ся на бок, потер глаза кулаками и, наконец, нашел в себе силы сесть.
– Что? Где она?
– У костра. Только иди тихонько. Не шуми.
Малкольм встал и внезапно пошатнулся: в голове еще мутилось спросонья. Элис подхватила его под локоть, не дав упасть.
– Ты не заболел?
– Нет, просто голова закружилась. Ну и что она там делает?
– Я не могу… Пойдем, посмотришь сам.
И Элис повела его, держа за руку; до костра было недалеко. День уже клонился к вечеру, и Малкольм вдруг понял, что впервые за много месяцев видит закат. Небо на юго-западе было безоблачным, яркое, теплое солнце алело из-за деревьев на склоне холма. Проснувшись окончательно, Малкольм оглянулся на каноэ – оно стояло на прежнем месте, и рюкзак был надежно спрятан под сиденьем. Элис дернула его за руку, ей не хотелось останавливаться.
На полянке было еще совсем светло. Диания сидела прямо посередине, нагая по пояс, а Лира жадно пила из ее правой груди. Услышав, что Элис и Малкольм подошли, хозяйка острова подняла голову и улыбнулась так странно, как люди не улыбаются.
– Что вы делаете? – выпалил Малкольм.
– Как это что? Кормлю дитя, разумеется. Доброе молоко ей на пользу. Посмотри, как она хорошо сосет!
И женщина с гордостью посмотрела на Лиру. Сосок выскользнул у малышки изо рта; Диания вскинула ее на плечо и похлопала по спинке. Лира послушно срыгнула, а женщина тут же приложила ее ко второй груди. Малышка отыскала сосок и опять энергично зачмокала.
«Из бутылочки она никогда не пила с таким удовольствием», – подумал Малкольм, но тут Аста прошептала:
– Эта женщина хочет ее украсть.
Малкольм потянул Элис за руку, и они двинулись обратно к каноэ.
– Она нехорошая! – сердито сказала Аста, как только они подошли к лодке.
– Вот именно, – проворчал деймон Элис.
– Но она не делает Лире ничего плохого, – возразил Малкольм и, еще не успев договорить, понял, что это неправда.
– Она это делает, чтобы ее присвоить, – сказала Элис. – Она странная, Мал. Она не как люди. Видал этих бабочек? Как по-твоему, которая из них – ее деймон?
– По-моему, все сразу.
– Ага, ну и где они были сейчас, ты заметил?
– Я… не знаю… Вроде их не было.
– Были. Просто они все слетелись на Пана. Со всех сторон его обсели – так, что и не разглядишь, где он. Клянусь тебе, Мал, эта женщина не просто так это делает. Она точно чего-то там колдует! Ты же знаешь про волшебный народ, сказки слышал? Так вот, они воруют человеческих детей.
– Но это же неправда? – с надеждой спросил Малкольм. – Это же только сказки?
– Но в сказках об этом без конца говорится. И в песнях тоже поется. Что они могут украсть ребенка – и никто больше никогда его не увидит. Это правда!
– Ну, обычно… – начал Малкольм.
– Мало ли что обычно! – взвилась Аста. – Сейчас все необычно! После потопа все изменилось.
И она была права: все обычное ушло. Все стало не так, как раньше.
– Надо забрать у нее Лиру, – сказал он.
– Давай для начала просто попросим вернуть ее, – предложила Элис. – И тогда поймем наверняка, что у этой леди на уме.
– И как только заберем ее, – продолжал Малкольм, – сразу же надо уходить. Если останемся, она может просто украсть ее, пока мы будем спать.
– Ну да, – согласилась Элис. – Только мы не сможем собраться в дорогу так, чтобы она не заметила.
– Есть идея, – сказал Малкольм.
Аста тотчас сорвалась с его плеча и полетела искать подходящего размера камень, а Малкольм между тем вытащил из-под сиденья рюкзак.
– Что ты делаешь? – удивилась Элис. – Это что такое?
Он открыл ларчик и показал ей алетиометр. Элис вытаращила глаза.
– Нашла, – крикнула издали Аста, – но я одна не могу…
Элис помогла ей выковырять камень из земли и обмыла водой. Тем временем Малкольм завернул алетиометр в бархатную тряпицу и промасленную ткань и запихал обратно в рюкзак, а камень положил в ларчик и задвинул крышку. Во взгляде Элис блеснуло одобрение.
– Позже все объясню, – пообещал ей Малкольм.
Ларчик тоже отправился в рюкзак. Взвалив рюкзак на плечо, Малкольм зашагал к поляне, а Элис – за ним. Женщина все еще кормила Лиру, но при виде их отняла ребенка от груди. Лира, похоже, наелась до отвала и уже почти спала.
– Раньше ее таким молоком не кормили, – заметила женщина.
– Да, и спасибо вам, что вы покормили ее, – сказал Малкольм, – но теперь нам пора идти.
– Может, останетесь еще на ночь?
– Нет. Нам пора. Большое спасибо, что пустили нас отдохнуть, но мы должны плыть дальше.
– Ну что ж, должны так должны.
– Мы забираем Элли.
– Нет. Никуда вы ее не заберете. Она моя.
Сердце у Малкольма билось так сильно, что он едва держался на ногах. Элис взяла его за руку.
– Мы забираем девочку, – повторила она за Малкольмом, – потому что она наша. Мы знаем, что с ней делать дальше.
– Она моя, – возразила Диания. – Она пила мое молоко. Посмотри, как ей хорошо у меня на руках! Она остается со мной.
– Почему вы решили, что можете ее оставить? – спросил Малкольм.
– Потому что я так хочу. И потому что могу. Если бы она умела говорить, она бы сама сказала, что хочет остаться.
– И что вы собираетесь с ней делать?
– Вырастить как одну из нас, что же еще?
– Но она не одна из вас!
– Она пила мое молоко – значит, теперь она принадлежит к моему народу. И с этим вам ничего не поделать.
– К какому еще вашему народу? Кто вы такие?
– Мы – самый древний народ. Первые жители Альбиона. Она будет принцессой. Одной из нас.
– Послушайте, – сказал Малкольм, опуская рюкзак на землю, – давайте меняться! Вы вернете нам малышку, а я вам за это дам сокровище.
– Что еще за сокровище?
– Сокровище, достойное королевы. Ведь вы же королева, не так ли?
– Разумеется.
– Королева эльфов?
– Что у тебя за сокровище?
Малкольм извлек из рюкзака ларчик.
– Дай взглянуть, – велела Диания.
– Давайте я подержу Элли, чтобы вы могли рассмотреть все как следует, – предложила Элис.
Но Диания только прижала ребенка к себе еще крепче и метнула на Элис такой взгляд, что у той затряслись поджилки.
– Думаешь, я настолько глупа? Какую бы хитрость вы ни задумали, имейте в виду, что я уже видела и слышала все это тысячу раз. Откуда у простых детей вроде вас может взяться сокровище? Пустые выдумки. Никто не доверил бы вам ничего ценного.
– Тогда как, по-вашему, вышло, что эта малышка оказалась у нас?
– Ну, это куда проще объяснить, – отмахнулась Диания.
И тут Малкольм понял, что время пришло.
– Если у вас и вправду получится это объяснить, – сказал он, – тогда можете забрать ее себе. Вместе с сокровищем.
Женщина посмотрела на него, снова прижала Лиру к груди и принялась тихо покачивать.
– Значит, если я смогу объяснить…
– Если объясните, как так вышло, что Элли оказалась у нас с Сандрой, сможете оставить ее себе.
Женщина задумалась.
– Сколько у меня попыток? – спросила она. – Одной слишком мало.
– Пусть будет три.
– Три. Замечательно. Итак, первая: она – ваша сестра, а родители умерли. И теперь вы за ней присматриваете.
– Неверно, – сказал Малкольм. – Осталось две попытки.
– Хорошо… Вторая: вы украли ее и везете в Лондон, чтобы продать.
– Тоже неверно. Остался последний шанс.
– Последний шанс… последний шанс… Очень хорошо. Ну-ка, посмотрим… Ах, вот оно что! Она была на попечении у монахинь. Потом началось наводнение, и вы с Сандрой спасли ее и увезли на лодке. Вас унесло течением. За вами гнался мужчина, и вы его убили, а потом ее забрали Сестры Святого Послушания, но вы и от них ее спасли – и вот, привезли сюда.
– Кто привез?
– Вы. Ричард и Сандра.
– Кого-кого привезли?
– Элли, кого же еще?
– Ну что ж… вы ошиблись и в третий раз! – воскликнул Малкольм. – Потому что вот это – Элис, а не Сандра. Я – не Ричард, а Малкольм, а малышка – не Элли, а Лира. Вы проиграли.
Женщина испустила вопль такой громкий и страшный, что Малкольму пришлось заткнуть уши. Все еще продолжая кричать, она вскинула руки и схватилась за голову (Лира наверняка упала бы и ударилась, если бы Элис не метнулась вперед и не подхватила девочку на лету), а потом рухнула ничком на траву, рыдая и завывая так отчаянно, что у Малкольма от ужаса дрогнуло сердце.
Тем не менее, внешне он остался спокоен. Подобрав одеяла и жестянку с остатками печенья, он протянул Диании деревянный ларчик:
– Я обещал вам сокровище. Вот оно.
Женщина горько рыдала, сотрясаясь всем телом.
– Вот, возьмите, – повторил Малкольм и положил ларчик на траву.
Женщина перекатилась на спину и замотала головой.
– Мое дитя! – выкрикнула она. – Вы уносите мое дитя!
– Она не ваша, – возразил Малкольм.
– Тысячу лет я ждала, чтобы прижать дитя к своей груди! Но нет… Она пила мое молоко! Она моя!
– Всё, мы уходим. Смотрите, я положил сокровище вот сюда.
Женщина села, по-прежнему рыдая в голос. Одной рукой она смахнула слезы с мокрого лица, другой принялась шарить в траве, пока не нащупала ларчик.
– Что это такое?
– Говорю же вам, это сокровище. Все, нам пора. Спасибо, что пустили нас немного отдохнуть.
Женщина приподнялась, встала на колени и внезапно бросилась к Элис, цепляясь за ее ноги. Элис испуганно уставилась на нее и подняла Лиру повыше.
– Он не понимает… куда ему… разве мужчина может такое понять? Но ты…
– Нет, – отрезала Элис.
– Ты смотрелась в зеркало после того, как я украсила твои волосы?
– Да…
– И как, понравилось?
– Да. Но…
– Я могла бы сделать тебя красивой. Я могла бы дать тебе такое прекрасное лицо, что всякий мужчина, взглянув лишь однажды, станет твоим рабом! Мне хватит власти это сделать!
Элис закусила губу. Малкольм беспомощно смотрел на нее, не в силах вымолвить ни слова. Что-то и раньше подсказывало ему, что Элис недовольна своей внешностью. Но сейчас ему оставалось лишь наблюдать на ее лице сложную смену чувств, далеко не все из которых он мог бы выразить словами. Но вот, наконец, все прошло – и губы Элис изогнулись в ее обычной полупрезрительной усмешке.