Теперь уже вопросительно посмотрел Грант. Древняя тетрадь в потертом кожаном переплете, исписанная выцветшими чернилами девическим почерком, не имела ни малейшего отношения к делу. Или имела? Сейчас можно было утверждать лишь одно: в тот роковой день Софи заходила на кухню.
Месье Ферран только что поместил герцогиню непосредственно на место совершения преступления.
Утром Софи удивленно остановилась в дверях детской. Грант стоял возле сидевшего за маленьким столом Люсьена. Дверь оказалась за их спинами, так что ни один, ни другой не заметили ее появления. Дружески беседуя, мужчины возводили из карточной колоды какое-то замысловатое сооружение.
– А башня будет высокой? – поинтересовался Люсьен.
– Да, очень. Смотри, еще целых полколоды осталось.
Мальчик радостно подпрыгнул на стуле.
– Самый высокий карточный замок в мире! Чтобы увидеть его, люди будут приезжать из дальних стран!
– Даже из России и Константинополя. Не крутись, непоседа, не то случайно все разрушишь. – Грант бережно положил еще один глянцевый прямоугольник, и парнишка торжествующе завизжал.
Прислонившись к дверному косяку, Софи с умилением наблюдала за ними. К горлу подступил комок. Следовало бы испытывать тревогу – ведь каждая минута, проведенная сыном рядом с Грантом, делала неизбежное расставание еще более тяжким. Нельзя забывать об одном из выдвинутых ею самой правил: как только она решит прекратить роман, Гранту придется отказаться от опекунства.
Проблема заключалась в том, что пока не удавалось представить то время, когда близость наскучит.
Прошлым вечером, под предлогом посещения светского раута, они провели в его спальне несколько блаженных часов. Время наедине стало праздником чувственного наслаждения. Грант открывал все новые и новые радости, показывал неведомые способы возбудить друг друга, а потом насытить жадное вожделение. Подобно ему, Софи твердо, раз и навсегда решила ограничить общение рамками физического удовольствия.
Все шло прекрасно вплоть до настоящего момента.
Видя мистера Чандлера рядом с Люсьеном, Софи никак не могла унять сердечную боль. Красавцы словно специально оделись одинаково: в синих сюртуках и бежевых бриджах оба выглядели франтами. Темноволосый, стройный и сильный Грант стоял рядом с собственной уменьшенной копией, вот только в непослушных кудрях Люсьена светились каштановые пряди. Лица казались особенно похожими в профиль, хотя детским чертам еще предстояло окрепнуть и приобрести определенность.
Отец и сын. А что, если бы она с самого начала рассказала Гранту правду?
Эта мысль привела Софи в ужас. Невозможно даже на мгновение себе представить, как сложилась бы ее жизнь, выйди она замуж не за Роберта, а за Гранта. Грант всю жизнь презирал бы ее за шантаж. Да и как бы ему удалось содержать семью? Снова вспомнились роковые слова: «Черт подери! Я же не могу позволить себе жениться! А теперь придется!»
Прошедшие десять лет принесли Гранту немалое богатство. Но ведь оно выиграно за карточным столом. Скорее всего авантюрист продолжил бы игру и в одну далеко не прекрасную ночь спустил бы все, что удалось получить. Мужчины такого типа просто не в состоянии стать хорошими мужьями и образцовыми отцами.
Софи тут же пресекла предательские сомнения. С каких это пор она начала применять понятие брака к этому человеку?
– Мамочка, смотри! Смотри, что сделал мне мистер Чандлер! – Люсьен повернулся и призывно махнул рукой. – Замок!
Счастливое сияние детских глаз наполнило сердце Софи теплом. Ощущение сбывшейся мечты лишь усилилось, когда Грант с улыбкой посмотрел в ее сторону.
В этом призывном взгляде в полной мере отразилось безрассудство его характера. Он таил секрет интимных встреч и обещание новых, доселе неведомых радостей, а следовательно, в данных условиях был абсолютно неуместен.
Софи вошла в комнату с твердым намерением вести себя так, как подобает герцогине.
Грант посмотрел на Люсьена.
– Эй, парень, не вертись. Даже не дыши, а то наш шедевр рухнет.
Он сделал несколько шагов навстречу Софи. Взгляд остановился на губах, словно приглашая к поцелую. Целовать ее Грант, разумеется, не стал бы, однако умудрился вогнать ее в краску: взял за руку и нежно потер тыльную сторону ладони.
– Доброе утро, герцогиня. Сегодня вы особенно прекрасны.
– Щедрый комплимент, если учесть, что я по-прежнему в черном.
– И все же сияете еще лучезарнее, чем обычно. Хотелось бы знать, почему.
Дерзкая улыбка не допускала сомнений, указывая на приятные воспоминания о проведенном наедине вечере. С самого начала отношений Софи не сомневалась в существовании особенного внутреннего света, который появляется только при постоянных счастливых встречах с мужчиной. Не может быть, чтобы сияние отражало что-нибудь более глубокое.
– Льстец, – шутливо проговорила она. – Разве можно…
Звук падающего замка заставил вспомнить о Люсьене.
Роскошная конструкция развалилась и мгновенно превратилась в беспорядочную груду карт и на столе, и на полу. Люсьен зажал рот рукой, однако приглушенное хихиканье все-таки прорвалось.
Грант изобразил грозное рычание. Шагнул к мальчику, схватил его под мышки и поднял в воздух.
– Признайся, негодник: специально разрушил! Скажи честно, что не смог удержаться и ткнул пальцем!
– Нет-нет, не тыкал, – отпирался Люсьен, хотя хитрая мордашка доказывала обратное.
– Не верю! Придется пыткой вырвать правду!
Грант вовлек ребенка в шутливую схватку, потом прижал к ковру и принялся щекотать. Люсьен со смехом отбивался, упираясь в каменную грудь маленькими кулачками. Застонав, словно его ранили, Грант позволил парнишке увернуться, и оба принялись бегать по комнате, время от времени нанося друг другу шутливые удары. В конце концов Грант схватил Люсьена и снова стал щекотать.
Софи тоже рассмеялась. Роберт никогда не играл с Люсьеном так шумно и азартно.
Сравнение расстроило. Роберт был прекрасным отцом. Водил ребенка на прогулки в парк, неизменно читал перед сном. Но, может быть, мальчику немного не хватало мужского братства, воинственной радости шутливого поединка?
Наконец Люсьен вскочил на упавшего Гранта и прижал к полу.
– Я победил! Победил!
– Повержен восьмилетним соперником. Ни за что не переживу позора.
– Мне уже девять, – с гордостью уточнил Люсьен. – Исполнилось в прошлом месяце, и мама подарила мне целую банку стеклянных шариков!
Грант с улыбкой сел.
– Неужели? А мне твоя мама ничего не сказала. А когда, кстати, у тебя день рождения?
Вопрос поверг Софи в ужас. Казалось, время остановилось. Сердце покатилось куда-то вниз, ладони вспотели. На лице Гранта отразилось легкое недоумение – явный признак зарождающегося любопытства. Боже милостивый, если он не поленится сопоставить даты…
Прежде чем Люсьен успел открыть рот, чтобы ответить, герцогиня хлопнула в ладоши и быстро подошла к сыну.
– Не слишком ли много игр для одного утра? – сказал она тоном, не допускающим возражений. – Люсьен, тебе пора отправляться в классную. И без того уже на полчаса задержались. Собирай карты, а я позову мисс Оливер.
Люсьен огорчился.
– Так быстро? А мистер Чандлер обещал построить вместе со мной игрушечный корабль. – Мальчик умоляюще посмотрел на опекуна. – Пожалуйста, скажите маме. Мы же собирались взять его в парк!
– Но я не обещал, что это произойдет именно сегодня, – возразил Грант, взъерошив каштановые волосы Люсьена. – Сейчас у нас с твоей мамой важные дела. А корабль мы непременно построим, обещаю.
Через несколько минут все встало на свои места: Люсьен вместе с наставницей занялся уроками в классной, а Софи и Грант спустились вниз. Герцогиня до сих пор не пришла в себя от недавней угрожающей близости провала.
– Сегодня нас ожидает насыщенная программа, – быстро напомнила она, все еще опасаясь, что Грант не забыл о дне рождения мальчика. – Нужно опросить некоторых слуг в кухне, особенно ту самую горничную.
– Подожди минутку. – Грант остановился на площадке второго этажа. В окна заглядывал тусклый свет серого дождливого дня. Взяв Софи за руки, Грант пристально посмотрел ей в глаза. – Хочу поговорить о Люсьене.
Сердце мгновенно превратилось в тяжелый камень. Прерывисто дыша, Софи ясно сознавала, какой властью обладает этот человек – властью над ее жизнью и над жизнью ее сына.
– Сейчас не до разговоров. Надо подумать о расследовании. Драгоценное утро уже почти пропустили.
– Всего лишь половина десятого, – успокоил ее Грант. – Кстати, Люсьен – замечательный мальчик. Ты прекрасно его воспитала.
Замечание слегка ослабило напряжение, а похвала Гранта обрадовала больше, чем хотелось бы.
– Спасибо, – сдержанно поблагодарила Софи, – но заслуга принадлежит не только мне. Роберт был прекрасным отцом. Ну что, пойдем?
Она повернулась, чтобы продолжить путь, однако Грант остановил ее, взяв за руку.
– Тебе не хочется разговаривать со мной о ребенке, – заключил он. – Должно быть, считаешь минуты до того момента, когда я наконец подпишу бумаги об отказе от опекунства.
Что ж, оставалось лишь одно средство: ссора. Только ссора могла отвлечь упрямого мистера Чандлера от лишних, чересчур опасных вопросов, а ее – спасти от неминуемого краха. Софи вздернула подбородок.
– Не хочу повторяться, но все же вынуждена подчеркнуть, что важно не позволить мальчику привыкнуть и привязаться к тебе. Потому что, если это произойдет, расставание окажется невыносимо тяжелым и болезненным.
– Но ребенок не должен расти без мужской руки – это неправильно, вредно. А что, если я скажу, что хочу и готов заботиться о нем? В этом случае ты отменишь правило?
– Тебе скоро надоест роль воспитателя, – возразила Софи. – У тебя никогда не было семьи. Ты игрок, гуляка, дамский угодник: все эти качества не лучший пример для подрастающего мальчика.
Грант упрямо сжал губы.
– Сам удивился, обнаружив, что люблю детей. Не стал бы возражать против пары-тройки собственных малышей.