– Ну и что с того? Еще один комплимент, и я бы с ним переспала? Я не виновата, просто впала в ступор. И нет, я не планировала оставлять его в доме, но и рожу разбивать ему тоже не собиралась. Я только что была в магазине, так продавец боготворит тебя: герой Сент-Огюста, изгнавший злодея! Думаю, он назовет в твою честь какой-нибудь рецепт кофе.
Этьен обрадованно захлопал в ладоши.
– Правда?
Видя его энтузиазм, я рассмеялась.
– Вообще-то нет! Но ты заработал уважение всех, кто был там вчера вечером. Знаю, для тебя это даже важнее.
Он встал, провел рукой по моим волосам и спросил:
– А твое уважение я вернул?
Отстранившись, я показала пальцем на укутанную в спальный мешок Жюли и прошептала:
– Главное, не потеряй ее уважение.
Пока они собирались на завтрак, я обошла верхний этаж. Когда я смотрела на реку из большого окна гостиной, звякнул телефон: это было сообщение от Шарля.
Я сунула телефон обратно в карман джинсов. Добавить было нечего.
Спустившись, тщательно заперла дверь дуплекса, хоть и знала, что никто сюда больше не сунется: история о сломанном носе Марселя наверняка уже разлетелась по всему городку и окрестностям.
Мы ехали минут десять вдоль реки к западу, прежде чем нам попался первый ресторан. Я испытала облегчение от того, что он оказался пуст. Мне всегда проще есть, когда вокруг малолюдно. Столик выбрали у панорамного окна с видом на реку. Мы с Этьеном тянули жребий – кто сядет возле окна. Я выиграла. Официантка подошла налить нам кофе и представилась.
– Добрый день, я Моника. Вы выбрали лучшее место для завтрака в наших краях!
– Наверняка так и есть: других мы просто не нашли!
Этьен и Жюли взглянули на меня, как будто я сморозила глупость. Она быстро предложила нам меню и ушла на кухню, а они всё смотрели на меня, посмеиваясь. Может, и стоило промолчать, но это же правда: единственный ресторан в округе – какие тут конкуренты?
И тут Этьен резко сменил тему:
– Почему ты вчера разрыдалась? Из-за Фреда?
– От переизбытка всего…
Я одарила его натянутой улыбкой, которую он хорошо понимал, и перевела разговор в другое русло.
– Как там Петрушка?
Жюли, которая прикрывала рот рукой, чтобы скрыть свою людоедскую манеру пожирать пищу, спросила, кто такой Петрушка.
– Это бродячий кот, которого я нашла семь лет назад. Когда в нашем доме случился пожар, он убежал в лес. Этьен его отыскал и выходил. С тех пор кот его навещает. Ты что, ни разу не видела Петрушку?
Меня пнули под столом, и это точно была не Жюли.
– Да нет, я еще не бывала у него дома.
Этьен тут же вставил:
– У тебя есть знакомый агент по недвижимости?
Я бросила взгляд на Жюли: она как будто не удивилась, что ее друг так быстро сменил тему. Конечно, обсудить продажу дома надо, но это слишком стремительно для меня. Хотелось спокойно поесть, любуясь рекой, а от вопроса Этьена у меня свело живот и пропал аппетит. Впрочем, глядя, как Жюли уплетает еду, я и так подумывала предложить ей свой блинчик.
Берег реки приковывал мой взгляд: я представляла, как прогуливалась бы у воды с моей собакой Вьюгой. Когда мне пришлось ее усыпить, в душе осталась зияющая пустота. С тех пор, как она ушла, минуло три года. Я пообещала себе, что больше не стану заводить собак. Никогда. Они разрывают сердце.
– Фабьена!
Встрепенувшись, я вернулась в мир спешащих деловых людей.
– Нет, у меня нет знакомых агентов, и, думаю, я не готова заниматься этим сейчас. Сначала хочу прибрать в доме, привести его в порядок. Скоро лето, возьму отпуск. Как ты на это смотришь?
– То есть вчера ты сказала «пройтись кистью» всерьез? Его и так купят, не стоит сильно напрягаться.
– Конечно, это обойдется недешево, но посмотри вокруг: река, воздух, домики, магазинчики… Я тоже не ожидала, что буду в таком восторге. А что, если мы не станем его продавать? Может, сдать в аренду? Это принесло бы нам доход.
– Иметь дом в трех часах езды? Неудобно.
– А если сделать его местом семейных сборищ? Приезжали бы, когда можем. Кловису здесь понравилось бы!
К разговору присоединилась Жюли.
– Он считает, что будет много хлопот сразу. Новый дом, совместная опека над Кловисом, наши новые отношения и ближайшие планы.
Прижавшись к Этьену, она положила руку себе на живот. Знаю, невежливо спрашивать у женщины, беременна ли она, но Жюли гладила живот явно не потому, что мы завтракали в лучшем и единственном ресторане в округе.
– Ты беременна?
Этьен ответил вместо нее:
– Да, мы только недавно узнали.
Жюли поспешила задать мне вопрос, который я с каждым годом слышу все чаще:
– А ты, Фабьена, не хотела бы ребенка?
Она смотрела на меня, широко улыбаясь. Красивая женщина высокого роста, с длинными светлыми волосами и большими голубыми глазами. Я бы сказала, для Этьена даже слишком хороша.
– Похоже, жизнь распорядилась так, чтобы этого не случилось.
– Жаль, ты была бы хорошей мамой.
Я приложила руку к сердцу. Ее слова меня тронули.
После двух выкидышей мне было слишком больно, и я больше не хотела пробовать. Фридрих долго сердился на меня за то, что я боюсь проходить через это снова; так мы и начали отдаляться друг от друга.
– Спасибо, Жюли. Поздравляю вас обоих!
Жюли извинилась и ушла в туалет. Я со смехом взглянула на Этьена и бросила в него пакетиком сливок для кофе.
– Сколько вы уже вместе?
– Три месяца.
– И она беременна?..
– Два месяца.
– Если воздержусь от комментариев, разрешишь мне быть крестной?
Тридцать шесть часов в кучево-дождевых облаках
Симона я впервые поцеловала на аптечной парковке однажды вечером, в сильную метель, а точнее – в пятницу, 24 января 1997 года, за несколько дней до своего семнадцатилетия. Ощущение было странное. Я и так ко многим вещам относилась с отвращением, а теперь к списку добавилась чужая слюна. Симон заметно удивился, что я сделала первый шаг.
– Ну как, нормально?
Вопрос звучал глупо и разрушал все волшебство, но я надеялась, что он оценит жест.
– Более чем.
– Окей, потому что это мой первый раз.
– У тебя никогда не было парня?
– Да нет.
Мы продолжили болтать до тех пор, пока он не сказал, что у него замерзли ноги и ему пора домой. Я осталась на несколько минут понаблюдать за хлопьями, похожими на бабочек в ореоле уличных фонарей. Это как смотреть на текущую в ванной воду: меня такое гипнотизирует. Вернувшись домой и торопливо сбросив с себя сапоги, я побежала наверх, на кухню. Мама говорила по телефону. Я знаком попросила ее положить трубку.
– Подожди секунду, Клэр, Фабьена хочет что-то сказать мне. Что такое?
– Ты закончила? Мне надо позвонить Алисе!
– Что за срочность?
– Мама, пожалуйста, мне надо сказать ей кое-что важное.
– Но я говорю с тетей Клэр, это ненадолго.
– Вы всегда долго говорите!
– У тебя что, пожар?
– Именно. Я горю, мам!
– Подождешь, тетя Клэр рассказывает историю с работы. Фабьена, ты ведешь себя нелепо!
Я кипела. Проклятые тетушкины истории, всегда были, как говорила мама, пикантными. Когда она начинала рассказывать, мне всякий раз приходилось затыкать уши. Какое мне дело до того, что Жюльен, бухгалтер из ее офиса, спит с Валери, помощницей повара. Я начала топтаться на месте, чувствуя, как гнев вытесняет радостное волнение, вызванное желанием сообщить новость Алисе. Я закричала:
– Ну и ладно! Я поцеловала Симона и хотела, чтобы Алиса узнала об этом первой!
Наклонившись к телефону, я прокричала:
– Вот так, тетя Клэр, я наконец-то поцеловалась, ты довольна?
Мама покраснела как помидор и закричала еще громче:
– Фабьена, будь повежливей!
Мою спальню от кухни отделяло восемь шагов. Я проделала этот путь, топая как можно громче. Бросилась на кровать – сердце билось где-то у меня в пятках. Взяв подушку и уткнувшись в нее, я заорала.
Впервые тетя спросила, есть ли у меня мальчик, когда я ходила в детский сад. Помню это как вчера. Очевидно, она хотела как-то разрядить обстановку – мы были на похоронах дедушки. С тех пор при каждой встрече она всегда задавала мне один и тот же вопрос: «Где же твой любимый? Не может быть, чтобы у такой красивой девочки никого не было!» Когда мне было восемь, я сказала маме на пасхальном обеде:
– У тети Клэр дома так вкусно пахнет, но ты всегда говоришь папе, что она сердцеедка. Это ведь не сердца у нее в духовке?
Услышав это, тетушка опрокинула бокал вина на свою зеленую блузку. Мама принялась твердить, что пятна с тафты не отстирываются, а папа поперхнулся куском хлеба. Этот случай вошел в копилку памятных семейных историй.
Я бросила взгляд на часы – девять девятнадцать. Подождав до девяти двадцати, я поднялась, собрала рюкзак и вышла из комнаты. Мама все еще говорила по телефону.
– Куда ты собралась?
– К Алисе.
– Эй, погоди-ка! Тебе надо извиниться перед тетушкой!
Не знаю, что тетя Клэр сказала ей на том конце провода, но мама рассмеялась и признала, что тетя права.
– Она просит передать, что гордится тобой и с нетерпением ждет твоего дня рождения, чтобы познакомиться с этим мальчиком.
– Этими мальчиками, ты имеешь в виду.
Мама расхохоталась и сказала сестре:
– Вот хулиганка! Ты это слышала?
Я снова вышла в метель и направилась к Алисе. Она не ждала меня, но я надеялась застать ее дома. Завернув на ее улицу, я чуть не попала под снегоуборочную машину. Вот задавило бы меня – а я так и не успела бы сообщить хорошую новость.
Звонить в дверь пришлось несколько раз, прежде чем Алиса открыла.
– Фаб! Ты похожа на снеговика!
– Можно я войду?
– Ни за что!
Я поздоровалась с ее родителями – они смотрели телевизор, и мы спустились на цокольный этаж.
– Угадай что.
– Что?
Алиса была хорошим слушателем: широко раскрыв глаза, она приготовилась выслушать новость.