не попробовать его, подойдя достаточно близко? – но понять, как их умы работают, гораздо труднее. Если бы только мы могли слышать их мыслеголоса, или они могли слышать наши! Все было бы гораздо проще».
«Это действительно так? Или мы просто намного быстрее узнали, что приближаться к двуногим было серьезной ошибкой?»
Лазающий-Быстро моргнул. Раньше Поющая-Истинно никогда впоследствии не подвергала сомнению своих решений. С другой стороны, впервые ее решение могло иметь столь далеко идущие последствия для каждого из Народа, живого или еще не родившегося, и внезапно он испытал к ней сочувствие. Вместе со вспышкой вины, так как все это проистекло из его первой, полностью самовольной встречи с Погибелью-Клыкастой-Смерти.
«Не вини себя, – мягко упрекнул его мыслеголос его сестры. – Ты сделал это ненамеренно, и решение бросить вызов Прядильщице-Песен и Сломанному-Зубу было моим, а не твоим. Кроме того, я все еще считаю, что так было правильно. Просто я понимаю тех, кто подвергает сомнению важность этого.
«Да, это не было намеренно, – согласился он, – но это все равно началось с моих действий. И хотя я тоже понимаю, почему некоторые из других кланов – или, по крайней мере, их старейшин – могут быть обеспокоены, даже напуганы, я согласен с тем, что твое решение было верным. Если эти другие двуногие и захотят забрать меня у Погибели-Клыкастой-Смерти для изучения, ни она, ни ее родители ничего подобного не позволят. И если злую двуногую, которая уничтожила гнездовье клана Яркого Сердца, и не взволновало, что она могла убить целый клан Народа, то остановил ее двуногий Быстро-Бьющего, Враг-Тьмы. Очевидно, что двуногие пришли в этот мир, чтобы остаться, Поющая-Истинно. Весь Народ должен это понимать! И, как ты сказала Прядильщице-Песен и Сломанному-Зубу, мир не настолько велик, чтобы всегда прятаться от них. Я пришел к выводу, что твое предложение сформировать с двуногими еще больше связей даже мудрее, чем ты в то время предполагала. Да, мы должны больше узнать о них. Но, пожалуй, еще важнее будет найти среди них союзников. Мы должны найти таких двуногих, связью с которыми будет гордиться любой из Народа – таких как Погибель-Клыкастой-Смерти и Враг-Тьмы. И одна из причин, почему мы должны так поступить, что когда злодеи из двуногих смогут навредить Народу, у нас будут свои союзники, свои друзья среди других двуногих, которые защитят нас. Думаю, так тебе и стоит ответить тем лидерам кланов, которые все еще сомневаются в мудрости предложенного тобой курса».
Стефани Харрингтон села, сбрасывая со своей груди и плеч древесных котят, когда ее комм зазвенел. Один из древесных котят, поведя в восторге ушами, накинулся на увлекательную новую игрушку, и она, рассмеявшись, мягко отогнала его прочь.
С этим она была осторожна. Она на своей коже прочувствовала, что когти древесных котят были остры как иглы, но они, по крайней мере, не были ятаганами из слоновой кости взрослых древесных котов, как Львиного Сердца.
Ее отец был бесконечно увлечен всей информацией о древесных котах. Стефани была абсолютно уверена, что было не менее пары десятков ксенологов, с радостью убивших бы Ричарда Харрингтона, лишь бы заполучить копящиеся у него заметки, и одним из того, что особенно его увлекало, была структура когтей Львиного Сердца.
Они сильно отличались от когтей земных котов. С одной стороны, они были чрезвычайно плотными, ближе к камню, чем к кератину. На самом деле, отец сказал ей, что они были больше похожи на зубы акулы, чем на все остальное, что ему только могло прийти в голову из земной биологии. Они были лишь в сантиметр-полтора длиной, но они были резко изогнуты, а внутренняя поверхность – режущая поверхность – была остра, как скальпель. Когти втягивались в пазы, которые были из того же камнеподобного материала, чтобы защищать древесных котов от остроты их собственных когтей, и это конечно же, помогало объяснить, как же такие миниатюрные, почти изящные существа нарезали массивную гексапуму. И их было по четыре на каждой лапе – можно сказать, две дюжины естественно развившихся бритвенных лезвий на кончиках пальцев. Когда доходило до дела, подумала Стефани, древесный кот был намного лучше (и смертельнее) вооружен, чем можно было подумать, просто на одного из них посмотрев.
К счастью, на развитие такого вооружения, по-видимому, требовалось время. Что наверняка объясняло, как же древесные котята выживали, чтобы вырасти! И это, во всяком случае, помогало одежде Стефани (и ее коже) пережить их натиск.
Ну а сейчас ей удалось забрать свой комм у любопытного древесного котенка и проверить, кто звонит. Это был ее отец, и она приняла вызов.
– Привет, пап!
– И тебе привет, – ответил Ричард Харрингтон. – Надеюсь, ты хоть иногда поглядываешь на время, юная леди?
– Ты же знаешь, что да, – ответила она. – Я не хочу налажать и оказаться под домашним арестом! В смысле, снова, – добавила она, и Ричард, сидя в своем кабинете в усадьбе, усмехнулся.
– Ну, – сказал он, – я посмотрел прогноз, и мне кажется, что центр шторма движется к побережью быстрее, чем кто-либо ожидал. Не думаю, что, исходя из запланированного срока, у тебя будут проблемы, но мы ждем сильный дождь, и по возвращении тебя наверняка встретит сильный ветер.
– Есть, сэр, – ответила Стефани. – Я подключу комм к погодному серверу и буду внимательно его слушать, пап.
– Хорошо, – сказал он. Затем Стефани показалось, что он на мгновение замялся, прежде чем продолжить: – Все равно, ты, наверное, захочешь вернуться домой чуть пораньше, – сказал он ей. – К ужину у нас будут гости.
– Больше никаких ученых! – Стефани сдержала стон, но было близко, и Ричард усмехнулся.
– Нет, не сегодня, – сочувствующе сказал он. – Хотя мы пообещали доктору Хоббард, что она сможет прибыть и поговорить с тобой и Львиным Сердцем в четверг.
– О, доктор Хоббард не так уж и плоха, – ответила Стефани. – По крайней мере, она вежлива. И Львиному Сердцу она тоже нравится. И она не относится ко мне как к глупому ребенку, который ничего не понимает.
Нет, не относится, подумал ее отец. С другой стороны, юная леди, ты проделала хорошую работу, убеждая почти всех ее коллег, что ты всего лишь «глупый маленький ребенок». Ну или что ты ничего не понимаешь. Когда-нибудь ксенологи на тебя сильно… разозлятся, когда поймут, что ты систематически играешь с ними дурочку.
– Я заметил, – вслух сказал он. – Но сегодня будут не ученые. На самом деле, думаю, ты будешь рада их увидеть.
– Рада? – с подозрением нахмурилась Стефани своему комму. Она узнала этот тон. Он значил «папа что-то замышляет».
– Ага, – усмехнулся он. – Похоже, нас навестит пара людей, живущих неподалеку от Гремящей реки.
– Гремящей реки? – сильнее нахмурившись, повторила Стефани. Гремящая река стекала с вершин Медностенных гор примерно в тысяче километров севернее усадьбы Харрингтонов.
– Одна из них представилась как Ирина Кисаева. Она сказала, что разговаривала с тобой на прошлой недели, и что она придет сюда с другом – его зовут Скотт МакДаллан. Может, ты слышала о нем? – Голос Ричарда Харрингтона не мог звучать еще более невинно. – Во всяком случае, кажется, я что-то о нем слышал примерно… сколько, с месяц назад? Что-то о нем и его древесном коте, да?
19
Стефани со смешанными чувствами наблюдала прибытие гостей.
Ее отец был прав в том, насколько быстро от океана Таннермана двигался грозовой фронт, и аэрокар спускался со все более сердитого на вид, затянутого черными тучами неба. На западе сверкали редкие вспышки молний, ветер шумел ветвями частокольного леса и королевских дубов вокруг дома ее родителей. Стефани часто задавалась вопросом, на что была бы похожа плохая погода на планете с гравитацией более близкой к Старой Земле, где дождь и все остальное падало несколько более… степенно. Она никогда этого не видела, но она неплохо привыкла к характерной силе тяжести Сфинкса, которая была причиной, по которой сфинксианские домовладельцы внимательно следили за нависающими ветвями. Никто не хотел, чтобы четырех-пятиметровая ветвь королевского дуба рухнула на голову (или на крышу) при гравитации в 1,35g, и здесь, на Сфинксе, лесничие были неплохо оплачиваемыми специалистами.
Хотя сегодняшняя буря обещала быть выдающейся даже по стандартам Сфинкса. Синоптики предупреждали об этом почти всю неделю, но она повернула на юг и ускорилась, что значило, что она бушевала уже менее чем в восьмидесяти километрах от усадьбы Харрингтонов. А еще ее путь пролегал непосредственно по центральному поселению клана Львиного Сердца (она решила, что ей нравится термин доктора Хоббард для обширных семейных групп древесных котов), и беспокойство за друзей пылало в глубине ее разума, отвлекая ее от предвкушения предстоящего визита.
Тем не менее, она была немного удивлена тем, что кроме предвкушения было еще кое-что. То, что она чувствовала, даже несмотря на то, что это она инициировала эту встречу… и не уделяла ей особого внимания, когда про нее узнала.
Это была ревность. Она действительно ревновала из-за всех последних рассказов газетчиков о докторе МакДаллане и Фишере, и из-за этого ей было… стыдно.
Тебе должно быть стыдно, отругала она себя. Что? Неужели тебе действительно так важно быть единственной героиней, связанной с древесными котами? Думаешь, ты должна получить всю славу? И если ты так завидуешь всем новостным сводкам и всем поздравлениям, что получил доктор МакДаллан, то почему бы тебе не решиться провести чуть больше времени со всеми этими ксенологами и ксенобиологами и убедиться, что во всех отчетах будет твое имя, а не его?
Ей не нравилось, что она чувствовала, и ей было не просто стыдно. Она была разочарована самой собой… и она знала, что ее родители чувствовали бы то же самое, если бы узнали про это.
– Мя-ать!