– Ого! Какие люди! Как дела, Шарли?
Надо было раньше догадаться, что они могут быть знакомы.
– Привет, Жослен! А у тебя?
– Всё строишь?
– Строю!
Мы взяли творожного сыра, чипсов и пива. Жослен смотрел, как мы возвращаемся к прилавку, и я уже знала, что он собирается поболтать.
– Забавно, вчера ты спросила у меня, есть ли в округе врач, и я рассказал тебе о нашей желтой клинике. Так ты не знала, что это он ее построил?
Доставая кошелек, Шарль повернулся ко мне.
– Тебе нужен был врач?
Жослен поспешно ответил за меня:
– Нет, нет, не ей. Гуру, которому сломал нос ее брат!
Шарль недоуменно поднял брови, глядя на меня.
Жослен рассмеялся, отдавая Шарлю сдачу.
– Черт, вы что, только что встретились?
Мне хотелось сказать Жослену, что было бы интересно посмотреть, как он выглядит с закрытым ртом. По дороге обратно мне пришлось рассказать историю с Этьеном и Марселем. Шарль сказал:
– Да уж, настоящий псих.
– Который из двух?
Мы засмеялись. Я вслух извинилась перед Этьеном, хоть его и не было рядом.
Когда мы снова вошли в дом, я вынула бутылку вина, которую не допила накануне. Мы сели на лестнице поесть и посмотреть на пейзаж.
Второй вечер подряд Сент-Огюст облачался в оранжевую пижаму, готовясь ко сну. Оказалось, мне нравятся закаты, а ведь я всегда утверждала, что от них тоскливо – хоть вой. Мне бы хотелось иметь пульт, чтобы можно было сотню раз прокручивать этот момент, когда оранжевый свет вздрагивает в агонии, прежде чем за несколько секунд исчезнуть. Как ни грустно, он мне напомнил о моих пациентах, которые тоже проживали свой последний закат. Никто не знал, когда исчезнет их последний проблеск, но все были готовы ко всему и старались показать им, как нам будет не хватать их света.
Накануне, роясь в шкафу в ванной, я нашла маленькое радио на батарейках и вынесла его на улицу. Шарль принялся искать свою любимую станцию. Я приступила ко второму бокалу вина, когда заиграла «Honky Tonk Women». Я протянула руку, чтобы прибавить громкость. Мы стали подпевать Rolling Stones, доедая чипсы и все так же глядя на реку. После нашего бурного представления Шарль немного убавил звук.
– Давно знаешь?
– Что плохо пою?
– Ха-ха! Ты поёшь неплохо. Нет, про аутизм.
– Два года.
– И это что-то изменило?
– Да в общем-то все изменило…
– Думаешь, Фред из-за этого ушел?
Я задумалась.
– До того, как мне поставили диагноз, мы долго жили вместе. Может, его это и оттолкнуло. Думаю, любви больше не было. Хоть он и говорит, что скучает!
Мимо дома прошли Фернан и Дениза и помахали нам рукой.
– Тебе сложно с этим жить?
Наполнив бокал до половины, я посмотрела на Шарля.
– Это допрос?
– Да, теперь твоя очередь. На подходе и вопрос о вороне и воробье!
Рассмеявшись, я принялась теребить кольца. Мне всегда неловко говорить о себе, но он сам так хорошо отвечал на мои вопросы, что у меня не оставалось выбора – надо было играть по правилам. Вино упростило задачу.
– Сложно ли жить с моим диагнозом… Да, немного.
– Ворона или воробей?
– Ха-ха-ха! Я люблю всех птиц!
– Хочешь уехать сегодня вечером или завтра?
Это был хороший вопрос, я тоже себе его задавала, как только поняла, что буду возвращаться с ним. Была суббота, и не нужно было возвращаться домой в тот же вечер. Вопрос был скорее технический: мне не хотелось спать в дуплексе одной. В то же время меня слишком смущало, что Шарль будет спать в одной комнате со мной.
– Если хочешь уехать сегодня вечером, не проблема, я выпил всего одно пиво полтора часа назад. Решишь остаться до завтра – у моего брата есть цокольный этаж с двумя спальнями. Я жил там во время ремонта. Только надо ему позвонить.
Мне не хватало моей кровати на маяке, но я почему-то согласилась пойти ночевать к Антуану.
– Хорошо, давай сделаем так!
– Отлично!
Пока он звонил брату, я воспользовалась моментом, чтобы переодеться. Порывшись в рюкзаке, достала большой розовый джемпер и черные легинсы. Заплела две косы и надела зеленую бейсболку с надписью «Матан» под изображением лосося. Мне ее привезла тетушка Клэр из поездки туда три года назад. В таком виде я приехала к маме, и та сказала:
– Ты когда-нибудь окажешь мне честь и оденешься как настоящая женщина?
– Только на твоих похоронах!
Я не могла и подумать, что это случится так быстро.
Глядя на себя в маленькое зеркало в ванной, я улыбнулась. Бедная мама, я и вправду все еще похожа на подростка. Она обожала покупать мне косметику и сердилась, заметив несколько месяцев спустя, что коробочки до сих пор не открыты.
Она не теряла надежду однажды увидеть меня с красивой прической, накрашенной и хорошо одетой. Она бы обменяла машину и дом на то, чтобы я появилась в вечернем платье и на высоких каблуках. Мне вспомнилась фраза, которую психолог сказал мне во время сессии, когда я пыталась объяснить, почему выбираю такой стиль одежды: «На самом деле большинство женщин-аутисток предпочитают носить удобную одежду и часто выглядят моложе своего возраста».
Пощипав себя за щеки, чтобы добавить им немного румянца, я взяла рюкзак, вышла и заперла дверь. Я спросила у Шарля:
– Ты уверен, что это правильно?
– Еще бы, Антуан и Лора очень рады. Особенно Лора.
У меня заныло под ложечкой. Я и не подумала, что у его брата кто-то может быть. На то, чтобы играть какую-то роль и производить хорошее впечатление на жену Антуана, у меня уже не было сил.
По дороге я получила сообщение от Фреда.
Я повернулась к Шарлю – он сосредоточенно смотрел на дорогу и напевал песню, которую играли по радио.
Отключив телефон, я положила его обратно в рюкзак. Мы подъехали к очаровательному синему коттеджу, расположенному на берегу реки, и не успели еще выйти из пикапа, как раздался радостный детский голосок:
– Шарли!!!
Раскинув руки, к Шарлю бежала маленькая девочка с кудрявыми светлыми волосами. Ее желтую пижаму украшали синие слоны. Опустившись на колени, Шарль тоже раскинул руки. Смеясь, она прыгнула ему на шею, и некоторое время они так и сидели, прижавшись друг к другу.
– Фабьена, знакомься, это Лора, моя племянница.
Малышка смотрела на меня огромными карими глазами.
– Какая большая девочка! Сколько тебе лет?
Кивнув, она показала мне пятерню.
– Пять лет! Так я права, ты уже совсем взрослая.
Антуан, вышедший следом за малышкой, пригласил меня в дом. Шарль говорил мне о двух комнатах на цокольном этаже, на деле же там оказалось целое жилище с отдельным входом. Уютное местечко, я сразу почувствовала себя хорошо. Мы разложили вещи, и Шарль спросил, где я хотела бы спать. Лора пришла на помощь:
– Мне вот эта комната нравится, тут кровать большая.
Обе комнаты выглядели одинаковыми, в обеих было по двойной кровати, но я решила послушать Лору. Посмотрев на братьев, я сказала:
– Думаю, я сделала выбор!
Мы поднялись съесть по куску пирога, прежде чем Антуан уложит малышку. В этой теплой атмосфере я испытала странное чувство, будто оказалась дома – из-за больших окон, деревянных балок и растений повсюду.
Без четверти десять я почувствовала, что больше не выдерживаю. Предыдущая ночь выдалась слишком короткой, и у меня в голове стоял туман. Сидя за столом в кухне, я изо всех сил пыталась держаться. Антуан рассказывал, что его жена Виктория уехала в Монреаль повидаться с больным отцом и вернется на следующий день.
В этот момент я увидела Лору, стоящую в коридоре и бесшумно плачущую.
– Антуан… Кажется, там один лягушонок никак не может уснуть.
Антуан вздохнул.
– Так и есть. Обычно ее Виктория укладывает. Я с ней уже второй вечер. Целый час уходит на то, чтобы ее уложить.
Он встал и пошел к дочери, а Шарль взглянул на меня и сказал:
– Может, мы попробуем?
Закрыв глаза, я кивнула.
– Фабьена?
Это был Антуан.
– Тут один, как ты говоришь, лягушонок хочет, чтобы ты подошла и пожелала ему спокойной ночи.
– И сказку, пожалуйста! – крикнула из комнаты Лора.
Шарль со смехом подскочил:
– Эй! Так нечестно, вы знакомы всего пару часов, а меня о таком никогда не просили!
Прищурив глаза, я улыбнулась и пошла в комнату Лоры, дав знак Антуану, что все в порядке и я ею займусь. Сев на пол у ее кровати, я спросила, о чем ей рассказать.
– Посмотри на мой потолок.
Запрокинув голову, я увидела сотни танцующих сверкающих звездочек.
– Ух ты! Тебе повезло, что у тебя такое красивое небо!
– Да. Мне его Шарли подарил на день рождения. Это машина, которая делает звезды.
Я легла на спину, чтобы лучше их видеть. Это было прекрасно.
– Я скучаю по маме.
– Я тоже скучаю по маме, Лора.
– Твоя мама тоже в Монреале?
– Немного дальше… Ты сумеешь посчитать звезды?
– Ага. Одна, две, три, четыре, пять, семь, девять, десять, двенадцать, четырнадцать, двадцать две…
Я решила закрыть глаза, пока малышка продолжала считать звезды, как овец.
– Фабьена…
Я открыла глаза. Шарль сидел около меня на корточках.
– Ты уснула.
Повернув голову, я увидела мирно спящую на боку Лору. Я взглянула на часы – проспала полчаса.
Мы на цыпочках вышли из комнаты. На кухне яркий свет обжег мне глаза, а голос Антуана заставил вздрогнуть:
– О боже! Наверное, это Лора рассказала тебе сказку! Вот увидишь, твоя кровать будет удобнее, чем пол.
Пожелав ему спокойной ночи, мы спустились готовиться ко сну. У меня в голове снова и снова крутилась единственная фраза: «Окей, подруга, сейчас ты точно вне зоны комфорта, но справляешься, браво».
Шарль чистил зубы, а я, копаясь в рюкзаке у себя в комнате, обнаружила, что мне не хватает кое-каких вещей, хотя в дуплексе я ничего не оставляла. Подождав, когда Шарль закончит, я попросила у него ключи от пикапа.
– Вроде бы я его не запирал… Ты что-то забыла?