– Я рассказывал Этьену, что раньше тут была булочная. Очень удобно, каждое утро покупаешь свежий хлеб. Раньше – это когда я ребенком был, то есть давно! Вот сколько ты дала бы мне лет?
Глядя на него, я сморщила нос. Это у меня такой тик, он проявляется, когда я испытываю неловкость. На вид Фернану было шестьдесят с хвостиком. Высокий, худой, с седыми волосами, падающими на лоб и шею. Массивные дымчатые очки от солнца скрывали цвет его глаз, но достаточно было видеть его улыбку, чтобы понять: они у него лукавые. Глядя на его обувь, я тоже улыбнулась: на нем были великолепные красные адидасы с тремя белыми полосками сбоку. Не дожидаясь моего ответа, он подбоченился и, приподнявшись на носках, объявил:
– Мне семьдесят девять лет!
Я не могла оторвать взгляд от адидасов.
– Фернан, я влюбилась в вашу обувь.
Рассмеявшись, он снял очки и нагнулся посмотреть на свои ноги.
– Это благодаря внучке! Она любит водить меня по магазинам. Говорит, я самый крутой дедушка. Сейчас для этого немного нужно, правда? Пара башмаков – и ты крут!
– Вы выглядите безупречно!
– А знаешь, что в этом здании после булочной продавали? Угадай!
Фернану определенно нравились загадки. Обернувшись, я взглянула на дом.
– Тут был ресторан?
Фернан рассмеялся.
– Нет! Если только ты не ешь свои письма.
– Почтовое отделение?
Он был рад, что я догадалась, а я была рада тому, что только что осознала.
– Погодите, выходит, здание расположено в торговой зоне?
Фернан развернулся и направился к своему дому, подняв палец вверх, чтобы мы его подождали.
Этьен взглянул на меня. Мне было непонятно, как истолковать этот взгляд.
– Я сказала что-то неуместное?
– Да нет, Фаб. Только нам-то какая разница, в торговой зоне или нет?
– Просто интересно.
Фернан вернулся в компании женщины.
– Знакомьтесь, это Дениза.
Мысленно я обычно сравниваю людей с фруктами, овощами, животными или предметами. Дениза напоминала грифель, которым пользовались весь учебный год. Когда-то он был длинным, но теперь практически стерся.
Это была миниатюрная пухленькая женщина с невероятно голубыми глазами. Подстриженные словно по линейке рыжие волосы до ушей придавали ей озорной вид. Она подошла ко мне и посмотрела прямо в глаза. Я отсчитала три секунды, прежде чем перевести взгляд. Для меня невыносимо, когда кто-то пялится на меня в упор.
– Этот дуплекс – наполовину коммерческое жилое здание. Это я продала его Дежарденам, когда была агентом по недвижимости!
Она пристально смотрела на нас с Этьеном.
– Ты ее дочь, да? А ты ее сын?
Моя улыбка исчезла, и я нахмурилась.
– Ты дочь бывшей владелицы дома?
Я бросила взгляд на Этьена, не зная, надо ли отвечать.
– Как-то вечером твоя мама постучала к нам в дверь.
Я со страхом ожидала продолжения.
– Мы знали, что она была членом «Лунного круга», но я ее не боялась. Не так, как Марселя… У нее были большие серые глаза, такие добрые. Уж я-то умею отличать хороших людей. Она попросила позвонить по телефону. Я провела ее в гостиную и вернулась на кухню. Ну и, конечно, чуток подслушала разговор…
– Ох, Дениза!
Фернан поднял очки на лоб. Он выглядел обескураженным тем, что его жена сплетничает. Обескураженным, смущенным или пристыженным. Жена, смеясь, ущипнула его за плечо.
– Перестань! Ты тоже ее слушал, ты такой же проныра, как и я.
Мы посмеялись, и Дениза продолжила:
– Я слышала, как она говорила, что соскучилась по осени в Дэмоне. Она просила человека на том конце провода приехать за ней, когда стемнеет, чтобы Марсель не увидел, как она уезжает. Мне стало жаль ее. Я разогрела суп и налила ей тарелку. Когда она положила трубку, я предложила ей сесть и поесть. Бедняжка, она была кожа да кости!
– Дениза!
Фернан бросил на жену выразительный взгляд.
– Хватит тебе… Ребятам необязательно знать все детали.
– Она была больна, Фернан, ты сам ее видел! Не могу же я сказать им, что она была кровь с молоком! Неожиданно для меня ваша мама заговорила о вас двоих. Красивый темноволосый парень, высокий, и красивая румяная брюнетка, ростом пониже. Это вы, я уверена.
Этьен хотел сказать, что он не совсем сын, но Дениза перебила.
– Ты ее мальчик.
У всех глаза были на мокром месте.
– Знаете, я всю ночь не спала после того, как она пошла обратно домой с Марселем. Я все высматривала из окна, приедет ли за ней тот человек, которому она звонила. На второй вечер я услышала, как напротив нас припарковался автомобиль. Похожий на этот.
Она указала пальцем на машину Этьена.
– Да, это я за ней приезжал.
Довольная собой, Дениза повернулась к мужу.
– Видишь, Фернан, я разбираюсь в автомобилях! На следующий день мы поехали навестить нашу Леа – она живет в паре городков отсюда. Когда мы вернулись вечером, в дуплексе полиция надевала на Марселя наручники. По слухам, он пришел в ярость, узнав, что Жизель уехала. Выбросил во двор все, что было в доме, прямо на мешки с мусором, и угрожал смертью кому-то из членов секты. Мне так соседи сказали. Правда это или нет – кто знает. Может, его сердце было разбито?
В этот момент нас заставил подпрыгнуть сигнал подъезжающего внедорожника. Взглянув на меня, Этьен проворчал:
– Улыбаешься, потому что это он сигналит!
– Не встречать же его постной миной…
Шарль вылез из своего пикапа. Я всегда удивляюсь тому, какой он огромный. На нем были старые джинсы, бежевые рабочие сапоги и черная футболка с белой надписью «Lighthouse»[10] – так называется моя любимая песня Патрика Уотсона. Бросив взгляд на телефон, я подумала, что сюда трудновато добраться за полтора часа.
– Ты что, ехал со скоростью двести километров в час?
– Скажем так, я был уже на полпути, когда остановился позвонить тебе. О-о! Симпатичный дуплекс!
Фернан и Дениза попрощались с нами, сказав, что в Сент-Огюсте нам всегда рады. Пожав руку Шарлю, Этьен как будто вспомнил, что у него есть девушка, и пошел посмотреть, как продвигается уборка дома.
– Хорошо доехал?
– Да, тут совсем рядом, к тому же вид по дороге отличный, река прямо перед носом.
Глядя на дом, он потянулся.
– Проблем с продажей не будет. К тому же он как раз напротив реки. Черт, как же красиво! Но давай я сначала покажу тебе клинику, которую построил? Это в пяти или десяти минутах отсюда на машине.
– Давай, конечно.
Я пошла предупредить Этьена и Жюли, что мы вернемся через полчаса.
– Без проблем, можете не торопиться! Мы с Жюли пойдем перекусим в местной забегаловке.
Усаживаясь в пикап Шарля, я быстро огляделась. С моей стороны лежали три диска. Ему нравились:
● Патрик Уотсон,
● The Barr Brothers,
● Foo Fighters.
На передней панели лежала пачка жевательной резинки, в подстаканнике торчал большой стакан кофе, у моих ног валялся журнал о рыбалке.
– Извини, тут бардак, да?
– Вовсе нет. Видел бы ты мою машину, у меня на заднем сиденье свалена половина моего гардероба.
– Это для чего?
– Никогда не знаю, что надеть…
Шарль рассмеялся. Я наблюдала, как мелькают вдоль дороги дома. Казалось, будто все население Сент-Огюста разом вышло на улицу. Дети играли у воды, родители сидели неподалеку, за столами для пикника. Я насчитала шесть домовладельцев, стригущих газон, и двадцать один человек гулял по Главной улице.
Мне вспомнились слова Денизы о маме: «кожа да кости». Я гадала, долго ли она решалась позвонить Этьену. Возможно, она уже пробовала уехать раньше. Возможно, Марсель проявлял к ней жестокость.
– Красиво, правда? Я влюбился в это место, как только впервые сюда приехал.
– Я точь-в-точь то же самое сказала Этьену и Жюли…
Когда мы остановились напротив клиники, я не удержалась и воскликнула:
– Ого!
Теперь было понятно, что имел в виду Жослен, когда говорил, что туристы принимают клинику за отель. Терраса действительно как в bed & breakfast[11].
У меня зазвонил телефон – как всегда, звоном церковных колоколов. Шарль расхохотался.
– Вот это рингтон, за ним явно какая-то история!
Я бы тоже засмеялась, если бы на экране высветился чей угодно номер, только не Фреда.
– Алло?
Тишина. Точнее, шуршание, будто он шел с телефоном в кармане. Подождав несколько секунд, я сбросила вызов.
– Наверное, ошиблись, молчат.
Шарль вынул ключ зажигания, отстегнул ремень и сказал:
– Идем, хочу кое с кем тебя познакомить.
13 июня 1999 года, или Делай как Мари-Жозе
Конец учебного года ощущался во всем. Июнь выдался необычно жаркий, и всеобщее бурление в школе накаляло и без того перегретый воздух. Как обычно, в последние недели непоседы становились еще неугомоннее, и напрасно учителя твердили, что готовят нас к экзаменам, – атмосфера в классах была довольно-таки расслабленная.
Учительница фотографии разрешила нам побродить по территории школы с камерой на шее и поснимать при естественном свете. Работу победителя обещали вставить в рамку и повесить на входе в школу. Многим было наплевать на приз, но мне казалось, что это круто. Я чувствовала себя на задании и хотела сделать бессмертный кадр – такой, что принесет мне победу. Выйдя, я увидела Симона, он курил косяк у дверей. В синем джемпере под цвет глаз он показался мне невероятно красивым. Я смущенно подошла к нему.
– Ты не на математике?
– У меня годовая оценка 97 %, можно и прогулять. А ты что тут делаешь?
– Я на уроке Жинет, она разрешила нам выйти во двор. Можно тебя сфотографировать? Возле дерева классно получится.
– Что? Отвали…
И он выдохнул дым мне в лицо. Я подумала, не зашла ли я слишком далеко. Может, он тоже стеснительный. Надо сказать ему хоть что-нибудь, и по ответу станет понятно, изменилась у него интонация или нет.