о ни с сего работать в захудалой гостинице за гроши? Она избегала встреч с Антонио, а несчастный влюблённый не знал, чем доказать правоту своих слов.
И вот однажды около часа пополудни во двор гостиницы въехали в сопровождении четверых слуг два почтенных старых кабальеро. Не часто сюда заглядывали столь знатные гости, и сам хозяин выскочил их встречать. Пригласив их отобедать, он принялся потчевать своих важных постояльцев самыми отменными блюдами. А прислуживать прислал прекрасную Констанцу. Антонио не смел показаться на глаза девушке и оставался в своей комнатушке. Зато проныра Диего поспешил узнать у слуг, кто их знатные господа. К своему ужасу он узнал слуг отца и стремглав кинулся к Антонио.
— Беда, дружище! — вскричал он. — Нас разыскивают родители!
Оба юноши крадучись пробрались к дверям столовой и стали прислушиваться, о чем ведут разговор с хозяином дон Диего де Карриасо и дон Хуан де Авенданьо. Восхитившись необыкновенной красотой Констанцы, дон Хуан спросил, отчего такая прекрасная девушка ходит всего-навсего в служанках?
— О, это длинная и странная история, — ответил хозяин.
— Ну, что ж, почтенный, расскажите её нам. Мы не спешим и с удовольствием послушаем занимательный рассказ.
Оба юноши, и особенно Антонио, навострили уши и затаили дыхание, замерев за дверью. А хозяин, усевшись поудобней, принялся рассказывать. И вот что он поведал своим гостям.
Пятнадцать лет тому назад прибыла в эту гостиницу богомолка. Богатая дама в просторном балахоне богомолки с глубоким, скрывавшим лицо капюшоном. Она явно была больна, потому что лежала на носилках, которые несли на своих плечах четверо слуг. Еще четверо ехали верхом следом за нею. Кроме того, в богатом экипаже сидели две дуэньи и служанка. Странную кавалькаду замыкали два вьючных осла, покрытые бархатными попонами и нагруженные кухонной утварью и роскошным постельным бельём. По всем признакам таинственная богомолка была не только богатой, но и знатной дамой. Ей предоставили самую просторную и светлую залу в гостинице. Слуги тотчас разложили постель, а одна из дуэний спросила, кто лучший доктор во всём городе.
Послали за доктором Де ля Фуэнте. Он незамедлительно явился и долго разговаривал о чём-то с сеньорой. Потом доктор потребовал устроить её в самой отдалённой комнате, где не слышно было бы ни малейшего шума. Его требование исполнили и перенесли больную в верхние покои. Никто из слуг к сеньоре не входил, а ухаживали за нею лишь две дуэньи и служанка.
Слуги были строги и молчаливы и почти на все расспросы хозяина и хозяйки отвечали хмурым молчанием. В конце концов разными хитростями удалось выпытать у них, что это знатная и богатая сеньора из Старой Кастилии. Нет у неё ни детей, ни других наследников. Несколько месяцев тому назад она как будто бы заболела и дала обет отправиться на богомолье в монастырь Богоматери в Гуадалупе. Имя своей сеньоры слуги назвать отказались, и велено было её называть просто сеньорой богомолкой.
Три дня таинственная богомолка провела в верхних покоях, не допуская к себе никого из прислуживающих в гостинице. А на четвёртый день дуэнья от имени сеньоры призвала хозяина и хозяйку. Не медля, они отправились узнать, что угодно богатой постоялице. Они застали её в слезах. Сеньора богомолка потребовала от хозяина и его жены клятвы, что тайна, которую они сейчас узнают, будет сокрыта ото всех до поры до времени. Те тут же искренно и с готовностью поклялись.
И знатная богомолка открылась им. Так случилось, что она должна была скрываться от злых преследователей. Самым надёжным убежищем казался монастырь. Но как раз теперь настало ей время родить, а новорожденного младенца невозможно брать в опасную и долгую дорогу. Потому и просит она хозяев о помощи. Необходимо как можно скорее отыскать место, куда отнести ребёнка, и найти для новорожденного кормилицу. Всё это надо делать в тайне даже от слуг сеньоры, которые ничего толком не знают.
В уплату за неожиданные труды знатная богомолка достала из-под подушки и вручила хозяевам зелёный шёлковый кошелёк, наполненный до отказа золотыми монетами. Этого вполне хватало и на кормилицу, и на всё обзаведение для будущего младенца. Хозяева с благодарностью приняли деньги и обещали выполнить все пожелания сеньоры.
А еще через шесть дней родилась у таинственной богомолки девочка редкой красоты. При крещении дано ей было имя Констанца. Хозяева отправили девочку на время в деревню к родным, объявив её своею племянницей. Дама быстро оправилась. И вскоре снова призвала к себе хозяев гостиницы, чтобы посвятить их еще в одну тайну.
Сняв с шеи массивную золотую цепь, дама показала, что в ней не достаёт шести звеньев. Тому, сказала она, кто появится здесь и предъявит кусок этой золотой цепи, следует верить и вручить еще и пергаментный свиток. Молодая богомолка указала на лежащий у кровати на столике свёрнутый в тонкую трубочку и перевязанный розовой лентой лист пергамента. Развернув его, хозяева с удивлением увидели, что лист оканчивается зубцами наподобие перевёрнутою заборчика. Каждый зубец был украшен написанной киноварью буковкой. Ни в какие слова эти буквы не складывались, и прочесть пергамент было невозможно. Дама с улыбкой пояснила, что это лишь половинка послания. Другую его часть, которая, сложившись с первой, даст нужные слова, принесёт тот же господин, который предъявит часть золотой цепи.
Хозяева долго рассматривали непонятный ряд букв и могли лишь прочесть вот что: Д…Н…Д…Г…Д…К…Р…Р…С. Пожав плечами, они покорно приняли свиток и припрятали его подальше до лучших времен.
Сеньора же, уезжая, пообещала через год наведаться. Но так больше и не появилась. Девочка выросла и превратилась в прекрасную юную девушку. Она прилежна и богобоязненна, умеет читать и писать, и во всём Толедо нет лучше неё кружевницы.
Хозяин, боясь открыть доверенную ему тайну, держал Констанцу вдали от посторонних глаз, выдавая её за обычную служанку. На самом деле она лишь следила за чистотой и сохранностью столового серебра и никаких притеснений или обид от своих хозяев, а по сути приёмных родителей, не видала. Но, как ни старались хозяева гостиницы, слух о прекрасной служанке разлетелся по городу, и каждую ночь толпы знатных молодых людей распевали романсеро под окнами гостиницы, не давая спать постояльцам.
Закончил свой рассказ хозяин и отхлебнул из бутыли терпкого домашнего вина, чтобы промочить иссушенное долгим разговором горло. Гости долго молчали. Антонио и его друг Диего Астуриец, стоя за дверью, боялись шелохнуться. Один из них приник к замочной скважине, а другой заглядывал в крохотную щелочку чуть приотворенной дверной створки.
Они видели, как задумался отец Антонио дон Хуан де Авенданьо. С удивлением смотрели, как вскочил со стула и тяжело заходил по комнате взволнованный отец Астурийца дон Диего де Карриасо. Хозяин гостиницы, довольный своим рассказом и произведённым на гостей впечатлением, ничего не замечал и самодовольно потягивал терпкое домашнее вино. И тут старый кабальеро сеньор Авенданьо смерил гневным взглядом хозяина и воскликнул:
— Как же ты посмел нарушить клятву и разболтать тайну достойной сеньоры?
Хозяин перепугался и залепетал:
— Ах, почтенные сеньоры, ведь прошло уже целых пятнадцать лет. Таинственная богомолка так и не явилась. Я уже почитаю Констанцу своей дочерью и не вижу ничего зазорного, если позабавлю заезжих гостей занимательным рассказом.
А дон Диего де Карриасо все ходил и ходил из угла в угол, понурый, словно придавленный печальными мыслями или тяжёлыми воспоминаниями. Наконец он остановился перед струхнувшим хозяином и мягко проговорил:
— Позови, любезный, сюда ту девушку, что встретила нас у входа, кажется, ты ее называл Констанцею?
Антонио и Диего едва успели отпрыгнуть от двери и прижаться к стене за углом, как на зов хозяина из своей комнаты в коридор вышла Констанца. Она, скромно опустив глаза, предстала перед гостями. А друзья снова заняли места у двери, не желая пропустить ни слова. Старый дон Диего подошёл к девушке и обнял ее. Потом обернулся к хозяину и спросил:
— Хранишь ли ты ещё ту драгоценную цепь и пергамент, что дала тебе таинственная дама?
Хозяин молча повернулся и засеменил к выходу. Друзьям снова пришлось прятаться. Через несколько минут хозяин вернулся, неся в руках небольшую торбу, аккуратно перетянутую выцветшим шёлковым шнуром. Он извлёк оттуда тяжёлую золотую цепь и тугой пергаментный свиток. Протянув всё это старому сеньору, хозяин почтительно отступил на шаг и с любопытством стал ждать, что же произойдёт теперь. С неменьшим интересом следил за своим давним другом и соседом сеньор дон Хуан де Авенданьо. А тот благоговейно принял цепь и свиток и положил их на стол. Затем послал слугу за шкатулкой, что была привязана к седлу его коня.
— Эту драгоценную шкатулку, — пояснил он, — я ношу вот уже пятнадцать лет с собой и никогда с нею не расстаюсь.
Дон Диего раскрыл принесённую слугой шкатулку, и все ахнули. На дне её лежал кусок золотой цепи и тугой пергаментный свиток, перетянутый розовой шёлковой лентой. Дрожащей рукой старый кабальеро приставил два обрывка цепи один к другому, они сошлись, и цепь замкнулась, будто никогда и не была разорвана. Констанца всплеснула руками, но старый сеньор остановил её строгим взглядом. Он осторожно развернул свиток, и оказалось, что край пергамента вырезан зубцами. И на каждом зубчике явственно видна выведенная алой киноварью буковка: О… И… Е… О… Е… А… И… А… О.
Дон Диего де Карриасо перевёл дух и медленно, словно чего-то опасаясь, соединил два свитка так, что зубчики одного точно вошли между зубцами другого. Два ряда букв соединились. И все с изумлением прочли четыре слова: ДОН ДИЕГО ДЕ КАРРИАСО. Таинственные знаки обрели свой смысл. И тут сеньор Авенданьо вдруг с грустью молвил:
— Мы с тобою, мой старинный друг, потеряли сыновей. Но хоть ты счастлив, вновь обретя прекрасную дочь.
Он так глубоко и горестно вздохнул, что сердце Антонио перевернулось в груди. Беспечный Диего Астуриец тоже не выдержал и чуть слышно всхлипнул Тогда Антонио рывком распахнул дверь и ринулся к отцу. Ошеломлённый дон Хуан застыл в изумлении. Следом за Антонио и Диего кинулся на шею к своему родителю. Что тут началось! Оба старых кабальеро, не скрывая слёз, плакали от радости. Смущённые юноши, став на колени, умоляли простить их за легкомыслие. Хозяин гостиницы бросился доставать из погреба самые лучшие вина Обтирая многолетнюю пыль со старинных бутылок, он