великодушно предложил он мне присоединиться к их компании, но я отрицательно замотала головой.
– Ну, будем, – крякнул Александр Петрович и выпил, по традиции не чокаясь.
Как ни старались мужики провернуть свое дело до возвращения тетки Тамары, та все равно застукала их с поличным.
– Вот ведь черт старый, – проворчала она, впрочем, без особой злобы в голосе, – умудрился-таки стащить бутылку.
– Так ведь за Володьку, Томочка, – заискивающим тоном проговорил папин лучший друг и по совместительству новый муж тетки Тамары, – упокой Господи его душу. Хороший мужик был. Золотой даже, можно сказать.
– Да кобе́ль он был, Володька твой, – спокойно проговорила мачеха, раскладывая куски жирного мяса по тарелкам.
– Да что ты, Тамарочка, – возмутился Александр Петрович, – разве ж можно так о покойнике-то? Кто старое помянет – сама знаешь.
– Знаю, знаю, оттого и не поминаю. А вспомнить есть чего. Одна Валька Паньшина кровушки, помню, у меня попила. Ой, попила.