По дороге к маяку у меня возникло странное чувство, что надо позвонить тете Клэр. После смерти мамы мы стали чаще общаться. Для нее это было большое горе – потерять единственную сестру, с которой они всегда были очень близки. Теперь она рассказывала свои пикантные истории с работы мне. Меня это смешило.
В дверь позвонили в тот момент, когда я собирала собачьи принадлежности, чтобы пойти вместе с Ван Гогом в Дом «Тропинка». Выглянув в окно, я увидела тетю, стоявшую на террасе. На несколько секунд я оцепенела и все еще была в шоке, когда открыла дверь.
– Клэр? Ты не поверишь…
Она перебила меня:
– Нет, поверю.
Услышав интонацию ее голоса, я не стала продолжать, впустила ее и предложила кофе.
– Четыре кусочка сахара и немного молока?
– Да. Ты же все помнишь…
Обычно словоохотливая, тетя Клэр села у края стола и молча смотрела на меня. Она нервно дергала ногой, и я попыталась вспомнить песню с таким же ритмом. Пока грелась кофеварка, я села на стол, с нетерпением ожидая, когда она прервет молчание и объяснит, почему пришла, что она в конце концов и сделала.
– Хочешь, погадаю тебе на картах?
– Прямо сейчас?
– Да.
– Ты пришла, чтобы предсказать мне будущее?
Я смотрела, как Ван Гог грызет уголок своей плетеной корзины.
– Я много раз думала о тебе на этой неделе. Ты меня беспокоишь. Стоит мне чем-нибудь заняться, передо мной всплывает твое лицо. Тебе не кажется, что ты блуждаешь в поисках, Фабьена?
Я думала, она пошутила, но нет – выражение ее лица обещало серьезный разговор.
– Да ладно тебе, тетушка! Извини. Честное слово, я не нарочно. А насчет блужданий – не понимаю, о чем ты говоришь, у меня все хорошо.
– М-да… Но я все равно проведу тебе сеанс.
Я слезла с кухонной стойки и села напротив нее.
– Аэробики?
Рассмеялась только я. Она действительно была настроена серьезно. Хотелось сказать, что мне это неинтересно, но я решила не обижать ее.
– Ладно, как скажешь… Что для этого нужно?
– Ничего.
Она достала из сумочки колоду карт.
– Ого, так ты в самом деле пришла ради этого!
Хоть я и шутила, но чувствовала себя как в тот самый вечер, когда мы играли в уиджа.
– Это нормально, что у меня сейчас странное чувство?
Не отвечая на мой вопрос, Клэр подала мне колоду перетасовать. Следуя ее указаниям, я разделила ее пополам и выбрала несколько карт. Тетин сосредоточенный вид подействовал и на меня. Она разложила карты на столе, и на каждой перевернутой карте ее выражение лица менялось. Мне не удавалось понять, хороший это знак или нет. Рискуя нарушить ее сосредоточенность, я спросила:
– Это Таро или разговор с духами?
Медленно подняв руку, она посмотрела на меня, как будто я что-то прервала.
– Ты открыла дверь?
Я обернулась и наклонилась, чтобы увидеть вход.
– Нет.
Она рассмеялась, изображая угря. В подражание ей я тоже засмеялась, извиваясь из стороны в сторону, и с минуту мы успокаивали безудержный смех.
– Помнишь, однажды я сказала, что тебе самой надо решить, открывать дверь или нет?
– А! Ты об этом…
– У тебя дар, Фабьена. Я чувствую, и ты тоже это знаешь.
– Я не хочу ничего знать, я запретила себе это.
Нахмурившись, она откинулась на спинку стула.
– Можешь мне объяснить?
– Я часто получаю послания от бывших пациентов, когда вхожу в какую-нибудь комнату Дома «Тропинка».
– То есть от умерших пациентов?
– Да. Они просят меня передать что-то конкретное кому-то из их семьи. Часто все начинается с очень четкой картинки, которая возникает у меня в голове. Иногда внезапно улавливаю запах парфюма. В этот момент я понимаю, что это как-то связано с жизнью умершего человека и что в ближайшие секунды произойдет контакт. И еще перед сном иногда бывает: как будто вижу у себя в голове небольшой отрывок из фильма. Всякий раз это что-то плохое – пожар, авария… На следующий день смотрю телевизор или читаю газету, и оказывается, что это главная новость дня. Как такое может быть? Я не знаю и ничего не хочу об этом знать, тетушка.
Кивая, Клэр улыбалась.
– Милая, у тебя был такой камень на сердце…
– Никогда никому об этом не рассказывала, потому что ненавижу это и боюсь. Я закрыла эту дверь, заперла на замок и выбросила ключ.
Склонившись над картами, она внимательно на них посмотрела.
– Надеюсь, ты готова, потому что в ближайшие годы в твоей жизни все изменится. С ума сойти, кажется, ты наконец остепенишься. У тебя в окружении есть кто-то с маленьким ребенком? Малышка со светлыми волосами как у меня. Передо мной настойчиво возникает буква «Л». Тебе это ни о чем не говорит?
Я прикусила щеку изнутри. Это точно была Лора.
– Вижу, что вы общаетесь. Ты сейчас преподаешь детям рисование?
– Нет, я бы тебе сказала, тетушка.
– Вижу, как ты показываешь ей свои работы. Вы подружитесь.
На несколько секунд Клэр закрыла глаза.
– Скажу больше. Чувствую много любви между вами. И это прекрасно, это похоже на материнскую любовь. Ты будешь много значить для этого ребенка.
Не успела я переварить ее слова, как она указала на другую карту.
– Твои отношения с Фридрихом давно закончились, но я все еще чувствую его рядом с тобой. Ваши пути скоро разойдутся, и теперь уже навсегда. Сейчас между вами напряжение, но это ненадолго. Тебе придется принять решение насчет работы, я вижу, как ты мечешься между несколькими вариантами. Не волнуйся, ты выберешь наилучший путь. У тебя есть планы на лето?
– Да! Я устраиваю выставку в лесу, совсем рядом, приходи!
– У тебя не получится.
– Да ну, не может быть…
– Это к лучшему.
Из ее сумочки заиграла «Dancing Queen», так что я подпрыгнула. Она ответила на звонок, и я воспользовалась моментом, чтобы насыпать Ван Гогу сухого корма на обед.
– Что ж! Моя дорогая Фабьена, должна тебя покинуть: мою встречу только что перенесли на пораньше. Но сначала мне надо поговорить с тобой о Марселе.
– О нет…
– Мама никогда с тобой о нем не говорила, правда?
– Как же… Гуру Марсель.
– Я имею в виду, о нашей молодости.
– Нет! Вы уже тогда его знали?
– Марсель Шаррон учился с нами в школе. Когда начались эти вечера с уиджа, он их не пропускал и со временем стал играть все более заметную роль. Наша мама больше не могла слышать, как он на всех кричит, и пришлось перенести сеансы из кухни в гараж.
– Это я помню, но про Марселя я не знала.
– В двадцать с лишним лет у твоей мамы даже случился роман с ним.
Прислонившись к стене, я поднесла руку к сердцу.
– Ты же не собираешься сказать мне, что я его дочь?
Она расхохоталась и похлопала меня по плечу.
– Да нет, глупышка! Но много лет спустя он вернулся и предложил твоей матери стать членом его группы «Лунный круг». Она спросила, хочу ли я присоединиться к ней.
– И?
– И тогда мы с твоей мамой отдалились друг от друга. Я и в молодости терпеть не могла Марселя и почувствовала то же самое, когда увидела его снова. Эти поросячьи глазки… Он всегда был влюблен в твою мать и так и не оправился от разрыва. Я говорю все это, потому что мне кажется, что тебе скоро предстоит с ним пообщаться. Будь осторожна, хорошо? Ни в коем случае не поддайся его обаянию. Ладно, признаюсь, мужчина видный, но та еще змея.
Кивнув, я проводила ее до двери. Мне не хотелось рассказывать, что знакомство с Марселем уже случилось и, вероятно, я его больше не увижу. Она взяла меня за руки. На несколько секунд я затаила дыхание. Ей было необязательно прикасаться ко мне – я и так стояла прямо перед ней.
– Насчет твоего дара… Даже если ты выбросила ключ, как ты говоришь, у меня есть копия. Если хочешь, могу помочь тебе направить все это в нужное русло, чтобы тебе было не так страшно. Но ты можешь отказаться и имеешь на это полное право. Кстати, сделаешь мне одолжение?
– Все, что захочешь!
– Перестань сомневаться насчет своего высокого брюнета – действуй!
Я сощурилась.
– Ты это в картах увидела?
– Чтобы это увидеть, карты не нужны…
Ногами в космосе
Я знала, что означает это выражение лица: мама обескуражена. Тетушка Клэр попыталась разрядить атмосферу:
– Фабьена, ты красавица. Если это твой стиль, то все в порядке.
Был конец лета, и сверчки пели с утра до вечера. Полтора месяца спустя после аварии я уже могла ходить без палочки.
Мои волосы все еще были очень короткими, но я укладывала их набок с помощью воска. Алиса говорила, что с короткими волосами я выгляжу сексуальнее. Когда я спрашивала, что это значит, она не могла объяснить. В любом случае по ее тону было ясно, что это комплимент.
Мама вскочила с дивана как ужаленная, кинулась к себе в комнату и спустя несколько секунд вернулась с помадой.
– Пожалуйста, хотя бы губы накрась.
Она протянула мне помаду с таким видом, будто стояла на краю пропасти.
– Мам, серьезно, мне это не надо. Что не так? Это всего лишь темно-синие штаны и белая рубашка.
– А галстук-бабочка? Хочешь сказать, все девушки такое носят?
Я со смехом взглянула на себя в зеркало.
– Тебе не нравится?
– Могла бы сделать над собой усилие ради кузена.
Я посмотрела на тетю Клэр, ожидая реакции, но она лишь пожала плечами в знак того, что ничем не может мне помочь.
– Что значит «сделать над собой усилие»? Я опрятно и хорошо одета, просто я не в платье!
Мама редко говорила громко, но тут она взорвалась.
– Ты как ящик с сюрпризами! Сегодня бреешь себе голову, завтра заставляешь покупать тебе мужскую одежду! Я даже видела, как ты брызгаешься мужским дезодорантом. Что же это такое, Фабьена?
Я смотрела на нее опустив руки и не понимая, в чем проблема.
– Ну и что? Мне нравится, пахнет елью.
Тетушка рассмеялась при виде маминого выражения лица. Вернувшись в свою комнату, я сняла бабочку, рубашку, штаны и посмотрела на себя в зеркало. Я сама была как доска – ни изгибов, ни выпуклостей. Не говоря уже о груди. По сравнению с Алисой я выглядела ребенком, но меня это не смущало – скорее огорчило бы обратное.