Горячее сердце преодолело все препятствия. Быстрее ветра я надела пелерину и вырвалась в холодную тьму. Не думая ни о разбойниках, ни о ворах, поспешила по пустым улицам в меблированные комнаты, где живет возлюбленный.
– Зря вы не разрешили мне перерезать бандиту горло, – посетовал Рен. – Негодяй непременно вернется, вот увидите!
Серый свет утра резал глаза. Грант вошел в гардеробную и направился прямиком к умывальнику, чтобы сполоснуть лицо холодной водой. Голова раскалывалась от боли.
Вчера, поздно вечером, он отвез Софи домой. Потом вернулся к себе, забрал связанного Бахира и переправил в порт. Разыскал готовый отплыть в Константинополь корабль, заплатил капитану кругленькую сумму и получил обещание держать турка в трюме до прибытия на место.
Завершив операцию, вернулся домой и напился до беспамятства.
– Не могу убить человека, – мрачно ответил он и потянулся за полотенцем. – Еще не окончательно опустился.
А вот Софи считала, что окончательно. Смотрела холодными, недоверчивыми глазами. Возможно, она права. Во время схватки в кабинете ярость окончательно затмила разум: еще немного, и налетчику пришел бы конец. Но одно дело – убить, защищая собственную жизнь, и совсем иное – лишить жизни связанного, беспомощного пленника с кляпом во рту.
– Вот еще! – фыркнул Рен, подавая господину полотенце. – Я мог бы сам все сделать: отомстил бы за удар по голове.
Пульсирующая боль в висках обострилась. Как постыдно он ошибся в причине обыска в спальне и гардеробной! Оказывается, вовсе не Софи наняла вора, чтобы найти письмо Роберта. Всего-навсего Бахир разыскивал «Глаз дьявола». Он же прятался ночью в конюшне и украл коня. Гранта мучило раскаяние в ложном обвинении Софи. Она не убивала Роберта, а он до такой степени сосредоточил расследование на одной-единственной версии, что упустил все другие нити. Как только позволит голова, надо будет всерьез обдумать вопрос о невиновности герцогини.
– Такой кусок дерьма не должен жить на свете, – не стесняясь в выражениях, заключил Рен.
Грант и сам чувствовал себя дерьмом. Даже обильное возлияние не смогло стереть из памяти ужас и отвращение, с которыми Софи встретила известие о воровстве. Смотрела на него как на мерзкое пресмыкающееся.
«Впредь твое появление в Малфорд-Хаусе крайне нежелательно. Отныне держись подальше и от меня, и от моего сына, иначе я вынуждена буду обратиться в суд».
Грант отбросил полотенце, подошел к прессу для одежды и наугад вытащил рубашку.
– Вот свежая, накрахмаленная. – Рен протянул другую, белоснежную. – Сам гладил, пока вы спали. И привел в порядок кабинет.
Камердинер явно гордился собой. Грант взял рубашку.
– А который час?
– Скоро полдень.
– Боже милостивый! Почему же ты мне раньше не сказал?
– Пожалуй, прикажу подать вам крепкий кофе и сытный завтрак.
Верный слуга закрыл за собой дверь прежде, чем Грант успел предупредить, что при одной мысли о яичнице с ветчиной его тошнит.
Грант занялся бритьем. Сегодня предстояло продолжить допрос слуг в Малфорд-Хаусе. Особенно хотелось побеседовать с буфетчицей – той самой, которая предпочла упасть в обморок, едва услышав об ухаживании Эллиота. Если ей известно о кузене что-нибудь серьезное…
Бритва соскользнула, и Грант тихо выругался, прижав полотенце к свежей царапине на подбородке. Софи больше не желает видеть его в своем доме. Наверняка приказала Фелпсу не пускать его на порог. Разумеется, всегда можно прорваться силой. Или в крайнем случае воспользоваться служебным входом – с обратной стороны здания, через цокольный этаж.
Впрочем, не стоит этого делать. Теперь он целиком и полностью в руках Софи. При желании она обо всем расскажет тетушке и брату и навсегда погубит его репутацию.
В комнату вернулся Рен.
– А герцогиня не слишком обрадовалась, узнав, что вы вор, не так ли? Наверняка устроила вам хороший нагоняй. Как вы думаете, она выдаст вас полиции?
– Все равно ничего не добьется, – огрызнулся Грант, надевая бежевый жилет и застегивая пуговицы. – Преступления имели место за границей. Наше доблестное правосудие не станет утруждать себя расследованием событий, случившихся за пределами его юрисдикции.
Впрочем, разгневавшись без меры, герцогиня может использовать свой статус и убедить магистрат на некоторое время упрятать преступника в тюрьму. Неминуемо распространятся сплетни, и репутация тетушки Фиби окажется запятнанной.
– Полагаю, ее светлости ничего не стоит шепнуть пару слов премьер-министру или даже самому принцу-регенту. Если захочет, выгонит вас из Англии. Конечно, ваш брат и сам носит графский титул, поэтому никто не поверит, что вы способны похищать драгоценности. Так что отрицайте все подряд, и дело с концом.
Вот здесь-то и таилась проблема. Если Гранта вызовут на допрос, придется сознаться в краже «Глаза дьявола». Иначе окажется, что Софи солгала.
Подняв воротник, Грант принялся яростно завязывать галстук. Слово леди оспорить невозможно. Это старомодное правило поведения джентльмена гувернантка внушила ему еще в детстве. А совесть не позволит лгать под присягой. Интересно, ирония ситуации позабавит Софи?
Рен, скрестив руки на груди, наблюдал за господином.
– А вдруг герцогиня ограничится разговором с тетушкой?
Тетя Фиби разочаруется в нем. А ему легче стерпеть порку, чем выслушать выговор любимой родственницы. Она поддерживала его в трудные годы детства, а он оказался вором, преступником. Почтенной леди придется отказаться от непутевого племянника.
Рэндольф тоже обо всем узнает, и вопрос об опеке над семьей отпадет сам собой. Как и Софи, Рзнд не захочет доверить судьбу наследника банальному вору, не допустит, чтобы его доброе имя и честь Джейн оказались запятнаны преступлениями порочного сводного брата. Изгонит Гранта из своей жизни навсегда.
Эта мысль причинила боль.
– Давайте лучше я завяжу, а то еще задушите себя ненароком, – не выдержал Рен, глядя на господина. – Сядьте на стул и не сопротивляйтесь.
Одного взгляда в зеркало оказалось достаточно, чтобы убедиться в справедливости замечания: узел не получился.
– Только быстрее. Некогда рассиживаться.
– Вчера вечером опустошили графин в кабинете, не иначе? А теперь из-за собственной оплошности готовы откусить мне голову.
– Прости. Вот только скажи: с какой стати меня потянуло на воровство?
– Во-первых, чтобы раздобыть деньги. А во-вторых, чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о герцогине.
Грант подумал, что вторую причину следовало поставить на первое место. После того как Софи унизила его отказом, отвергнутый любовник уехал в Рим, где и начал новую успешную карьеру. Все случилось в клубе, где мистер Чандлер своими глазами увидел, как ловкий мошенник расправился за карточным столом с одним безмерно пьяным старым графом. Целый месяц он следил за нечестивым игроком, пытаясь выяснить привычки и повадки. Обнаружилось, что мошенник старательно ублажает требовательную любовницу. Увидев, как тот покупает дорогое изумрудное колье, Грант под покровом ночи проник в дом и изъял подарок, пока в соседней комнате парочка предавалась любовным утехам.
Чандлер переключил внимание на более крупную добычу: нечистых на руку дельцов и тиранов разнообразного калибра и свойства. С годами в преступном мире континентальной Европы за ним укрепилась слава искусного вора, а сам он успокаивал совесть тем, что грабил лишь неразборчивых в средствах богачей. Ну и, конечно, грелся в лучах славы, принимая поклонение восхищенных отчаянной смелостью мужчин и внимание женщин, мечтавших разделить постель с состоятельным красавцем.
Так продолжалось вплоть до вчерашнего вечера, когда пришла пора расплатиться за грехи и усомниться в собственном бессмертии. Впервые за всю свою беспутную жизнь Грант испугался гибели.
Потому что любил Софи. Яркая откровенность чувства освещала и грела сердце.
Правда открылась в тот страшный миг, когда к глазу прижался конец ножа. Все мысли сосредоточились на герцогине: какой ужас переживет любимая, если станет свидетельницей расправы; какой ужас переживет он, если никогда больше ее не увидит. А еще мучило опасение, что даже если удастся выжить, Софи все равно не сможет забыть и простить прегрешений.
Рен наконец довел галстук до безупречного состояния.
– Может быть, вам стоит навестить герцогиню. Покаяться, подарить какое-нибудь украшение или еще что-нибудь в этом роде.
Подарок, купленный на краденые деньги. Да, успех окажется грандиозным. Но ведь Рен искренне хотел помочь.
– Пожалуй, – дипломатично согласился Грант.
Он схватил из рук камердинера вишневый сюртук, надел его на ходу, вышел из комнаты и направился к лестнице. Увы, даже бриллиантовое колье не сможет вернуть расположение любимой. Помочь способно лишь чудо.
Собственная глупость помешала ему завоевать ее сердце. Теперь уже Софи никогда не согласится выйти за него замуж. Даже в том случае, если поймет, что ждет ребенка.
Мысль подействовала подобно хорошо рассчитанному удару в голову. Ничто не смогло бы принести большей радости, чем семья – эта семья. Он воспитывал бы детей с любовью и теплотой, которых так и не познал сам. И не выпускал бы жену из объятий.
Самое время задуматься о собственном теплом гнездышке.
С верхней площадки лестницы Грант взглянул вниз, в холл. Возле открытой парадной двери стояла миссис Хауэлл, а на пороге маячила высоченная фигура Эннибала Джонса.
Мелькнула мысль скрыться из виду: отвечать на вопросы детектива с Боу-стрит вовсе не хотелось. Но, может быть, офицера привело вовсе не убийство Роберта.
Возможно, Софи уже сообщила о воровстве.
Боль переместилась из головы в грудную клетку.
Грант спустился в холл; увидев его, миссис Хауэлл присела в почтительном поклоне.
– Мистер Джонс просит его принять. Пригласить в кабинет?
– Лучше в утреннюю комнату.